Терри Брукс - Меч Шаннары Страница 40

— Но что он за человек? Откуда он? — упорно настаивал Шеа, чувствуя, что должен выяснить истинную сущность историка.

— Я не могу говорить с уверенностью, потому что он никогда не доверял до конца даже мне, а я для него почти как сын, — еле слышно произнес Балинор, так тихо, что все они на шаг придвинулись к нему, чтобы не пропустить ни одного его слова. — Старейшины гномов и мудрецы моего родного королевства утверждают, что он — величайший из друидов, этого почти забытого Совета, правившего людьми более десяти веков назад. Говорят, он прямой потомок друида Бремена — а возможно, и самого Галафила. Думаю, в этих словах большая доля истины, потому что он до этого дня часто бывал в Параноре и подолгу оставался там, записывая свои открытия в хранящиеся там огромные летописи.

На мгновение он замолчал, и трое его слушателей переглянулись, думая, что будет, если мрачный историк и в самом деле окажется прямым потомков друидов, с благоговением представляя себе вереницу прошедших веков, стоящих у него за спиной. Шеа и раньше подозревал, что Алланон принадлежит к числу древних философов и мудрецов, носящих имя друидов, и это объясняло то, что он обладает большими познаниями о природе рас и грозящей им опасности, чем кто-либо другой. Он снова повернулся к Балинору, и тот продолжил.

— Я не в силах объяснить это, но мне кажется, что лучшего товарища в опасности нам не найти, пусть даже нам предстоит лицом к лицу столкнуться с самим Повелителем Колдунов. Пусть у меня нет ни единого конкретного доказательства, даже ни одного примера, я все равно уверен, что сила Алланона превосходит все, виденное нами в жизни. Он может быть очень, очень опасным врагом.

— Я в этом ни секунды не сомневался, — сухо пробормотал Флик.

Несколько минут спустя дверь зала собраний распахнулась, и из нее молча вышел Алланон. В тусклом лунном свете он выглядел огромным и грозным, чем-то похожим на жутких Носителей Черепа, которых они так боялись; его темный плащ слегка колыхался, а худое лицо скрывалось в глубине просторного поднятого капюшона. Когда он направился к ним, они притихли, не зная, что он сейчас скажет им и как это отразится на их дальнейшей судьбе. Возможно, подходя к ним, он уже заранее знал их мысли, но их глаза не могли проникнуть под ту непроницаемую маску, что скрывала его суровые черты и прятала носившего ее человека. Они заметили лишь внезапный блеск его глаз, когда он остановился перед ними и медленно обвел взглядом их лица. В маленькой компании воцарилась зловещая тишина.

— Настало время рассказать вам всю историю Меча Шаннары, рассказать о тех страницах истории рас, что известны сегодня только мне. — Его голос окреп и повелительно призвал их к вниманию. — Жизненно важно, чтобы Шеа сейчас понял услышанное, а раз вы все на равных делите с ним все опасности, то вам тоже следует знать истину. То, что откроется вам сегодня, должно оставаться тайной до тех пор, пока я не позволю вам раскрыть ее. Это нелегко, но вам придется хранить молчание.

Жестом он предложил им идти за ним и зашагал прочь с поляны, углубляясь во тьму лежащего впереди леса. Когда они прошли вглубь леса несколько сотен футов, он свернул на крошечную, почти незаметную полянку. Он уселся на источенный пень, оставшийся от древнего ствола, и взмахом руки предложил им удобно устраиваться рядом. Они быстро расселись и безмолвно ожидали, пока великий историк собирался с мыслями и готовился говорить.

— Очень многие годы назад, — наконец начал он, тщательно взвешивая каждое произносимое слово, — еще до великих Войн, до того, как возникли известные нам сегодня расы, на земле обитал только человек — по крайней мере, так он думал. Его история насчитывала много тысяч лет — лет тяжелого труда и изучения наук, постигнув которые, человек практически переступил черту, за которой лежали разгадки всех тайн жизни. Это было легендарное, невероятное время, столь невообразимое, что многое из происходившего в те годы осталось бы для вас непонятным, даже если бы я сумел нарисовать вам самую совершенную его картину. Но хотя все эти годы человек трудился над раскрытием тайн жизни, ему никогда не удавалось преодолеть всесильную притягательность смерти. Эта двойственность постоянно сказывалась в истории даже наиболее развитых рас. Как ни странно, стимулом каждого нового открытия служила все та же бесконечная гонка

— изучение наук. Не тех наук, что известны расам ныне — не изучение жизни животных и растений, земли и простых искусств. Эти науки создавали машины и энергию, они разделились на бесчисленные области исследований, и все они стремились все к тем же двум целям — открытию лучших способов жить и более совершенных способов убивать.

Он замолчал и мрачно усмехнулся про себя, склонив голову к плечу и глядя в сторону внимательно слушающего Балинора.

— В самом деле, так странно думать об этом — человек тратил столько времени, стремясь достичь двух совершенно противоположных целей. Но ведь и сегодня, спустя столько веков — ничего не изменилось‡ Его голос на миг смолк, и Шеа рискнул коротким взглядом окинуть друзей, но их глаза были прикованы к рассказчику.

— Технические науки! — Неожиданное восклицание Алланона заставило Шеа резко повернуть голову. — В ту эпоху они значили все. Две тысячи лет назад человеческая раса достигла в них высот, непревзойденных за всю историю мира. Вековой враг человека, смерть, осмеливалась забирать в свое царство лишь тех, чей природный срок жизни подошел к концу. Все болезни были окончательно уничтожены, и будь у человека еще хоть немного времени, он отыскал бы и средства, продлевающие жизнь. Некоторые философы утверждали, что тайны жизни запретны для смертных. Никто так и не смог доказать обратного. Возможно, они и сделали бы это, но время их истекло, и та же энергия, что освободила их жизнь от болезней и дряхлости, чуть не уничтожила саму эту жизнь. Так начались Великие Войны, постепенно выраставшие из маленьких междоусобиц и набиравшие новую силу, несмотря на то, что большинство людей понимало, что происходит — но личная неприязнь перерастала во всеобщую ненависть: поводом могли служить расы, нации, границы, вероисповедания‡ в конце концов, все что угодно. Затем внезапно, столь внезапно, что мало кто успел это осознать, весь мир охватил ряд военных ударов страны по стране, научно разработанных и выполненных. В считанные минуты тысячелетняя наука, веками накопленный опыт практически полностью уничтожили жизнь на Земле.

— Великие Войны. — Его низкий голос зазвучал зловеще, а сверкающие темные глаза внимательно изучали лица слушателей. — Очень подходящее название. Силы, освобожденные за те краткие минуты битвы, не только сумели перечеркнуть целые тысячелетия человеческого развития, но также вызвали ряд катаклизмов, неузнаваемо преобразивших земную поверхность. Наиболее страшными оказались первоначальные удары, уничтожившие более девяти десятых всего живого на земле, но и вызванные ими явления также несли гибель, раскалывая континенты, испаряя океаны, на долгие века делая земли и моря непригодными для жизни. Казалось, настал конец всего живого, конец света. Лишь чудо спасло тогда наш мир.