Иван Казаков - Нед (трилогия) Страница 41

Так что несчастных новобранцев дрючили до такой степени, что лекарь Жересар, в один из последних дней седмицы решился, и пошёл на приём к полковнику, чтобы высказать своё мнение по этому вопросу. А что ему терять? Дальше будки лекарской, да санитарного фургона на поле боя не сошлют. Жалованье ему положенное, не отнимут. Уволят? Да кто пойдёт на эту должность, когда можно просто нормально продавать порошочки чихающим горожанам, и не думать о том, что завтра к тебе выстроится очередь больных солдат, притом «за бесплатно».

— Прошу разрешения войти, господин полковник! — прогудел лекарь, протискивая могучее тело сквозь дверной проём, не предназначенный для его габаритов.

— Давай, Жересар! Проходи! Что случилось? — полковник оторвал взгляд от кипы бумаг, где говорилось по последних поставках продуктов для нужд корпуса. Полковник никогда не оставлял бумаги на счетовода — лично проверял каждый счёт и надо сказать — очень преуспел в купеческом деле подсчёта и учёта. Да иначе и быть не может — это же его хлеб с маслом!

— Вынужден доложить, господин полковник, что если в ближайшее время корпусу не будет дан отдых — вы рискуете остаться без части солдат. Налицо переутомление — бойцы в течении трёх седмиц с утра до ночи выполняют тяжёлые упражнения, и накопленная усталость — физическая и моральная — скоро даст себя знать. Поверьте мне, знаю по опыту предыдущих лет. Если мы собираемся выставить на войну здоровые полки, должны давать им хотя бы один день в седмицу на отдых. Это моё мнение. Мы просто загоняем людей, часть заболеет, оставшиеся на ногах не смогут выполнять свои боевые задачи так, как нужно, появившись перед противником в виде полудохлых ослов. Кроме того — увеличение времени тренировок на всё время светового дня, принятое по распоряжению штаба корпуса, не позволяет солдатам восстановиться в должной мере. Они спят по пять-шесть часов, и это после тяжкого труда от рассвета до заката. Это невозможно. Каждый день в лекарскую стоит очередь из больных, которым приходится давать освобождение от занятий, и каждый день несколько человек оказываются на плацу без сознания от переутомления и перегрева. Мы потеряем корпус. Это моё мнение.

— Я вижу, что это твоё мнение, а не чужое — усмехнулся полковник, вставая из-за стола. Он подошёл к открытому окну, белым платочком отёр лоб, покрытый испариной, постояв, сказал в пространство:

— Да…жарковато. Ни ветерка, ни дождика…впрочем — дождь нам тоже не нужен.

Потом обернулся, и внимательно посмотрев на лекаря, спросил:

— Что, так плохо?

— Ещё хуже — прогудел лекарь — как бы помирать не начали. Я удивляюсь, что до сих пор никто не надумал бунтовать. Видать вожаков не нашлось.

(Нашлось! — подумал полковник — ещё как нашлось! Только они уже на том свете…ты многого не знаешь, дружище Жересар).

— Что, считаешь, нужно снизить напряжение?

— Да. Непременно. Сделать занятия десятичасовыми, как и раньше, и каждый седьмой день на восстановление — отдых, увольнительная для отличившихся парней. Не для всех, конечно. Пусть отдыхают дельные солдаты, те, кто выше всех в показателях, а остальные стремятся их догнать. Таких хватает — например тот же Нед Чёрный! Помните такого, господин полковник? Ну тот, победитель, что голову оторвал своему противнику? Парень очень дельный, правильный! Даже вина не пьёт. К грязным девкам не шастает. Всегда молча делает дело, без стонов и жалоб, а его взвод самый умелый и боевой. Молодец, парнишка! Я хотел его к себе забрать, предлагал, и не один раз — в помощники. Увы — отказывается. Говорит — не собирается становиться лекарем. Похоже, хочет сделать военную карьеру. Но речь не о нём — общее состояние бойцов на сегодняшний день оставляет желать лучшего. Моя обязанность доложить вам о состоянии дел в нашем полку. Все лекари, что у меня в подчинении, того же мнения. Все десять человек. Я закончил.

Полковник снова сел на своё кресло, поставил руки на локти, взял пальцы в замок и опустил на низ свою холёную голову, с безупречно расчёсанным пробором. Долго молчал, потом посмотрел на лекаря, и сказал:

— Ты считаешь, будет лучше, если их прибьют на поле боя? Ну хорошо, предположим, мы снизили накал тренировок. Но у нас через два месяца отплытие. С какими солдатами мы туда пойдём? С недоучками? Мне плевать, что их перебьют — они знали, на что идут! Но король на нас рассчитывает, и что? Мы не выполним задачу! Что о нас потом скажут? Кем нас назовут?

(Тебя назовут, скотина! — про себя кинул Жересар — за свой зад боишься? А мальчишек подставить — нет? Загубить их здесь, выматывающими тренировками не боишься? Ну что же ты за такой идиот-то?!)

Полковник снова помолчал, и посмотрев на хмурого лекаря, добавил, помягчев голосом:

— Я понимаю твою заботу о личном составе полка и копуса в целом, но пойми — твоя задача лечить, а моя задача — выполнять боевые задачи. Я вообще не понимаю, почему обсуждаю с тобой такие вещи. Видимо просто потому, что знаю тебя уже двадцать лет, и знаю, что ты всегда заботился о подчинённых. Жересар, дружище — брось ты эти глупые мысли! Занимайся своим делом, и не лезь, куда тебе не надо!

— Нулан, я знал тебя ещё лейтенантом, когда-то мы дружили, ты не забыл? — пошёл ва-банк лекарь — не будь идиотом, ты загубишь мальчишек, тебе не с кем будет выходить на бой! Ты что, не понимаешь, что даже коню надо отдыхать, иначе он свалится мёртвым?! У тебя что, башка не работает, или ты забыл, как сам падал в обморок, когда майор Шетцель заставлял тебя с твоим подразделением бегать по горам по палящей жаре? И ты честно бегал со своими солдатами, пока не свалился со скалы и не сломал руку! А сколько солдат тогда погибло, потому что самодур решил сделать из них сверхчеловеков и не верил, что не всем это доступно?! Что с тобой стало, Нулан? Где тот лейтенант, который лично сопровождал солдата в лазарет и ругался с начальством из-за того, что твоих подчинённых несправедливо обидели? После того, как ты женился на дочке министра, ты резко изменился и стал купцом от армии, а не солдатом! Одумайся!

— Ты чего себе позволяешь, скотина! — полковник привстал из-за стола, его лицо покраснело, а глаза чуть не выкатывались из орбиты — я выгоню тебя из армии, с жёлтым предписанием, за невыполнение приказа командования и нарушение субординации! Забыл, кто ты есть?!

— Это ты забыл, кто ты есть! — заревел лекарь — ты купчина от армии, а я — лекарь, без которого всё тут развалится, и все солдаты передохнут, как куры у нерадивого крестьянина! Идиот! Я не держусь за это место, на, возьми — лекарь сорвал с себя белый халат с эмблемой лекаря и бросил его на стол — надевай и лечи! А я пойду в город, начну частную практику и вертел я на одном месте ваш корпус и тебя вместе с ним! Лечите, калечьте, что хотите делайте, идиоты! Только когда кроль спросит тебя — почему твой корпус морской пехоты передох, как крольчатник от морового поветрия — ты и скажи — я загнал их на тренировках! А лекарей у меня нет — я по своей глупости всех разогнал! Тащи сюда своих драгоценных магов — всех трёх магов лекарей, и пусть копаются в задницах у солдат! Нехрена им сидеть у себя в агаре! Всё, я на этом закончил! Вычтешь из жалования — подавись!