Лэйни Тейлор - Сны богов и монстров (ЛП) Страница 40

Лиссет моргнула, бросила взгляд на Ниска.

– Нападение на серафима, сэр. То, что сейчас происходит.

Он побледнел? Заметили ли это подчиненные? Неверная реакция. Ему следовало прийти в холодную ярость, оскалиться – сразу, как только он понял, что солдаты действуют сейчас без его приказа.

– Я не давал такого распоряжения, – сказал он, увидев, как вытянулось ее лицо.

Весь запал исчез. С пониманием того, что командир ею не пренебрег, на лицо Лиссет снова вернулось прежнее выражение злобы.

– Проводи меня туда, – приказал он.

– Есть, сэр.

Лиссет развернулась и гибким змеиным движением метнулась к выходу. Зири последовал за ней, следом – Ниск.

Кто?! Злобная, вечно всех подозревающая Лиссет была первым кандидатом в заговорщики. Это бунт? Она ведет его в западню?

Возможно. Однако выбора сейчас не было – только шагать за ней. Запоздало до него дошло, что следовало вызвать Тен. И странно, что полуволчица не последовала за ними по собственной инициативе.

Они прошли одним из ведущих вниз коридоров, куда-то в самую глубину. Каждый раз, когда они сворачивали за угол и факелы разгоняли темноту, из-под ног разбегались бледные насекомые, укрываясь в трещинах каменных стен. Пещеру наполнял густой острый запах камня и сырой земли, но по мере того, как они продвигались вперед, сквозь него пробивались все новые оттенки; они звали, манили из темноты. Мускусный, налитой дух животных. Химеры, целая группа. Смрад горелого мяса, едкая вонь паленых волос – все это скверным предчувствием скрутило его кишки в спазм. Любая химера, которой доводилось биться с серафимами, знала, что означает запах горящей плоти.

Тело, в котором сейчас находился Зири, имело куда более тонкое обоняние, чем его собственное, но он еще только учился понимать тот гигантский объем информации, которую оно сообщало. Запахи мира, приятные и не очень. Его куцый опыт в этом теле подсказывал, что мерзких запахов куда больше, чем приятных, однако приятные дарили куда большее удовольствие, чем раньше.

Здесь же прослеживался прекрасный аромат, как отдельная золотая нить в гобелене: тонкий, яркий, звонкий. Пряность, подумал он. То, что обжигает язык и создает ощущение бодрости и чистоты.

Кто бы здесь ни был – а в том, что это серафим, сомнений не оставалось, – все перебивалось густым мускусным запахом химер. У Зири обручем сдавило виски. Ужас. Навалился ужас.

Что – и кого – он сейчас обнаружит?

Кэроу невидимкой скользила по коридорам жилища предков. Миновала лагерь химер, перешла на территорию, занятую серафимами. Она не знала, где искать Акиву, но полагала, что он позаботился, чтобы с поиском не возникло трудностей. Если, конечно, она права, предполагая, что он хотел быть найденным.

По телу пробежала дрожь. Она надеялась, что не ошиблась.

Становилось все холоднее, и вскоре при дыхании появилось белое облачко. Мимо прошел еще один серафим – Элион, и сейчас, когда не нужно было держать лицо, выглядел он усталым и отчаявшимся. Чтобы облачко пара изо рта ее не выдало, Кэроу задерживала дыхание, пока он не скрылся из вида.

Других серафимов поблизости не было: все они остались позади, в лагере. Только Акива.

Открытая дверь. Он ждет.

Кэроу на мгновенье застыла. Он был так близко… и они впервые оказались наедине с… бог знает, с какой поры? С того дня, когда он невидимкой пробрался, чтобы увидеться с ней, у той реки в Марокко и принес кадильницу с душой Иссы. Она тогда наговорила ему ужасных вещей: что никогда ему не доверяла – боже, что за ложь! – что ничего уже не исправить. Взять бы свои слова обратно!

Она прошла в дверь, сохранив невидимость, но Акива почуял ее присутствие и поднял голову. У Кэроу покраснела даже шея, когда его ищущий взор уперся в нее, хотя видеть ее ангел не мог. Такой красивый, такой напряженный. Она ощущала исходящий от него жар.

Исходящее от него желание.

Очень мягко он позвал:

– Кэроу?

Она закрыла дверь и сняла невидимость.

Когда причина для ее нелепого гнева исчезла, Лираз испытала почти облегчение. Даже брошенная на колени, ежесекундно страдая от укусов хамсы, она подумала, подумала без особых эмоций и торжества, что мир снова стал логичным. Вот почему твари не тронули ее той ночью в долине, когда она осталась с ними по доброй воле. Они просто выжидали благоприятного момента.

Их было четверо. Трое стояли, направив на нее хамсы, терзая магией. Четвертый поднимал большую двустороннюю секиру.

Четверо. Это если не считать тех троих, которые сейчас валялись мертвыми под ногами остальных, – мертвыми, но их сердца еще не осознали смерти и гнали кровь по сосудам. Кровь хлестала из артерий, как под действием насоса.

– Тебе не стоило этого делать.

Лицо командирши застыло в волчьем оскале.

Тен.

Лираз не знала, почему удивилась, когда на нее напала именно эта полуволчица, адъютант Тьяго, – но удивилась. Или она уже всерьез решила, что у Волка есть честь? Что за идиотизм. Интересно, где он сейчас и почему пропускает такое веселье?

– Хочешь верь, хочешь нет, – медленно протянула Тен, – но убивать тебя мы не собирались.

– Конечно-конечно, никто не сомневается.

Они выслеживали ее, и Лираз не сомневалась, что на кону сейчас – жизнь.

– Но это правда. Мы просто хотели сыграть в твою собственную игру.

Сначала Лираз даже не поняла, о чем толкует Тен. Голову разрывало от магии, и думать было тяжело. Затем до нее дошло. «Давай познакомимся». Кто из нас убил кого из вас в прежнем теле.

Живот скрутило, и вовсе не из-за воздействия хамсы. Конечно. Разве не такое развитие событий она представляла? Игра. Смешно. Ну-ну.

– Не нужно болтовни. Да, это я убила тебя однажды. Или не однажды?

– Одного раза довольно, – сказала Тен.

– И что теперь? Мне попросить прощения?

Тен засмеялась, блеснули зубы.

– Стоило бы. Правда, стоило бы. Однако, поскольку я и вообразить эту картину не могу, я просто возьму кое-что взамен. В качестве трофея. Твоей жизни это не угрожает. Живи долго и счастливо. Или нет – но это уж твое личное дело.

Руки, поняла она. Они собираются отрубить ей руки. Ну, пусть попробуют.

– Вперед, – сквозь зубы выплюнула Лираз.

– Ты куда-то торопишься?

Они – не торопились. Лираз чувствовала, как с каждой секундой слабеет, – направленные на нее хамсы высасывали все силы. В этом все дело. Проклятые глаза дьявола. Вот в чем их трусливый план: ослабить ее до предела и только потом кромсать.

Вначале предполагалось иное, но три мертвых тела за минуту заставили их пересмотреть планы.