Владимир Поляков - Лестница во мрак Страница 40

Женщина медленно открыла глаза и первое, что она увидела, было хищное лезвие ножа, маячившего прямо перед глазами. Попытка отшатнуться не привела ни к каким положительным результатам — сзади была стена, да и спутал я ее на совесть.

— Молчи, главное ничего не говори, — мягко прошептал я. — До тех пор, пока я не разрешу. Если понимаешь, то кивни. Помнишь еще, как это делается?

Помнит… Да еще и понимает ситуацию в меру своего обывательского сознания, а следовательно будет готова к продуктивному диалогу.

— Итак, начнем помаленьку наш разговор. Ты одна в доме?

— Нет… Еще муж.

— И где он находится?

— Наверху, — после некоторой паузы ответила она. — В спальне. Он… болен.

В подобных «разговорах» все имеет значение: сами слова, построение фраз и особенно оттенки интонаций, с которыми произносятся эти самые слова. Небольшая пауза перед словом «болен» заставила меня мгновенно насторожиться. Нет, тут не было попытки ввести меня в заблуждение — женщина просто не могла сразу подобрать необходимое слово.

При обычной ситуации я, вполне возможно, и не придал бы этой мелочи особого значения, но сейчас, после всего случившегося… Нет, везде, где мало — мальски присутствуют следы Ушедших, следует учитывать особый, присущий только им колорит. Голову пронзило острой болью, словно туда вонзили раскаленную иглу, перед моими глазами возникла странная картина: существо, очень похожее на человека, но двигающееся так, как люди просто не смогут из‑за строения скелета. Вдобавок же безликий, неприятный голос произнес одно лишь слово — сторки.

— Сторки, — теперь это слово произнес уже я, медленно и с расстановкой, как будто дегустируя вино неизвестного доселе букета.

Слышал я это слово, причем как раз от Кэра. Но и он знал о них совсем немного, упоминал лишь один раз как о созданиях, некогда бывших людьми, но каким‑то неведомым образом измененных. Почему измененных, каким образом? Ответа на эти вопросы не знал я, не знал и сам Кэр. Зато на мою пленницу это слово произвело самое шокирующее впечатление, она замерла, словно птичка под действием гипнотизирующего змеиного взгляда.

Неужели случайным образом оброненное слово так изумительно попало в самый центр мишени? А что, похоже именно так и случилось. Но это непонятное видение… Когда я мог видеть подобное? Неужели в тот самый временной промежуток, который стерся из моей памяти? Если так, то поскорее бы он восстановился полностью, а не случайными, малопонятными обрывками.

— Ну что, ма шери, — вновь вернулся я к беседе с пленницей. — Коли уж слово «сторк» вызывает в вашей душе столь бурные и неконтролируемые эмоции, то нам определенно есть о чем поговорить. Или сначала все же стоит навестить твоего муженька? Вместе навестить…

— Нет! — вскрикнула она, но все же не так громко, чтобы принимать из‑за этого меры. — Он сейчас просто опасен, что‑то пошло не совсем так. Они обещали все исправить, но не сейчас, дней через пять.

— Пусть так, — не стал я спорить. — Тогда, во избежание неприятных для вас, мадемуазель, последствий, мы поиграем в вопросы и ответы. Я, само собой, буду спрашивать, а вы отвечать. При малейшей попытке обмана я беру вас в охапку и тащу на второй этаж, ну а там закидываю в комнату к вашему «больному» муженьку. Нравится такая перспектива? По глазам вижу, что вы от нее не в восторге. Так что выбор за вами — конструктивная беседа или…

Глава 10

Пойманная мной местная жительница явно не хотела неприятностей для собственного здоровья, потому согласие на содержательный разговор было принято хоть и не с радостными визгами и задорными плясками, но и не с превеликим отвращением. Значит она не из идейных, хотя и тут возможны варианты, коли уж по полной программе подключить свойственную мне параноидальную подозрительность.

Теме не менее, как бы там ни было, а начать расспросы не только можно, но и нужно. Тем более рану на руке я уже успел осмотреть, обработать и перевязать. Как я и предполагал — обычная царапина, единственная неприятность от которой была в болевых ощущениях и небольшой кровопотере.

— Представься для начала, а то страсть как не люблю общаться с человеком, не зная его имени.

— Лейя…

— Что ж, Лейя, давай как начнем сначала. Поясни мне, как человеку из других краев, что же такое особенное происходит в вашей Серой Горе.

— Но вы же и так должны знать если и не все, то хоть что‑то? — удивилась она. — Если уж о сторках знаете, а этого не знает никто, кроме посвященных в тайны С'Кхайра[3]…

Опять! Снова и снова всплывают новые, совершенно незнакомые наименования, о которых я действительно не имею ни малейшего представления. Но одно ясно — лингвистика свидетельствует о принадлежности слова к языку Ушедших. Только они используют столь странное сочетание звуков, мало пригодное для человеческого языка.

— Всего знать не может никто, тем более я, — отмел я в сторону сделанное Лейей замечание. — Я великолепно знаю, что весь ваш городишко крепко связан с наследием тех, кого лично я предпочитаю называть Ушедшими. Это примем за факт и опровержений на сию тему выдвигать не будем. Но прежде чем перейти к серьезным вопросам, задам тот, который как нельзя более отвечает реалиям момента… Гостей в ближайшие часы не ожидается?

— Нет, но прийти все равно могут в любой момент.

— Смысл?

— Вы и есть тот самый смысл, — горько усмехнулась Лейя. — Чужак, что сует нос в тайны нашего города должен быть уничтожен во что бы то ни стало. Так заведено еще с незапамятных времен и продолжается по сей день. А вы не просто любопытный чужак, вы еще и человек, каким‑то образом узнавший кое‑что о нас…

— Кого уже пустили по моему следу, и кто только может подключиться к поиску?

— Скорее всего обычную в таких случаях группу во главе с Марком и Лансом. Это, если вам неизвестно, хозяин отеля и охранник в баре…

— Можете не продолжать, — прервал я поток слов, в котором была уже и так известная мне информация. — Марк мне в принципе неинтересен, ибо любая информация о нем достойна лишь того, чтобы выбить ее на могильной плите или вставить в некролог.

На лице Лейи вновь появилось донельзя изумленное выражение…

— Марк мертв? Но как это могло случиться, ведь он был практически неуязвим?… Даже не верится.

— Зато Ланс жив, не совсем здоров, но крайне озлоблен и опасен, — несколько охладил я степень ее изумления. — Я великолепно понимаю, что должность простого охранника — всего лишь довольно удачная маскировка для чужаков, но хотелось бы знать его истинное положение в незримой иерархии вашего города. А насчет Марка… Уверен, что корни его неуязвимости скрывались в этой поделке из времен давно минувших, о которой ты сейчас мне и расскажешь.