Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – паладин Господа Страница 41

Всадник велел:

— Благородных рыцарей отвести в… лучше в Западную башню. Приставить к ним слуг. Пусть отдохнут, приведут себя в порядок.

Гендельсон сдержанно и с достоинством поклонился.

— Благодарю вас, сэр…

— Олверт. Сэр Олверт, — представился всадник. — Простите, не сделал этого сразу. Кастелян замка.

Меньше часа понадобилось, чтобы почиститься, а я, к негодованию Гендельсона, еще и помылся. Он зрел в этом некий сатанинский обряд, громко читал молитву и щупал нательный крест. Явился паж, совсем молодой бойкий парнишка в яркой одежде, пригласил в залы.

Внутри замок оказался намного богаче, чем снаружи. То ли для того, чтобы не возбуждать зависть горожан, то ли хозяева в самом деле уродились не кичливыми. Перед нами распахнули двери в главный зал. Гендельсон вошел, ступая, как располневшая статуя командора. Доспехи он оставил в предоставленной нам комнате, но все равно двигался враскорячку, а толстые руки держал врастопырку, как борец сумо.

На той стороне у окна женщина в черном платье смотрела в сад. Заслышав наши шаги, медленно обернулась. Тяжелое бархатное платье едва не соскальзывало обнаженных плеч. Глубокое декольте открыло очень полную крупную грудь, обе половинки молча боролись за место у выреза. У нее было бледное лицо, покрытое едва заметным загаром, крупные глаза, точеный нос и крупные чувственные губы. Волосы, здоровые, блестящие, падали на плечи коричневым водопадом. Изящная бриллиантовая диадема придерживала пряди на лбу, а подобная ей бриллиантовая нить скрепляла платье от плеча до плеча.

В руках она держала крупный черный цветок, только в самой глубине поблескивали, как драгоценные камешки, крохотные тычинки.

Мы почтительно склонили головы. Гендельсон произнес галантно:

— Леди Кантина, мы счастливы быть гостями в вашем замке.

Слабая улыбка тронула ее полные чувственные губы. Взгляд был спокойным, полным достоинства, но теплый, ласковый, дружеский.

— Садитесь, дорогие друзья, — сказала она. — Вот на эту скамью, сейчас сюда придвинут стол. Сэр Олверт сообщил, что вы сразили вожака разбойников, это был знаменитый Шург. А моим людям удалось захватить бежавших… К сожалению, мой муж и повелитель отбыл в Зорр…

— Мы знаем, — сказал Гендельсон с сожалением в голосе, — мы бы поговорили с ним о старых добрых временах, когда вместе ездили на охоту… Это было пятнадцать лет тому, но для меня — как вчера!..

Молчаливый, но довольный и улыбающийся слуга принес широкое блюдо с ломтями мелко порезанного холодного мяса. Мои ноздри уловили запах жареного, так что это холодное ассорти только для червячка, а для нас жарят наверняка целого оленя. Мы с Гендельсоном усиленно кормили своих червячков, когда за моей спиной распахнулась дверь, я сразу увидел впереди на стене осветившийся квадрат, где выросла гигантская тень, пахнуло свежим воздухом.

Леди Кантина сказала с осуждением:

— Леди Гильома, как можно!

Глава 13

Я обернулся с куском бараньей ноги в руке. В трех шагах в гордой и даже чуточку надменной позе стояла молодая девушка. Она рассматривала нас спокойно, слегка с вызовом. Чистое хорошее лицо покрыто солнечным загаром, каштановые волосы падают на кожаный колет, через плечо широкая перевязь. Колет заметно оттопыривается в районе груди, но женственность не так бросается в глаза, как ее беспечность и отвага, с которой она смотрит на двух незнакомых мужчин.

Брови вопросительно подняты, руки уперты в бока, подчеркивая удивительно тонкую талию. Там широкий кожаный пояс, с одной стороны оттопыривается кинжал, ладонь другой руки сжимает рукоять узкого меча.

— Так это вы, — сказала она, обращаясь к Гендельсону, — сразили ужасного Шурга?..

Гендельсон встал, поклонился.

— Мне… мне это…

Она сказала с восторгом:

— Это просто здорово! С тех пор как папа уехал, этот отвратительный человек постоянно приезжал к воротам и вызывал наших мужчин на поединки. Мама запретила воинам вступать с ним в схватки, ибо он сильнее трех самых сильных мужчин…

— Леди Гильома. — сказала Кантина строже, — веди себя как леди, а не как…

Она запнулась. Девушка одарила нас с Гендельсоном озорной улыбкой, сказала легко:

— Пойду переоденусь, а то мне то нельзя, другое не положено, третье не принято… А потом я приду есть сладкое!

Это звучало как угроза, но леди Кантина не успела раскрыть рот для нового окрика, как леди Гильома удалилась дразнящей походкой, старательно двигая из стороны в сторону ягодицами. Но с ее узкими бедрами это углядело комично, еще не женщина, подросток, что стремится поскорее стать женщиной, но тянется к мальчишечьим играм, обожает мечи, кинжалы и топоры, которые явно не в состоянии поднять.

— Ешь быстрее, — сказал я Гендельсону, — а то эта леди Гильома выглядит очень проворной… Если она такая и за столом…

Он нахмурился, заворчал, но леди Кантина понимающе одарила меня царственно-материнской улыбкой. Похоже, лорд Нэш иногда острил, а известно, что даже очень красивые женщины, как вот леди Кантина, могут при частом повторении научиться реагировать на шутки.

Гендельсон, дабы перебить мою простолюдинную рубость, заговорил о высокой политике, о кознях императора Карла, потом перешел на тонкости королевского этикета, что претерпел такие разительные изменения, затем снова на политику.

Я вытер последним куском баранины остатки соуса. Если здесь еще не знают перца, то соусы весьма, даже весьма — во рту горит, ночью опять будут бабы по мне ерзать и по-всякому изгаляться.

— Нам хорошо известно, — слышался самодовольный голос толстого дурака, — что Владыки Тьмы готовятся к последнему наступлению на нашу страну. Но пали все пограничные королевства, прежде чем в остальных забеспокоились. Пали еще три королевства, прежде чем в остальных решили усилить охрану рубежей. Пало могучее королевство Гиксия, прежде чем в нашем начали строить оборонительные стены, собирать войско, снабжать его оружием, готовить к боям…

Я даже устал от пережевывания такого огромного количества мяса, осоловел, отупел, но сквозь сонную одурь пробивалось легкое раздражение. Весь этот бред насчет наступления Тьмы на королевства Света и Добра уж очень знаком. Каждый день слышал по жвачнику о наступлении ислама на страны Запада. Дескать, невежество пытается уничтожить очаги культуры, причем себя называли не иначе как цивилизованными странами, а страны ислама — дикарями, бандитами, террористами, гадами.

— А вот и я, — раздалось за спиной.

Гендельсон обернулся, громко ахнул. У меня дыхание, признаться, сперло, как у вороны после комплимента ее перьям. Леди Гильома выглядела просто юной феей в этом строгом голубом платье.