Евгений Малинин - Разделенный Мир Страница 40

Пузан неожиданно захрипел и мешком повалился на землю. Под березой повисло молчание, а через несколько секунд неподвижно лежавшая пузатая фигура зашевелилась.

– Ладно!… – будто очнувшись от наваждения, прохрипел Трот. – Я вас уговаривать не буду. Мы и вдвоем с Пузаном справимся. Только тогда ведьмины денежки все наши будут…

– Какие денежки?… – вскочил на ноги тот, что пришел последним.

– А ты думаешь, ведьма нам свои последние монетки отдала? У нее наверняка еще много таких кругляшей…

– Я с вами, – тут же согласился испуганный. – Могу на стреме постоять, – тут же нашел он для себя применение.

– Постоишь там, куда я тебя поставлю!… – отрезал Трот.

– Я, пожалуй, тоже с вами, – решился тонкоголосый. – Если понадобится, могу и Огонька успокоить. – Он помолчал, а потом хохотнул: – Не разбив яиц, не приготовишь омлет…

– Точно… – согласился отказавшийся от дела. – Мне тоже интересно, кому из вас первому она яйца перебьет…

– А ты лучше здесь пока постой, – захрипел Трот в его сторону. – Для твоего здоровья полезнее. Потом мы решим, что с тобой делать…

Парень в ответ только неопределенно хмыкнул, но Машенька этого не услышала. Она уже открыла глаза в своем шалашике и тут же принялась за дело. Быстро набив сеном свой кольчужный доспех, она пристроила к нему шлем и укрыла всю композицию плащом. Потом, оглядевшись, она поскребла по земле, на которой стоял шалаш, и набрала горсточку пыли. Затем она прикрыла глаза и принялась посыпать плащ пылью, произнося странные шипяще-квакающие звуки.

Когда она закончила накладывать заклятие, по плащу пробежала желтовато-зеленая волна, он на мгновение слабо засветился, а потом все стало, как прежде. А Машенька раздвинула ветки, составлявшие заднюю стенку шалаша, и выскользнула в ночную темноту.

Стоявший невдалеке от костра Огонек не заметил, как неясная тень скользнула вверх по темному стволу стоявшего позади шалаша дерева и исчезла в его кроне. А через несколько долгих минут прямо под этим самым деревцем, словно выплюнутые лесным мраком, замерли четыре другие темные тени. Постояв несколько секунд, Трот молча взмахнул рукой, и заговорщики разделились. Один из них, прокравшись на четвереньках сбоку от шалаша, принялся наблюдать за топтавшимся на поляне Огоньком, второй, самый маленький, метнулся к задней стенке шалаша и замер, прислушиваясь. Следом за ним, довольно громко пыхтя, отправился Пузан. Трот остался у дерева, опустившись на одно колено и пристально наблюдая за своими помощниками.

На секунду все замерли, и в этот момент из шалашика послышался короткий всхрап и шевеление, словно спавший там человек перевернулся на другой бок.

Маленькая фигурка осторожно раздвинула ветки, образовывавшие заднюю стенку, и юркнула внутрь шалаша. За ней, собравшись с духом и сдерживая рвущееся сопение, последовал Пузан. Тут же в шалаше послышалась короткая приглушенная возня, а следом раздался тоненький мышиный писк.

Огонек остановился и начал пристально смотреть в сторону шалаша. Однако все было тихо. Он не видел, как замер в тени наблюдавший за ним парень и приподнялся с колена Трот. Через несколько секунд Трот, удостоверившись, что Огонек не собирается подходить к шалашу, бесшумно скользнул к раздвинутой задней стенке и скрылся внутри шалаша. Снова в шалаше послышалась короткая возня, и на этот раз Огонек неуверенно сделал несколько шагов в его сторону, присматриваясь к ночной тьме еще пристальнее.

И тут прямо перед ним, сжимая в руке длинный тонкий кинжал, появилась пригнувшаяся долговязая фигура и прошипела:

– Не надо туда ходить… И ручки в стороны разведи… Пошире, пошире. – Тонкоголосый удовлетворенно хмыкнул, наблюдая, как Огонек медленно выполняет его приказание.

– С кем же это ты, Певец, снюхался? – слегка севшим голосом спросил Огонек, разведя руки широко в стороны.

– С кем надо, с тем и снюхался, – довольно прошипел тот. – И плата будет хороша…

– Ага, ведьма тебе за это отсыпет… мало не покажется.

– Ведьму твою ненаглядную уже придушили. А сейчас Трот делает с ней то, что хотел сделать еще утром. – И тонкоголосый неожиданно захихикал. Разведенные руки Огонька медленно сжались в кулаки.

– Если вы ее пальцем тронули, я вас сам как курей передушу!… – хрипло выдохнул он в лицо тонкоголосому. – Вот прям с тебя и начну!…

Тот отскочил на шаг и зашипел:

– Ты, дружок, совсем рехнулся. Да все ребята опять встанут за Трота, как только этой девчонки не станет. Так что тебе с Пожиром ой как не сладко придется. – Немного помолчав, он добавил: – А может, мне тебя прямо сейчас кончить, чтобы не мучить? Ведь тебе мучительно будет смотреть на то, что Трот с девчонкой сделает?…

Огонек зарычал и двинулся вперед, прямо на обнаженный клинок.

Но в этот момент позади тонкоголосого раздался спокойный девичий голос:

– Ты, Огонек, только по голове его не бей. У него и так ума – кот наплакал, а ты и этот вышибешь… – И заметив, что худая сутулая фигура начинает оборачиваться, Машенька сурово добавила: – Стой как стоишь и ножичек свой брось. А то я с твоих яиц начну яичницу делать.

Тонкоголосый хрюкнул и выронил кинжал из пальцев, а потом сделал два неуверенных шага в сторону Огонька и рухнул на колени.

– Ваша колдовская милость, это меня Трот заставил! Я не хотел, а он пригрозил меня убить, если я с ним не пойду, – заверещал через секунду тонкоголосый, ухватившись за штанину Огонька и боясь оглянуться назад, во мрак, из которого выходила живая и здоровая ведьма.

– Кто не захотел идти, тот не пошел, – сурово ответила Машенька. – А ты, слабоумный, на чужие денежки позарился.

– Ваша колдовская милость, прости… Я за тебя жизнь положу, я…

– Нет уж!… Жарить так жарить. Как ты там сказал?… Нельзя зажарить яичницу, не разбив яиц?… Вот с твоих и начнем…

– Не-е-е-т!!! – завизжал тонкоголосый. После его замечательного вопля из шалашей начали появляться заспанные гвардейцы, некоторые даже с оружием.

– Огня! – громким голосом приказала Мария. – Быстро огня мне!

– Не-е-е-т!!! – снова заорал тонкоголосый, но трое или четверо гвардейцев уже бежали с горящими ветвями в руках. Первым подбежал Ржавый Гвоздь, в его мохнатой лапе горел целый костер. Маша повернулась и, бросив короткое «за мной…», широким шагом направилась в сторону своего шалаша.

– Разобрать, – также коротко приказала Мария, кивнув на свое жилище, и через секунду шалаш был буквально разметан десятком мускулистых рук.

И тогда взорам всех собравшихся предстало страшное и смешное зрелище.

На изображавшем Машеньку чучеле застыли три фигуры. Почти у выхода из шалаша, обхватив руками воображаемые ноги, скорчился невысокий довольно субтильный мужичок. У противоположной стенки застыл Пузан, обхватив чучело обеими руками под шлемом, видимо, считая, что душит его. А на самом чучеле, спустив штаны, расположился Трот, запустив руки под плащ в районе предполагаемой груди жертвы. Все трое лежали молча и совершенно неподвижно, лишь широко раскрытые глаза, стеклянно мерцая бликами от горящих факелов, тяжело ворочались в глазницах да рты были широко раскрыты в немом крике.