Мария Сакрытина - Свобода, равенство, магия Страница 40

Я хмыкнул. Снова вспомнил мальчика-узника с пустым взглядом.

- Не думаю. Видите ли, Ваше Величество, такие как вы жестоко обошлись не только с его сестрой, но и с ним тоже.

Королева, против обыкновения пропустив неприятное обращение, встала и с задумчивым видом взялась за дверную ручку.

- Просто иначе я могла бы его понять, - неожиданно произнесла она. И, в ответ на мой удивлённый взгляд, пожав плечами, добавила. - Иллариус убил моего брата. Я тоже когда-то хотела отомстить за его смерть.

Брата? У королевы был брат? Я встрепенулся, желая уточнить, но поздно. Дверь за ведьмой уже закрылась.

"А ведь действительно, - разглядывая на экране мохнатую страховидлу, думал я. - Повелительница тоже не из Нуклия. И не родственница никому из местных лордов. Получается, она была среди тех несчастных девочек, над которыми издевался бывший Повелитель?"

А ей самой-то есть за что любить магов?

Солнце золотыми нитями сквозь тёмно-зелёную мозаику листвы потянулось к моей руке и, закусив губу, я позволила выплеснуть в мелодии ощущение приятного тепла, радости от хорошей погоды и тяжёлой усталости. И совсем чуть-чуть беспокойства. И ещё чуточки застарелой, всколыхнувшейся, было, боли - памяти о брате. И вот дождь серыми струями вплёлся в лёгкую музыку весеннего вечера.

И разноголосый хор: "Да славится королева!"

Я мотнула головой, глубоко вдохнула, отправила воспоминания туда, где им самое место - подальше в подсознание.

А на музыку сама легла баллада о морской деве и моряке - популярная в одном из Средних миров, где мне недавно пришлось побывать. Что-то у этих двоих - моряка и хвостатой девы - не сложилось. Кто кого убил? То ли она его, то ли он её... Обидно даже.

Попыталась изменить конец - дева стала совсем уж кровожадной. Ну надо же! Добавить романтики?

На моменте, где достаточно слащаво и завуалировано описывалась ночь любви моряка и девы - я с трудом могла представить её в реальности, но чего только не встретишь в Средних мирах - за спиной раздался подозрительный шорох. Не прекращая играть, я обернулась.

В дверях замер Рин с таким отстранённо-удивлённым видом, что я даже петь перестала. Осторожно водя пальцами по струнам арфы, тихо спросила, стараясь не перебить волшебство мелодии:

- В чём дело? Не нравится песня?

Юноша повернул голову и на меня уставились восхищённые зелёные глаза.

- Как это может не нравиться? - выдохнул он.

Я усмехнулась и, продолжая играть, ласково осведомилась:

- А ты знаешь, что всё это магия?

Рин изумлённо моргнул, молча глядя на меня.

- Музыка и мой голос, - всё магия, - уточнила я, последний раз проводя по струнам. Финальный аккорд, дрожа, замер в неподвижном вечернем воздухе.

- Голос? - встрепенувшись, удивился юноша. - Как это - голос?

Я улыбнулась.

- Ну, ты же наверняка слышал моё прозвище - Сладкоголосая. Его дали маги. Они чувствуют отражение в голосе, в музыке моего Дара. Про это-то ты знаешь?

Рин молча кивнул. Ну ещё бы он про Дар не знал!

Я порылась в карманах, вытащила миниатюрный свисток. И, скорее для себя, тихо добавила.

- Просто я немая с рождения.

- Как?! - ахнул нуклиец.

Я хмыкнула. Если он хочет объяснений - не дождётся. Всё равно ему не понять каково это - не быть в состоянии произнести даже звук, не то что осмысленную фразу.

- Просто, - и свистнула.

Мгновение ничего не происходило - только ветер по-прежнему шелестел в листве, да Рин таращился на меня, будто впервые увидел. А потом нас накрыло огромной тенью - и на поляну перед домом легко, грациозно опустился серебристый дракон. Склонил голову, пристально глядя на меня жёлтыми глазами, и довольно вильнул хвостом.

Я приветственно подняла руку в ответ и повернулась к Рину.

- Знакомься. Это Таро. Сегодня полетим на нём.

- Куда полетим? - на всякий случай отступая обратно, к дверям, выдохнул нуклиец, ошарашенно разглядывая дракона.

Таро, красуясь, открыл пасть, показывая два ряда весьма острых зубов. И гулко мурлыкнул, потягиваясь.

Я усмехнулась.

- На свидание, конечно. Раз уж портал нам не доступен, надеюсь, дракон тебе понравится больше.

Нуклиец с сомнением глянул на Таро и громко сглотнул.

Я протянула руку.

- Успокойся: Таро согласен тебя везти. Взбирайся.

Дракон выставил крыло и, с сомнением покосившись на юношу, выдохнул облачко пара, всем видом показывая: "Ну что, боишься?"

Рин насупился, осторожно приблизился и ловко взобрался по крылу Таро на спину.

Храбрый, значит?

Я устроилась позади, заодно завернув и себя, и нуклийца в тёплые плащи. На высоте мороз и на него почему-то магия драконов не действует.

Зато сопротивление воздуха та же магия спокойно убирает - если дракон захочет. Да и упасть с довольно гладкой спины Таро невозможно - по той же причине.

Удобно иметь друга-дракона.

Таро красовался, как мог, закручивая в воздухе такие пируэты, что даже у меня, давно привыкшей к его фокусам, заходилось сердце. А Рин молчал - не протестовал, не требовал спуститься, не грозился по прилёте убить меня и дракона. Катала я таких вот нервных магов, бывало...

Во время очередной фигуры - наверняка красиво смотрится в воздухе, но у меня дух захватывает - я поймала взгляд нуклийца, устремлённый вперёд, на скопление облаков в виде огромного вихря. Юноша улыбался.

Чисто, искренне и очень радостно.

Как тогда, во сне, в первый раз.

И сердце зашлось на этот раз не от высоты, а от этой улыбки... и так захотелось, чтобы он улыбался также и мне. Чтобы не небо, а я отражалась в его глазах...

Я крепче обхватила его руками и прижалась, носом уткнувшись в непослушные, развеваемые ветром русые волосы.

Приятный запах мяты в сочетании с чем-то острым, но таким родным, таким близким, таким...

Я вдохнула поглубже и закрыла глаза.

Всё, решено: надо почаще летать на драконе.

На этот раз так плохо уже не было. Я была готова, к тому, что увижу... но и видела гораздо больше. Это как... как носить частую вуаль, а потом вдруг убрать. Краски сделаются ярче, предметы чётче и окружающее покажется совсем другим, не похожим на то, как себе его представляешь.

Да, собственно ничего такого резко страшного и не происходило. На первый взгляд. В иных мирах я видала и похуже. Бывает, по магу уже психушка плачет, а он всё изощряется: и улицы начинают напоминать филиал камеры пыток, людей выдирают из домов, или фургонами отвозят казнить - днём. Вечером и ночью город наводняет нечисть - порождения магии и человеческой фантазии. Чем больше лютует безумец, тем разнообразней становятся "жители" его столицы, округа, страны, мира... Пока все до единого не погибают, а после неизменно встают и устраивают сумасшедшему такую казнь и такие пытки, что во сне ни одному безумцу не приснятся...