Елена Грушковская - Великий Магистр Страница 40

За четыре года ещё три или четыре девушки оставили царапинки на моём сердце, но ни одна не задержалась в нём. Я уже было начал думать, что я какой-то непутёвый, и девушки не рассматривают меня всерьёз как кандидата на их руку и сердце, начал копаться в себе и искать причины. Это продолжалось, пока на горизонте моей холостяцкой свободы не появилась Аполония — Лёня.

Лёня работала в школе — учила ораву детишек читать, писать и считать. У неё было всё, что нужно: маленькая ножка и большое сердце, густые волосы цвета ромашкового отвара, аккуратный носик с чуть приметными веснушками, ямочки на щеках и серовато-зелёные задумчивые глаза, в которых временами зажигались озорные искорки. Нет, нельзя сказать, что она была красавицей, но её конопушки, ямочки и искорки в глубине спокойных глаз заставили моё сердце ёкнуть: вот она, та особенная, единственная, моя. Земля ушла из-под ног, язык отнялся, разум капитулировал, а сердце-победитель подняло флаг: влюбился. Не то чтобы я не влюблялся раньше — влюблялся, и не единожды, но на сей раз это было что-то особенное. Лёня… Лёня, твоё певучее имя надолго заняло главенствующее место в моём сердце, сколько лет я страдал и тосковал по тебе, сколько лет сравнивал всех девушек с тобой, сколько долгих лет не мог тебя позабыть… И по сей день помню.

Что тут рассказывать? Было всё: встречи, прогулки, звёзды, мой пиджак на её плечах, её пальчики в моей руке, её губы на моих. Поездка в горы, где она скакала… как козочка. Моя козочка. Мы встретились в конце апреля, а в июне я сделал ей предложение, и она сказала «да». Свадьба должна была состояться в июле. Сказать, что я был счастлив — ничего не сказать. Я летал на крыльях (хотя у меня их тогда ещё не было), и не знал, что судьба моя меня поджидает в кустах.

Судьба вылезла из кустов и похлопала меня по плечу тогда, когда я никак этого не ждал. С Марцием я больше не встречался, хотя изредка и вспоминал его, но не подозревал, что знание о существовании хищников как-то отразится на моей жизни. Я думал, что довольно и того, что я никому об этом не рассказываю, но ошибался.

Был прохладный и сырой летний вечер, я только что проводил мою невесту до дома и шёл к себе, когда с неба свалилась крылатая тень. Меня подхватил чёрный вихрь, и в мгновение ока я очутился на крыше дома. В глаза мне смотрели два красных огонька… знакомых, но не Марцию они принадлежали, нет. Это был другой хищник, причём далеко не такой дружелюбный.

Закон таков: тот, кто узнал о хищниках, должен быть либо убит, либо превращён в хищника. Марций нарушил этот закон, и его отправили за это в вампирскую тюрьму Кэльдбеорг. Меня же поставили перед выбором: или примкнуть к Ордену, или умереть. Не знаю, почему меня не убили сразу, а всё же дали выбор; наверно, я приглянулся моему будущему наставнику, хищнику по имени Юлий Беатриса.

Ну, вы уже, конечно, догадываетесь, какой я сделал выбор, потому что результат вам известен. Что делать? Я хотел жить, а умирать не хотел. Жить — в любом виде… Осудите ли вы меня или оправдаете — не так важно сейчас, ибо это ничего уже не изменит. Поверите ли, но я надеялся, оставшись в живых (хоть и став хищником), всё-таки не покидать Лёню. Смерть — разлука с ней, об этом было невыносимо даже думать. Наивный же я был!..

Ни о каком сохранении наших с ней отношений и речи быть не могло. Если бы я ей открылся (а это пришлось бы рано или поздно сделать), она подлежала бы уничтожению. Делать её кровопийцей я не стал бы ни при каких обстоятельствах. Когда я всё это осознал, я взвыл волком, но было поздно.

К концу декабря я был готов к вступлению в Орден. Мне было уже всё равно… Я уволился с работы, покинул Вроцлав и оставил Лёню — что мне было ещё терять? Но судьба, видно, хотела меня добить. Для обряда посвящения нужен был вступительный дар, и им должен был стать кто-то из членов моей семьи. Семьи, которой у меня не было.

— Ну что ж, сойдёт и бывшая невеста, — сказал мне мой наставник.

При этих словах я набросился на Юлия, сгрёб за грудкИ и так впечатал в стену, что у того дух перехватило. Но уже через секунду он отшвырнул меня и пару раз приложил мордой об пол. Наставника надобно уважать и чтить!..

Лучше я сам сдохну, чем позволю им тронуть Лёню, думал я, слоняясь по обледеневшим ночным улицам. Думал, думал… и думал. И таки придумал… выродок клыкастый.

У Лёни была младшая сестра Олеся, очень на неё похожая. Не как близняшка, но сходство было большое. И вот я (гореть мне в аду за это) надумал подсунуть им вместо моей Лёнечки Олесю: авось, не заметят. За жертвой пришлось возвращаться во Вроцлав. Подходя к знакомому дому, я ощутил такое волнение, что пришлось спрятаться за углом и присесть там на тротуар — голова закружилась.

Соблазн был велик, и я поддался ему. Я подглядывал за Лёней через окно, взобравшись на растущее возле дома дерево. Козочка моя, стонало сердце. Похудела. Глаза грустные. Держится, бодрится, улыбается всем, но сердце в груди — кричит. По-прежнему учит детишек, но всё чаще задумывается на уроках, словно проваливаясь куда-то…

Хватит терзать себя, решил я и спрыгнул с дерева.

Олесю я подкараулил, когда она возвращалась вечером с работы. Обряд посвящения состоялся.

Разумеется, мой обман вскрылся позднее, и это не способствовало укреплению уважительных и дружеских отношений между мной и собратьями по Ордену. Я был на плохом счету, даже мой наставник презирал меня и не раз говорил, что лучше бы меня уничтожили. Я скверно начал, скверно продолжил, а кончил и того хуже.

Я всё время просто прозябал в рядовых членах Ордена — братьях. Ни о каком повышении с таким пятном на репутации и речи быть не могло. Так тянулось годами без изменений. А потом появилось Общество «Аврора» — сначала большая головная боль Ордена, а затем и геморрой. Оно набирало обороты и становилось всё могущественнее, грозя подмять под себя старую вампирскую шайку под названием Орден Железного Когтя.

Незадолго до начала войны меня отправили на работу в Кэльдбеорг — в охрану. Гм… Вы думаете, что быть вертухаем в вампирской тюрьме престижно и почётно? Ага. Как бы не так. Менее подходящей работы для меня и выдумать было нельзя. Меня тошнило от этой службы. Впрочем, воспользовавшись такой возможностью, я попытался что-нибудь разузнать о судьбе Марция, и мне удалось выяснить, что бедняга впал в анабиоз. Ну, а что делали с такими несчастными в Кэльдбеорге, думаю, вы знаете. Мне и самому довелось, выполняя служебные инструкции, выбрасывать их на корм рыбам.

Но однажды я нарушил эти инструкции.

Её звали Робертина Аврелий, и осуждена к сроку в Кэльдбеорге она была за то, что, влюбившись в человека, открыла ему правду о хищниках. Убить возлюбленного она отказалась, обратить — тоже. В итоге получила срок, а её парень… Не знаю точно, но, скорее всего, его просто прикончили.