Генри Каттнер - Ярость Страница 40

Захария Харкер потерял самообладание.

Сначала никто этого не понял, даже Сэм. Сэм знал только одно — сейчас он должен соображать так быстро, как ему не доводилось еще никогда. У него есть секунд пятнадцать, которые можно списать на намеренную паузу. После этого он должен говорить. Где-то в глубине его мозга уже был готовый ответ. Он знал это, он мог чуть ли не потрогать его. Но эти десять или пятнадцать секунд он словно шарил в темноте.

Наконец он его нащупал. Захария допустил непоправимую ошибку: Харкеры не привыкли думать быстро. Бессмертные отвыкли мгновенно оценивать грозящую опасность, видеть все ее стороны, прикидывать все возможности и инстинктивно находить оптимальное решение. Захария был Бессмертным. Он не умел думать так, как обычные люди. Его мозг был настроен на годы и десятилетия, а не на дни и недели, как у простого смертного.

Сэм засмеялся. «Нет, — сказал он, — я не буду отрицать этого. Но я хочу честно загладить свою вину. Я просто обязан это сделать. Я не сказал вам всей правды — что ж, приношу свои извинения. Харкер прав — я Бессмертный!»

Он помолчал, чтобы информация переварилась. «Мне было сорок лет, когда они прыснули мне в лицо Стимулятором Грез, — медленно рассказывал он. — Еще сорок лет меня не было. Посмотрите, разве я похож на восьмидесятилетнего? Глядите, вот!»

Он наклонил голову и, надавив на глаза, вынул контактные линзы. Потом сплюнул фальшивые зубы, стянул с головы рыжий парик и улыбнулся так доверительно, что сердца тысяч стоящих под экранами людей согрелись симпатией.

Перед ними было лицо сильного, волевого человека. На нем еще были следы только что бушевавшей ярости, но не было никаких следов старения. Даже лысый череп не казался следствием возраста — настолько правильными и строгими были его очертания, выдававшие харкеровское происхождение. Это лицо дышало энергией и жизнелюбием, но оно не было лицом Бессмертного.

— Смотрите внимательно! Разве я похож на Бессмертного? Я — человек, такой же, как и все вы. У какого Бессмертного вы найдете такое сложение? Но я прожил восемьдесят лет! — он отступил назад и посмотрел на них пронзительным, едва не свирепым взглядом.

— Я был такой же, как вы. Но я жил на суше. И я сделал величайшее открытие. Я узнал, почему Бессмертные не хотят отпустить вас наверх. Сейчас вы поймете, почему они так стараются заморозить колонии. Слушайте, я скажу вам…

— Вы все можете быть бессмертными!

Прошло пять минут, прежде чем страсти хоть чуть-чуть улеглись. И даже после этого Сэм был почти единственным, кто услышал усталый голос Захарии Харкера:

— Отлично, Сэм Рид. Ты получишь кориум. Что это было — очередное надувательство? Если нет — тогда вперед. Дай им бессмертие!

Часть III

Так смог Израиль пройти средь вод,

Застывших по сторонам;

И ночью и днем дорогу вперед

Господь указывал нам…

Я эту страну, куда мне не войти,

Вижу в далекой мгле.

Лети же, усталое сердце, лети

К обетованной земле.

Разводы фантастической фрески занимали всю стену: зеленое море с примесью белого и пурпурного омывало подножия бархатистых коричневых холмов. Такие холмы и берега были когда-то в давно уже несуществующем мире. Художник, расписавший стены, не имел ни малейшего представления о том, как должны выглядеть голые склоны и залитое солнцем море. Неправдоподобие пейзажа граничило с курьезностью. Оно тем более бросалось в глаза, что в самой середине фрески был вмонтирован экран, на котором шумело настоящее море, упираясь в настоящий, заросший неукротимыми джунглями берег. В сторону берега направлялся катер, оставляя за собой расходящийся веером след.

В комнате с расписанными стенами сидели двое, наблюдая за картинами из жизни надводного мира, которые разворачивались высоко над ними. Кедра Волтон сидела скрестив ноги на брошенной на пол плоской подушке. Она раскладывала пасьянс из карт Таро на стоящем перед ней низеньком стеклянном столике и изредка посматривала на сверкающий экран. Захария Харкер сидел в глубоком кресле и, не отрываясь, следил за движением катера.

— Все же решились, бедное дурачье. Решились, — пробормотал он, скорее про себя. В одной руке он держал миниатюрную кадильницу с курящимся порошком и легонько покачивал ею перед лицом. Порошок был сделан из коры дикого винограда, которая выделяла белый ядовитый сок, способный мгновенно убить пробегающее животное. Высушенная и подожженная, эта кора издавала легкий наркотический аромат, который убаюкивал чувства и успокаивал разум. Чуть расширенными ноздрями Захария глубоко втянул дым и медленно выдохнул его через рот. «На этот раз Сэм Рид откусил больше, чем может проглотить».

— Фу, как вульгарно ты говоришь, — промурлыкала Кедра и подарила ему ослепительную улыбку. Улыбка получилась ослепительной в буквальном смысле — Кедра сегодня выглядела в соответствии с самым последним криком современной моды. Ее тяжелые черные кудри были вызолочены — каждая отдельная волосинка покрыта тонким слоем позолоты и тщательно уложена так, что прическа возвышалась над ее узким египетским лицом наподобие массивного шлема. Даже брови были тщательно вызолочены, а каждая ресничка заканчивалась крошечным золотым шариком.

— Ты выглядишь несколько глуповато, — прищурившись, заметил Захария.

— Я выгляжу просто глупо. Я проверяю, насколько далеко я могу зайти. Понимаешь ли, каждая женщина…

— Смотри! — Захария резко выпрямился в своем кресле, вперив глаза в экран. Кедра повернулась, держа поднятую над столом карту, и они оба замерли, завороженные видом неотвратимой трагедии. Происходившее казалось фантастическим вымыслом.

Катер, собираясь пристать, как раз огибал длинную дугу волнореза, который защищал белый, выдающийся в белесое море пирс. На его борту было десять пассажиров, молодых женщин и мужчин — охотников за обещанным бессмертием. Они смотрели в сторону берега. В их быстрых, нервных движениях угадывалось возбуждение — из-под надежного Купола они шагнули навстречу романтике и опасностям таинственного и непонятного надводного мира. Подобно юношам и девушкам, которых в древние времена бросали на съедение Минотавру, они зачарованно смотрели на приближающиеся джунгли и на невысокие белоснежные стены Колонии Плимут, расположенной на острове.

Чудовище, поднимавшееся из воды, не было Минотавром, но, казалось, тоже поджидало жертву. В морях Венеры обитало множество гигантских рептилий. Большинство из них даже не имели названий. Во всяком случае, ни один из пассажиров катера никогда прежде даже не представлял о существе, медленно выраставшем из воды у самого борта. Вода, как складки дорогого белого шелка, струилась с огромного, изящно выгнутого тела. Отливающая синевой чешуйчатая шея лениво извивалась на высоте нескольких метров. Из разинутой пасти, в которую могла свободно пройти человеческая голова, раздавалось шипение. Сверкнули две четко очерченные линии огромных клыков.