О`Санчес - Ремесло государя Страница 40

Как всегда в конце недели, государыня прислала гонца к своему венценосному супругу, с приглашением на завтрак, который по традиции накрывался в личном хоромном садике Ее Величества. Но Его Величество был занят с рассвета, обсуждая с высшими жрецами сверхважные знамения от западных рубежей (В этом месте рассказа Токугари кивнул, давая понять, что знает о каких знамениях идет речь: Морево) И так случилось, что Его Величество, доверху занятый этим делом, отмахнулся от гонца и мгновенно забыл о нем, а тот ушел, доложив государыне, что Его Величество занят. Что ж, не впервой, сели завтракать без него. А Его Величество, вскоре после этого закончив совещание, вдруг почувствовал, что разгорячен и очень голоден. Почему его не позвали? Пошел сам выяснять, почти без слуг сопровождения, не посылая вперед герольда: может, нездоровится государыне? А там – завтрак в полную силу: фрейлины смеются, птеры голосят, ароматы превкусные, приглашенный трубадур перебирает струны – веселье!

Тут-то и понял государь, весь еще растормошенный утренними делами, что его нарочно не позвали, чтобы он веселиться никому не мешал. Да вдобавок, охваченный негодованием, не заметил, что его столовый прибор никто никуда не убирал, просто он почтительно прикрыт серебряным куполом… Но Его Величество этого не заметил, и негодование превратилось в громокипящий гнев. Из людей никто не пострадал, ибо Ее Величество, будучи особо сильною в своих покоях, сумела накрыть всех защитным заклятьем, пока ее приближенные бежали к выходу из сада, а уж следом и она поторопилась, трепеща от страха, но зная по опыту, что ее лично гнев разъяренного супруга ни за что не коснется, Саду повезло гораздо менее. Его Величество изрыгал заклятия, вперемежку с проклятиями и богохульствами, творил магию и волшебство, да все сплошь разрушительного свойства. Так увлекся, что правый рукав на халате, государыней дареном ко дню рождения, обгорел по локоть… Немедленно набежали дворцовые жрецы, личный лекарь, Когори Тумару… – этот всегда тут как тут… крамолу примчался искать… Незадолго до его отъезда сие случилось. Соединенными усилиями сумели унять, умолить государя. А разруха осталась, ибо Его Величество, опомнившись, не велел ничего трогать, пока принц Токугари сам не займется этим делом.

Токугари вздохнул.

– Понятно. А что же Маури матушку не предупредил, хотя бы за пару мгновений?

– Так Его Величество, загодя смех и музыку из садика услышав, запечатал дворецкого, окаменил временным заклятьем, именно, чтобы застать врасплох.

– Понятно. А это что за опаленные трещины по стенам? Никак, батюшка до молний дошел?

– Они самые. Здесь Его Величество особый мастер.

Токугари даже встрепенулся.

– Ну… в молниях и я кое-что понимаю. Смотри!

Принц безо всякой заклинательной подготовки выбросил вперед левую руку, из кулака вырвались, одна за другой, три фиолетовые молнии. Появились они совершенно бесшумно, однако деревянная беседка, стоявшая на краю садика, и поэтому почти уцелевшая, в сравнении с другими садовыми постройками, с грохотом провалилась внутрь себя, а на нескольких досках занялось пламя.

– Великолепно, ваше высочество! Очень впечатляет. Но дозвольте мне погасить пламя, дабы нам не было помех в дальнейшем осмотре?

Принц, конечно же, услышал в словах канцлера плохо скрываемую насмешку и смутился.

– Ладно тебе… Ну, не сдержался. Дурной пример, говорят, заразителен. Я больше не буду. Гаси, и пойдем поближе к кипарису: очень уж я бы хотел что-нибудь такое для матушки…

Небольшое, в четыре локтя высотой, деревце стояло в просторной серебряной кадке, доверху наполненной черноземом, все еще живое, судя по зеленым листочкам-иголочкам, но надломленное и обгорелое. Кончики зеленых хвоинок обсыпала густая желтизна.

– Умирает кипарис.

– Да, ваше Высочество, увы.

– Угу… Ну… Так это утомительно по оживительным аурам работать!.. Вот ведь досада… Я все же попробую. Бенги, сделаем так: я колдую, а ты на подхвате, тебе только уровень маны держать, покуда я буду заклятия менять и освежать. Понял?

– Гм-гм… – канцлер засуетился лицом, застанный врасплох предложением его высочества, даже руки к груди прижал для убедительности. Большие дряблые губы зашлепали друг о друга и это было неприятное зрелище, принц даже глаза отвел. – Я попытаюсь, ваше высочество, но… Давненько не колдовал…

– Вот и попытайся, нам же с тобой поручено, не герцогине Воли. От тебя никто не требует чудес и подвигов. Главное – следи за мной и поддерживай уровень заклятий на стыках, все предельно просто. Начали!

Через несколько минут принц вынужден был прерваться: пот катил с него градом, раскаленным легким не хватало воздуха, ноги крупно дрожали. Канцлер выглядел получше, ибо основная тяжесть колдовства легла на принца, однако и у него колени подогнулись, а сам он сгорбился.

– Вот дурак я, дурак! Не метни я эти дурацкие молнии – сил побольше бы осталось, а так – изнемогаю, а взять неоткуда. И не бросить, все насмарку пойдет…

– Ваше высочество… А… со стен и с земли – может, стоит попробовать вытянуть слегка? Как бы соскрести? Все же магия родственной крови?..

Токугари недоуменно поглядел на канцлера – и его озарило:

– Точно! От батюшки тут много осталось! Ну-ка… Пошла… пошла! Голова ты у нас, Бенги! Давай, давай, давай! Поддерживай!..

Принц с новым пылом взялся сражаться с магией смерти, посмевшей тронуть любимое деревце матушки, его высокопревосходительство канцлер кряхтел, совершенно по-стариковски, но тоже держался твердо, в надежную пару к принцу.

– Ф-ф-ух, ух! А, Бенги? Как мы его? Выживет?

– Думаю да, ваше Высочество. – Канцлер, не стесняясь дрожащих рук, протянул ладонь к деревцу и повел сверху вниз. – Судя по тому, как зажил излом – должно выжить. Но хвоя осыплется, здесь уже мы бессильны, придется ждать, пока новая вырастет.

– Да демоны бы с ней, с хвоей! Ай, да молодцы мы с тобой! Вот уж матушка обрадуется!

– И еще бы, ваше Высочество! Ваша несомненная и своевременная заслуга. Стало быть, Его Величество как провидел, что следует вас сюда направить, прежде чем…

– Полагаешь? А я думаю – ерунда: никогда он не разводил нюни ни над кем, ни над кустами, ни над людьми, ни даже над зверями из своего цирка. Скорее всего, он хотел преподать мне предметный урок: вот, дескать, что бывает, когда чувства и мнения опережают разум. И дабы я покрепче запомнил – преподал на пустяке, но – на собственном императорском неприглядном пустяке. Вот как я считаю.

Канцлер прислушался к ощущениям в спине, с осторожностью расправил плечи и вежливо усомнился:

– Вашему Высочеству, конечно же, виднее…