Александр Волков - Владигор. Князь-призрак Страница 40

— Кто ж помог калике перехожему полдюжины бугаёв твоих замесить? Часом, не Ракел? Что-то я его не вижу. Часом, не сбежал ли? — сказала Цилла.

— А ты откуда знаешь, что сбежал? — воскликнул Десняк. — Плакался тебе?

— Ракел? Плакался? Ты что, старый, с дуба упал? Надоело ему у тебя на цепи сидеть, встретил хорошего человека и сбежал, — что тут непонятного?

— Сыт, обут, одет — какого ему еще рожна надо? — насупился Десняк.

— А про свободу забыл, рабская твоя душонка! — шепнула Цилла, приблизив к нему холодное красивое лицо. — Все знаю: и про Ракела, и про Берсеня, даже Ерыгу знаю где искать…

— Так что ж ты мне мозги… — чуть не сорвалось у Десняка.

— Заткни пасть, хрен старый! — зло прошипела Цилла, приложив к его губам бледный тыл ладони. — Не они мне нужны, а тот бродяга, что на ночлег просился, понял? И целуй! Целуй руку, хам, пусть все видят, кто теперь в Стольном Городе хозяин!..

Десняк подобрал сухие губы и прижал усы к сгустку лиловых вен под тонкой, как пергамент, кожей.

— Ищи его где хочешь! — шептала ему в ухо Цилла. — На похоронах, в толпе, в кабаках, все пути перекрой, чтоб мышь не проскочила!

— Так ты думаешь… — пробормотал Десняк, поднимая глаза.

— Я не думаю, я — знаю! — жестко процедила Цилла, наматывая на палец виток Десняковой бороды. — Так что бери своих мордоворотов, иди и ищи! Как собака! Как змея! Как сыч!

— А как найду, что с ним делать? На дыбу? — спросил Десняк, осторожно поводя подбородком из стороны в сторону.

— Только посмей, холоп! Часу не проживешь! — негромко, но отчетливо произнесла Цилла.

Ее ладонь сжалась в кулак, и Десняк сжал зубы, чтобы не заорать от боли и ярости при виде окровавленного клочка собственной бороды, торчащего между ее тонкими, жилистыми пальцами.

— Понял, госпожа! — выдавил он, низко опустив голову.

— Можешь забирать свиту и идти! — раздался над ним повелительный голос Циллы. — Железки свои получите за воротами! Так что меч свой ты зря сломал… Дорогой небось?..

— Честь дороже, — сказал Десняк, поднимаясь с колен.

Ночью, стоя перед пылающим погребальным костром, Десняк нет-нет да и постреливал глазами по лицам толпившихся чуть поодаль зевак. Огонь то опадал, то вновь взвивался в небесную тьму, наливая густым багрецом осоловелые рожи, плывущие вокруг костра в медленном, тягучем хороводе. Голова кружилась от усталости, глаза слипались, но в тот миг, когда помост в центре костра рухнул под тяжестью гроба, обдав толпу волной нестерпимого жара, Десняк отшатнулся назад и упал на чьи-то сильные руки. Он с трудом выпрямился, запустил руку в карман, чтобы вознаградить доброхота мелкой монеткой, но, обернувшись, наткнулся на смелый насмешливый взгляд из-под лохматой волчьей шапки.

— Князь?! Владигор! — охнул Десняк, ошалело глядя в светлые глаза бродяги.

— Какой я тебе князь? — чуть слышно шепнул незнакомец. — Вон твой князь!

Бродяга взял Десняка за плечи и легко, как соломенное чучело, развернул его лицом к груде пылающих углей, на вершине которой догорала дубовая домовина. Стенки ее, налитые прозрачным играющим жаром, истончились уже до того, что сквозь них просвечивали доспехи, в которые, по обычаю, обрядили покойника. Плоть и кости его, по-видимому, уже были съедены огнем: над нагрудником зияла алая пустота.

— Как же это он вперед колоды сгорел? — пробормотал Десняк. — Да так, что и доспех серебряный не расплавился?..

— Подумай, — прошептал голос за его спиной. — Даром ты, что ли, столько лет на опыты извел? Книги читал, свитки переводил, а народу сколько загубил в своих подвалах — все искал, где у человека душа помещается…

— Держи его!.. — хотел крикнуть Десняк, но вместо крика из его горла вырвался жалкий, простуженный хрип.

Он набрал воздуха, чтобы повторить призыв, и даже схватился за шестопер, чтобы с разворота внезапным ударом оглушить оборотня, но в этот миг тьма над головой Десняка распахнулась двумя багровыми крыльями, и птичьи лапы сбили бобровую шапку на его худое горбоносое лицо. Десняк взмахнул руками, отгоняя страшное видение, дико завертел головой в поисках бродяги, но тот как будто провалился в ночную тьму, со всех сторон обступившую догорающее кострище.

Глава четвертая

Погоня отстала где-то за вторым или третьим поворотом: сперва до ушей беглецов перестал долетать топот сапог по подмерзшей к ночи земле, а когда крики почти смолкли, затерявшись среди гнилых заборов и покосившихся, кое-как сложенных поленниц, Владигор сбавил ход и оглянулся на своих спутников. Те остановились и прислушались. Сперва все было тихо, но вдруг неподалеку раздался натужный лошадиный храп, скрип колесных втулок, и из-за ближайшего угла в переулок въехал шаткий рыдван бродячих комедиантов. Ребра шарабана были обтянуты попоной, сшитой из клочьев кожи, войлока и старых тулупов, повернутых внутрь этого передвижного жилища своим вытертым, свалявшимся мехом. Стволики молодых ив кое-где прорывали грубые швы покрова и смутно белели в серебристом свете молодой луны, рельефно рисовавшем не только рыдван, но и костяк впряженной в него кобылы, которая была настолько худа, что представлялась не живым существом, а механическим изделием той же самой каретной мастерской, где был изготовлен влекомый ею экипаж.

Пока беглецы молча наблюдали за неимоверными стараниями этого одра, враскачку вытаскивавшего передние колеса рыдвана из глубокой поперечной колеи, разрозненные крики преследователей вновь слились в единый вопль, указавший на то, что погоня вновь напала на потерянный след.

— Бежим, князь! — шепнул Владигору приблизившийся Ракел. — Толпа — зверь! Массой задавит.

Но в этот миг лядащая лошаденка влегла в хомут всем своим весом, колеса с треском выскочили из колеи, и рыдван встал поперек дороги. В густой тени козырька Владигор разглядел тощую фигуру возницы, который сидел на козлах и, выставив в свет луны бледную руку, жестами призывал беглецов укрыться под ветхим кровом его экипажа.

Приглашение было столь странным и внезапным, что Владигор остановился перед высоким колесом рыдвана и, прежде чем проскочить между деревянными спицами, взглянул на перстень. Аметист сиял ровным голубым светом: близкий топот погони не мутил кровавыми бликами его прозрачные грани.

— Скорее, князь, скорее! — настойчиво прошептал возница, свесившись с козел и склонив к Владигору худое скуластое лицо.

— Я не один, — сказал Владигор, показав на своих спутников.

— Вижу, не слепой! — воскликнул тот. — Лезьте все, места хватит!