Дмитрий Казаков - Солнце цвета меда Страница 41

– Вон там, через две улицы, – махнул рукой русич. Киев просыпается поздно, но там все бурлит с самого утра.

Улицы были пустынны, словно путники за ночь перенеслись в другой город или все население Киева вымерло. Ивару эта пустота казалась тревожащей, дурные предчувствия сжимали грудь. Лычко тоже выглядел беспокойным, то и дело оглядывался, хватался за меч.

Свернули – и сразу за поворотом наткнулись на стену щитов. Торчали наточенные копейные древки, утреннее солнце отражалось в десятках шлемов, под которыми виднелись суровые лица.

– Ничего себе! – сказал Эйрик . – Тут что, проход закрыт? Ну так мы обойдем…

Из-за спины раздался слитный топот, лязг. Из неприметных переулков выбегали воины, спешно строились, выставляли щиты. Дорогу к отступлению перекрыли в считанные мгновения.

– А, это нас ловят? – проявил чудеса сообразительности Кари. Его темные брови чуть сдвинулись.

– Уже поймали, – беспечно ответил Нерейд, вытаскивая из ножен меч. – Не зря я вчера точил клинок…

– Что вам нужно? – крикнул Лычко.

– Никак дознались, что из-за нас ночной гость ухайдакался, – негромко заметил Ивар, – хотят выяснить подробности…

Тиверцы и викинги, не дожидаясь его команды, поспешно выстраивались в боевой порядок. Маленький отряд теперь напоминал ежа, свернувшегося в клубок и выпятившего во все стороны иглы мечей и секир.

– Непохоже, – усомнился Лычко. – Это княжеская дружина, а не городская стража.

Стена щитов чуть дрогнула, в образовавшуюся в ней щель протиснулся плечистый всадник на жеребце белом, точно утренний туман. Уздечка блестела серебром, а у седла висела булава, навершие которой размерами превосходило человеческую голову.

– Я воевода Силантий! – раздувая черные усы, свирепо выкрикнул всадник. – Будете ли вы отрицать, что принадлежите к зловредному роду тиверскому?

– Ишь как разговаривает! – восхитился Нерейд. Приятно будет зарубить такого красноречивого!

– Не будем, – осторожно ответил Лычко. – Я стольник князя Бузислава, а со мной моя дружина. И что?

– А то, что невместно тиверцам, врагам союзной нам Степи, – эти слова воевода выговорил с трудом, явно не привыкнув еще к тому, что вчерашние враги вдруг стали союзниками, – обретаться во Киеве! Вы должны покинуть город немедленно!

– Не зря едят хлеб княжьи доносчики, – пробурчал себе под нос Лычко и задиристо ответил: – Но нам нужны лошади!..

– Немедленно! Воля князя! – проорал воевода. Вряд ли ему нравился приказ, который он выполнял, и за громогласностью Силантий прятал недостаток уверенности. – Или мы попросту убьем вас!

Кари гневно заворчал, приподнял дубину, отобранную Соловья-разбойника.

– Эй ты, Сирантий, или как тебя там, – довольно громко сказал Нерейд, – давай драться, а то я что-то устал слушать твой треп!

Воевода побагровел, лицо его стало похоже на усатую свеклу.

– Мы всего лишь купим коней и тут же уедем из города! – кляня про себя несдержанность Болтуна, вступил в беседу дипломатичный Ивар. – А если придется драться, то многие из твоих воинов останутся здесь, а по улице потечет ручей из крови…

– Вы сами захотели битвы! – выкрикнул воевода гневно. Конь его, пятясь, вдвинулся в стену щитов. – Так вы ее получите!

– Стойте!.. – донесся откуда-то звонкий крик. – Не смейте сражаться, а иначе я вас прокляну!

– Это еще кто? – удивился Эйрик.

Сквозь шеренгу княжеских дружинников, перегородивших улицу, кто-то решительно проталкивался.

Глава 9

КНЯЗЬ ТИВЕРСКИЙ

Полянские воины отодвигались с такой поспешностью, словно через их ряды ломился прокаженный. В спешке напирали на собственных товарищей, чуть ли не отпихивали их в стороны.

На открытое место выбрался тощий юноша. Одеяние волхва висело на нем словно на палке, падающие на плечи волосы обрамляли изможденное лицо, но глаза горели истовой верой.

– Что тебе за дело здесь, волхв?.. – Воевода Силантий от гнева раздулся, точно лягушка перед дождем, усы у него торчали, как у рассерженного кота, а из ушей чуть ли не валил дым.

– Дело мне есть до всего, на что укажут боги, – сказал юноша чистым голосом. – А вы здесь идете против их воли!

– Я слышал о нем, – едва слышно сообщил Зорян, – это безумный волхв Пузий. По годам и чину он мало чего значит, но сказывают, что он слышит веления богов, и даже князь боится с ним связываться…

– Я вовсе не безумен, добрый воин, – слух у Пузия оказался не хуже чем у рыси, – просто люди не всегда в силах понять то, что я говорю… но я-то ведь в этом не виноват, правда?

Зорян застыл с раскрытым ртом, лицо его медленно заливалось краской.

– Ты идешь против княжьей воли! – орал воевода, пряча за громким голосом недостаток решительности.

– Что мне до нее? Я изъявляю волю Сварога, а согласно ей, эти люди должны покинуть город невозбранно!

– Что-то многие боги стали интересоваться нами, – проворчал Ивар. – Это мне совсем не нравится!

– Если вы поднимете на них оружие, то я вас всех прокляну, – продолжил разъяснительную работу Пузий. – Тебе ведь известно, Силантий, что мои проклятия всегда сбываются. Как тебе понравится ходить в струпьях или лишиться мужской силы, воевода?

Княжеские дружинники дружно отступили на несколько шагов, по их рядам прокатился глухой ропот.

– Он великий эриль! – прошептал Ингьяльд завистливо. – Я бы не хотел сойтись с таким в поединке…

– А если они не уйдут из Киева? – спросил Силантий. Выглядел воевода жалко, словно мокрая курица.

– Уйдут, – уверенности в голосе тщедушного волхва хватило бы на десятерых, – а иначе я прокляну их.

– Серьезный парнишка, хоть и дохляк, – оценил ситуацию Нерейд. – Такой словами бросаться не будет.

– Ладно, – сдался воевода. – Но они должны уйти до заката. Мои люди будут следить.

– Хорошо. – Пузий с ласковой улыбкой повернулся к викингам, взгляд его тут же отыскал Ивара. – Я знаю, что вам нужны лошади. Пойдемте, я провожу вас, чтобы не случилось какой беды.

Шагал молодой волхв легко, будто парил над землей. Идти около него было боязно, на лице ощущалось горячее дуновение, словно рядом двигалась раскаленная печь.

Прохожие при виде Пузия поспешно кланялись. Тот в ответ улыбался, иногда бросал несколько слов, иногда ласковых, порой суровых. Люди радовались или тряслись от ужаса под его взором, но никто не оставался равнодушным или хотя бы спокойным.

На изрядном удалении тащились, грустно громыхая доспехами, несколько дружинников из отряда Силантия. Вид у них был понурый, и выглядеть они старались незаметнее дорожной грязи.

Над рынком, занимающим громадную площадь, висело облако, сотканное из пыли, ругательств и конского пота. Продавцы и покупатели громко спорили, швыряли оземь шапки, призывали в свидетели всех богов. Торговались так, что земля чуть не дымилась. Кони ржали, храпели, трясли гривами и хвостами, жужжали мухи, ползая по рыжим, черным, белым, серым шкурам…