Мери Кирчофф - Его Величество Флинт Страница 40

Многие годы блуждая в поисках камня, гномы разделились на две армии. Вскоре пути привели обе армии к варварскому князю по имени Гаргат, который, посчитав это знамением богов, сорвал удивительный камень с неба и поместил его в высокую башню, подальше от чужих рук. Гаргат отказал обеим армиям в их требовании вернуть драгоценность, поэтому обе стороны провозгласили войну правителю варваров.

После многочисленных неудачных попыток осады, гномы, наконец, проникли в крепость Гаргата. Обе стороны были поражены, увидев, что серый, стальной свет драгоценности неожиданно наполнил все вокруг необычайно ярким сиянием. Когда все, наконец, прозрели, то увидели, что два лагеря гномов сражаются между собой. Одну сторону непреодолимо влекло к камню, а второй двигал обыкновенный интерес к нему.

Под властью камня, гномы изменились. Те, кем двигала жажда богатства, стали гномами-карликами, а те, кого охватил интерес – первыми кендерами. Эти народы быстро распространились по всему Ансалону.

Как всегда утверждали горные гномы, и их двоюродные братья с холмов, овражные гномы произошли в результате браков между предвечными гномами и их новоявленными гномьими родичами, созданными Серой Драгоценностью. К сожалению, представителям этого нового народа не доставало всех лучших качеств их славных предков.

Увидев результат, все гномские общины запретили такой вид браков, а овражные родичи страстно изгонялись всеми гномами. В условиях борьбы за выживание среди руин и куч хлама, оставшихся после Катаклизма, овражные гномы были вольны развивать собственную культуру – ну, или же ее отсутствие. Названные Агарами или «мучениками», позже они получили от людей прозвище «овражных гномов», заметивших их ничтожные условия проживания и всеобщее отвращение со стороны практически всех народов Кринна.

Такой была судьба трех неполных сотен Агаров, обитавших в Отстойнике. Еще до катаклизма, это была процветающая и богатейшая шахта, обеспечивавшая кузницы Торбардина отличной рудой. Но страшная континентальная катастрофа обрушила вниз пласты породы, отрезав все остальные выходы кроме одного, ведущего в Торбардин. И даже он был размещен так, что представлял собой вертикальную шахту, по которой невозможно было взобраться: именно ее дерро называли Ямой Зверя.

Но Катаклизм принес и нечто хорошее. По крайней мере, для Агаров это был Отстойник. Большинство туннелей, проложенных горными гномами, остались невредимыми, а в некоторых местах они пересекались с невероятно прекрасными органическими пещерами, которые долгие годы высекались подземными водами, текущими через горы Торбардина.

Три сотни овражных гномов, населявших Отстойник, разбивались на семейные общины, которые обитали на окраинах оставленных тупиковых туннелей, но делили четыре природные пещеры, как общее пространство. Они «украсили» свои жилища семейными реликвиями, как то окаменевшими животными и другим скарбом, выкопанным из мусорных куч вышерасположенного Торбардина. Таким образом, Отстойник одновременно казался чудом природы и отвратным свинарником.

– Они же не думают, что мы будем здесь спать?! – простонала Периан, осторожно ступая вперед.

Номскул, тот овражный гном, который спас их из Логова Твари, привел их в это место и оставил, пообещав вернуться с едой и друзьями. Периан попробовала на ощупь пожеванные края грязного шерстяного одеяла, натянутого на деревянный стул без ножек. Она слегка подтолкнула старую кость на грязном каменном полу носком башмака. Она, дрожа, обняла себя руками и в отчаянии огляделась вокруг, в поисках какого места, где можно было нормально сесть.

В комнате, имевшей форму ровного квадрата, было две двери, а ширина была где-то футов в двадцать. Ее выдолбили в глыбе цельного гранита, так как на холодных серо-зеленых каменных стенах еще были видны следы от кирок. Толстые и покрытые плесенью старые балки перекрещивались под потолком в полном беспорядке, хотя, вполне возможно, что парочку из них овражные гномы изъяли для личных нужд. И в самом деле, некоторые столы и стулья выглядели так, будто их на скорую руку смастерили из плотных балок. Маленькие половики, потрепанные шкуры животных, шерсти на которых уже не осталось, случайные обрывки хорошего шелка да дорогих, но грязных шнурков – весь этот скарб покрывал пол.

Разбитые керамические горшки, разнообразные скелеты грызунов, ржавое оружие, большинство из которого ремонту не подлежало, с дюжину огарков от свечей, погнутая утварь, половина ручных мехов для раздувания огня, дырявое каноэ, лютня без струн и куча всевозможных ботинок и башмаков величиной с гнома – вот что составляло здешние украшения.

Уложившись на большую и мягкую кровать, покрытой пенькой со мхом, Флинт отрешенно ковырялся в зубах деревянной щепкой.

– Я спал и в местах похуже. – усмехнулся он от неудобства Периан.

Флинт наблюдал, как она нерешительно перебиралась по комнате с одного места на другое, усиленно грызя ногти.

– Ты можешь хоть на секунду успокоиться? – поинтересовался он, откладывая в сторону свою зубочистку. – Согласен заметить, что удобства здесь могли быть и получше, но это лишь временно. Еще десять минут назад я волочил тебя на спине, спасая наши жизни от – ну, сама знаешь от кого. По крайней мере, мы в безопасности, а потом я найду кого-то, кто бы показал нам выход отсюда.

Первое, что хотел после этого сделать Флинт, это уведомить своего племянника, оставленного у Торбардина, что с ним все в порядке. Базальт, должно быть, встревожился уже не на шутку.

Периан все вертелась вокруг, и пот слегка соблазнительно оросил вьющиеся кончики ее медных волос.

– И что это должно означать? – она одарила Флинта ледяным взором. Представительница горных гномов отгрызла еще один ноготь, в то время, как ее глаза метали молнии. – Ты что думаешь, если я пострадала от временного паралича вследствие испуга, то уже не смогу о себе позаботиться?

– Временный паралич? Да ты была, словно мешок с мукой! – Флинт увидел в ее глазах смущение и поднял руки, шутливо имитируя отступление. Потом рассмеялся. – Прости, если я принял командование на себя, я ведь совсем забыл, что разговариваю с солдатом. Я привык приказывать окрестным юнцам да официанткам. – объяснил он, подумав о своих друзьях в Утехе. Флинт смущенно закашлялся, увидев ее пораженное лицо. – Я совсем не то имел в виду, что сказал. У меня есть друзья… – о, не обращай внимания! – выкрикнул он без привычки объясняться. Он потер лоб, перевернулся на бок и свернулся калачиком на моховой кровати, а потом закрыл глаза.