Александр Рудазов - Серая чума Страница 40

– Я отправляюсь в Симбаларь, – сурово сообщила старуха. – Очень надеюсь, что к тому времени, как я туда доберусь, плохие новости сменятся хорошими… Иначе придется сказать моему любимому сыну, что некоторые колдуны изрядно испортили…

– Нет, прошу, не надо! – униженно взмолился Румок Горбатый. – Повелительница Руаха, мы догоним, вернем, сделаем!

– А я тебе верю, – успокоила его Руаха. – Я верю тебе. Лети себе, лети, жаворонок. Но уж если… – морщинистое лицо исказилось в бешеной злобе.

Четыре вемпира взрыкнули, забили крыльями, побежали со всех ног, набирая скорость, прыгнули вперед, перемахивая через парапет, и… полетели в пропасть. Но уже секунду спустя восходящие потоки воздуха подхватили этих монстров-метисов, и они свободно воспарили в воздухе. Три фигуры стремительно понеслись на юго-восток – вдогонку удаляющемуся коцебу, четвертая – на юг, к городу Симбаларь, столице Ларии.

Мушкетеры, оставшиеся без любимого начальства, облегченно вздохнули.

Глава 10

Аль-Шугеддим очень медленно, даже с ленцой подошел к отрубленной голове архимага. На клыкастом лице джинна играла насмешливая улыбка. Он неторопливо наклонился, ухватил черный волосяной хвост, окрасившийся кровавыми брызгами, и поднял голову мертвеца на уровень глаз.

– Ты был слишком самонадеян, дитя глины, – снисходительно произнес он. – Никогда нельзя быть слишком самонадеянным.

Глаза мертвой головы резко распахнулись. Аль-Шугеддим невольно вздрогнул.

– Ты прав, нельзя, – холодно ответила голова архимага.

Джинны-шарифы издали перепуганный возглас, кади ал-кудат дернулся к мечу. Но было уже слишком поздно. Обезглавленное тело Креола, к которому Великий Хан так неосмотрительно повернулся спиной, вскочило на ноги, выхватило прямо из воздуха черный посох, прыгнуло к врагу и вонзило адамантовый наконечник в поясницу аль-Шугеддима. Он с легкостью прошел насквозь и вышел из живота.

Великий Хан закричал. Закричал от боли, страха, унижения, непонимания. Ладонь разжалась, и голова Креола снова упала на пол. Мертвые губы исказились в жестокой ухмылке, и архимаг торжествующе воскликнул:

– Твоя душа – моя, аль-Шугеддим!!!

Черный посох в руках обезглавленного трупа забился, завибрировал, Великий Хан с диким воплем начал сжиматься, извиваться, корчиться, скручиваться, втягиваясь в этот сверхмощный Поглотитель, рядом с которым легендарный перстень Соломона показался бы всего лишь жалкой безделушкой. Джинны протестующе голосили, но не решались даже пошевелиться – все знали, что произойдет с обожаемым повелителем, если прервать этот процесс на середине.

Распад души на составляющие части, вот что.

Последний чмокающий звук, и вот аль-Шугеддима уже нет. Великий Хан, повелитель Кафа, исчез в недрах черного посоха Креола.

Воцарилась гробовая тишина.

В этой тишине туловище Креола спокойно прошествовало к голове, ухватило ее за волосы, подняло к плечам и аккуратно утвердило на шее. Обескровленные губы зашевелились, активируя Исцеление и Регенерацию. Несколько томительных секунд, и ужасная рана, отделившая голову от тела, перестала существовать. Маг выудил из многомерного кармана губку, сотворил над ней немного воды и брезгливо обтер окровавленное горло.

– Ни с места!!! – угрожающе поднял посох над головой он, заметив шевеление в толпе джиннов. – Одно движение, и ваш Хан умрет! Мне достаточно просто пожелать!

Все замерли. Какой-то марид машинально выпустил в Креола заклятие в виде пурпурной вспышки, маг так же машинально отразил его магическим щитом. Из посоха послышался отдаленный вопль боли.

– Больше не сметь! Еще одна попытка – и я его убиваю! – пригрозил Креол.

– Но ты умрешь только одним мигом позже!!! – рявкнул Шухмет, подавая знаки стражам-ифритам. Огненные великаны столпились вокруг Креола плотной стеной, ожидая лишь сигнала.

– Жизнь одного мага за жизнь Великого Хана… – задумчиво вгляделся в набалдашник посоха Креол. – Не слишком равноценный обмен, как мне кажется… К тому же я обязательно утащу в Кур и еще троих-четверых из вас… Может, даже тебя, каид!!!

Шухмет невольно отшатнулся. Его взгляд не мог оторваться от жуткой обсидиановой палки.

– Он прав, – проскрипел Барахия, поднимая тонкие голубоватые руки. Ифриты, ворча, отступили назад. – Что ты хочешь за душу нашего хозяина, человек?

– Хм-м-м… – растянул губы в улыбке Креол. – Поторгуемся?

– Ах ты!… – метнулся вперед Шухмет.

Посох резко извернулся в руках мага, уставившись адамантовым лезвием в сторону каида. Тот замер, а потом медленно-медленно отступил назад, подняв руки ладонями вперед. Из его ушей валил густой черный дым – верный признак бешеной ярости.

Маг понимающе усмехнулся, глядя на скрежещущего зубами джинна – гибель отца означала для Шухмета гибель всего. Это у людей после смерти правителя главный кандидат на освободившуюся должность – старший сын. У джиннов, наоборот, со смертью Великого Хана его жена, наложницы, дети, родственники лишаются всего имущества, чинов, титулов, наград и отправляются в вечное изгнание. Прочь из Кафа. Этот закон соблюдается всегда. Дело в том, что теоретически джинны могут жить вечно, поэтому их правители желают быть полностью уверенными, что никто из ближайшего окружения никогда не станет злоумышлять против хозяина и повелителя. Слуг и гвардию в случае смерти хозяина и вовсе предают казни, поэтому среди них предателя не заведется тем более.

Благодаря этому закону все родичи и слуги Великого Хана совершенно искренне желают своему повелителю жить долго и счастливо.

Креол невозмутимо огляделся вокруг. Дышащие ненавистью хари, обступившие его со всех сторон, начали отворачиваться, не в силах выдержать этого ледяного взгляда. Маг чуть изогнул губы в едва заметном намеке на улыбку и прошел к дивану Великого Хана. Посох еле слышно постукивал по полу. Адамантовый наконечник, послушный воле хозяина, втянулся внутрь, как змея втягивает жало, и дырок от ударов не оставалось.

Сотни глаз следили за каждым движением Креола. Когда он остановился у тронного дивана, джинны затаили дыхание. Все до единого решили, что маг собирается совершить страшное святотатство – усесться на диван Великого Хана! Черный Шариат Джиннов гласит, что такой проступок должен караться очень долгой и мучительной смертью.

Но Креол, ко всеобщему облегчению, все же воздержался от еще одного преступления. Он подобрал с синийе последний кусочек кебаба, неторопливо прожевал его и процедил:

– Для начала я требую признать меня победителем в Суде Бездымного Огня.

– В этом не может быть сомнения, – крайне неохотно кивнул Шухмет. – Ты победил.