Дэн Эбнет - Молоты Ульрика Страница 40

Теперь, вероятно, гномов начнут обвинять в убийстве. Им никогда не жилось особенно хорошо в Мидденхейме.

- Да, настоящая трагедия, - сказал я, - мы все осиротели с ее смертью. А теперь извини, меня ждут дела.

- Ладно, будь здоров. - Он сожалел, что наш разговор так быстро закончился, но знал, когда надо уходить. И ушел.

Я сидел на холодной плите рядом с Рейнольдом и смотрел на тело моего друга. Как мне собрать картину его смерти из обрывков информации? И почему мои инстинкты говорили мне, что прежде всего необходимо выяснить, с чего вдруг Рейнольд лег умирать, когда по городу ходит наш старый враг, замышляющий убить нас… теперь уже только меня? Когда я позволил себе мыслить старыми категориями, я ожидал прилива безжалостности, неожиданных идей и порывов к решительным действиям, но ничего этого не было. Возможно, та моя сущность, которой я боялся, та, которую я похоронил восемь лет назад при вступлении в Храм Морра, потеряла свою остроту и агрессию, как я и надеялся. Возможно, я действительно преуспел в уничтожении моей темной половины. Возможно, теперь этот успех приведет к моей гибели.

Мне все еще необходимо было знать, где Рейнольд достал деньги. Если я не обманывал себя, не убегал и не прятался, я не мог придумать ничего лучшего. Прежний Дитер ни от кого не скрывался, и я не собирался начинать это сейчас. Надо снова поговорить с Луизой.

К тому моменту, как я покинул Факториум, солнце село, и поднялся ветер. Когда я оказался у Южных Ворот, холод пробрал меня до костей, а угли в жаровне охраны горели под его порывами дьявольским красным огнем. Я смотрел вниз на длинный мост, освещенный факелами, невероятным изгибом соединявший горную кручу с землей в сотнях футов внизу. Рабочие все еще возились с веревками и лестницами, с фонарями, камнями и раствором, пытаясь заделать огромную брешь в виадуке, проделанную магией чародея-предателя Карла-Хайнца Васмейера, когда он бежал из города после последнего карнавала. Чтобы закончить работу, потребуется еще не одна неделя.

Позади меня, в свете жаровни Луиза доедала пирог, который я купил ей, с аппетитом женщины, не евшей целый день. Сейчас она была больше настроена на разговор. Она знала, что я был другом Рейнольда, но мне все равно придется задать ей несколько неприятных вопросов. Но начать лучше с мягких, нейтральных вопросов. Чтобы казалось, будто мне небезразлична ее судьба.

- Как ты попала в Мидденхейм? - спросил я. Луиза дернулась и посмотрела на меня так, как смотрят испуганные лошади, что вот-вот понесут. Я улыбнулся ей, а мое отвыкшее от таких причуд лицо почувствовало странное напряжение.

- Дома, в Бретонии, я работала на одну женщину. Она жила с благородным человеком и привезла меня сюда, когда… когда бросила его. Она была дикая, злая, но у нее были деньги. Я шесть лет у нее служила. Потом она вышвырнула меня на улицу безо всего. Даже без повода. - Она остановилась. Я ожидал услышать гнев или злобу в ее голосе, но она, видимо, слишком часто рассказывала эту историю, и все эмоции, которые когда-то вызывала такая вопиющая несправедливость, утратили силу. Я мог сказать, что в ней еще живет боль, глубокая, острая, черная боль. Но было ли негодование? Ненависть? Не знаю.

Я смотрел на нее и пытался найти правильные слова, как вдруг словно мощный поток воды очистил мое сознание, оставив только самое важное. Все встало на свои места.

- Ты же говоришь о графине Софии! Сегодня днем ты говорила ее имя. Ты что-то хотела мне сказать о ней.

Луиза молчала, все говорили ее глаза. Они подтверждали мою правоту.

Луиза, чего ты боишься?

Молчание.

- Рейнольд дал тебе что-то вчера ночью?

Она кивнула против воли. Слезы побежали по ее щекам. С пугающей скоростью в моем разуме из разрозненных кусочков мозаики складывалась целая картина.

- Рейнольд знал, как сильно ты ненавидишь графиню, не так ли? И ты опасаешься, что он как-то причастен к ее смерти. Ты напугана, потому что поняла, что не хотела ее смерти, и потому что не хочешь верить в то, что Рейнольд мог сделать что-то подобное… и еще потому, что если он все-таки это сделал, люди могут подумать, что ты помогала ему.

Она затрясла головой. Я растерялся на мгновение.

- Луиза, ты не хочешь этому верить или, - тут меня поразила неожиданная догадка, - ты знаешь, что так и было?

Она коротко кивнула, безмолвно рыдая.

- Он дал тебе какую-то драгоценность прошлой ночью? Короткий кивок.

- И ты узнала ее.

Еще один кивок, почти незаметный.

- Потому что драгоценность принадлежала графине. Ей уже не надо было кивать. Я уже знал правду. Правда была горькой. Я глубоко вздохнул.

- Луиза, верь мне. Драгоценность действительно принадлежала графине, но Рейнольд не брал ее у твоей бывшей хозяйки. Он украл ее у человека, который его убил - у того бретонца, которого он видел утром.

- Червь, - еле выговорила она.

- Да, Червь. Потом Червь отправился в ночлежку и убил Рейнольда, чтобы забрать эту вещицу, но он уже отдал ее тебе. - Я остановился. Луиза молчала, и я не мог понять, верит ли она мне. - Луиза, как жрец Морра я обязан понимать смерть. Мы общаемся со Смертью, разговариваем с ней. Мы проживаем свою жизнь в окружении чужих смертей и постигаем такие ее тайны, суть которых большинство людей просто не поймет. Мы знаем, кто убил графиню. Скоро его арестуют. А Рейнольд к этому непричастен.

Я сделал паузу, чтобы мои слова дошли до ее сознания. Луиза все так же молчала, держась руками за голову. Холодный ветер пролетал между нами, и раскаленные угли жаровни уже не грели.

- Но ты должна отдать мне эту драгоценную вещь.

Наконец-то она подняла взгляд на меня. Прошел долгий миг напряженного размышления, после которого она полезла в свои лохмотья, и я понял, что победил. Она извлекла оттуда что-то спрятанное в зажатом кулаке. Я потянулся к ней, но стоило мне коснуться кулака, как она схватила меня другой рукой за запястье и крепко сжала.

- Ты даешь мне слово, что сказал правду? - прошипела она.

- Даю тебе слово жреца Морра, - не моргнув глазом, ответил я. И солгал.

Кольцо тонкой работы легло в мою ладонь. Тяжелое, мягкой теплотой своей оно словно говорило: "Я - из чистого золота". Я покачивал его в ладони, размышляя. Я не знал, что мне с ним делать, но вот в моей руке лежит правда о вчерашних событиях.

Это Рейнольд убил графиню. Он знал систему старых гномьих ходов под городом лучше кого бы то ни было, за исключением самих гномов. Он умел вскрывать замки, и его нож был окровавлен. Он дал Луизе это кольцо. Еще более важным было то, что я знал Рейнольда достаточно хорошо, чтобы осознавать, на что он мог пойти. Он свято верил в то, что цель оправдывает средства. А средства его были прежде всего безжалостны. Я никогда не просил его убивать кого-то для пользы дела, но если он считал, что кто-то мешает нашим планам, он никогда не терзался сомнениями: работая на меня, он прикончил не одного человека.