Генри Олди - Маг в законе. Том 2 Страница 41

Отец Георгий наклоняется к тебе:

– Ты ошиблась, Княгиня. Все по Закону.

Он врет! «Стряпчий» не может врать, но он врет!

– Как?! По Закону?! тогда почему? я? а они!..

– Потому что вас много. Крестных – много. Это брудершафт, Княгиня; и имя вам – легион. Вас много, а ты и Друц – последние. Подожди, сейчас все…

И, проваливаясь в саму себя, ты уже знала: он прав.

Действительно – все.

Все по Закону.

XII. ДРУЦ-ЛОШАДНИК или ЗАКОН СУРОВ, НО ЭТО ЗАКОН

Кто отклоняет ухо свое от слушания закона,

того и молитва – мерзость.

…Янтарная желтизна развернувшегося свитка.

Осенний лист с прожилками мерцающих знаков.

Это красиво, это дико, невозможно красиво – словно сама Осень выплеснулась без остатка на последний в ее жизни лист; вошла в него, стала им. Кажется: немыслимо, просто выше человеческих сил сжать эту красоту в кулаке, скомкать, сжечь, уничтожить! Так бы и смотрел – вечно, ожидая неведомо чего, превратившись в каменного идола перед древним алтарем.

Но – нельзя.

Сейчас ждут ТЕБЯ.

Не заставляй Закон ждать.

– Возьми, – слово рождается само, отдается в висках гулким шепотом, и ты знаешь: Тамара слышит твой шепот так, словно он звучит в ее собственной голове.

Дымок костра в степи щекочет ноздри, мешаясь с горечью полыни.

В ушах стоит тонкий хрустальный звон. Сотни комариных игл пронизывают вас насквозь; почти неразличимый в окружающем сумраке, купол свода с готовностью отзывается, вибрирует на пределе слышимости. Янтарь осеннего листа, мерцание знаков надвигается, заполняет собой горизонт.

Тамара делает шаг навстречу.

Сейчас ты видишь ее со стороны – и красота нагого девичьего тела на миг затмевает красоту осеннего янтаря.

"Нагими приходим мы в этот мир…"

"На бари ростоскири, барвалэ родоскири…"[12]

Княжна идет, словно во сне: текучая плавность движений, завораживающий внутренний ритм. Рука изгибается лебединой шеей, берет свиток. Понимание приходит само – из той запредельной бездны, где царит Дух Закона – и девушка начинает комкать свиток в маленьком кулачке… сильнее… еще сильнее… вот уже лишь краешек смешно торчит меж тонкими пальцами княжны…

Достаточно.

В глазах дочери Джандиери страшная, какая-то нечеловеческая решимость; и в то же время – наивная радость ожидания чуда.

Пора.

Твоя ладонь накрывает руку Тамары, плотно охватывает маленький кулачок – спрятать! защитить! укрыть!.. вечный порыв старшего, хотя прекрасно известно заранее: бесполезно. От Договорного огня не защитишь, не укроешь. Княжна выбрала сама. Рашка любила говорить: "Бабы – они живучей…" Если бы! где ты, Дух Закона?! Мы ждем!

Давай…

И, словно в ответ, перед вами вспыхивает пламя: охра с прозеленью. В лицо пышет чудовищный жар – адские угли, котлы Преисподней. Такая уж выпала вам судьба: на краткий миг испытать муки ада еще в этой жизни.

На губах у девушки проступает снисходительная улыбка: "Огонь? Только и всего? А я-то думала…" Она сама не знает, что она думала, да это уже и не важно – княжна решительно сует свой кулачок в огонь, увлекая за собой и твою лапу.

Мгновения текут, плавятся, жар пламени проникает под кожу, обугливая ее, охватывая ваши руки, покрывая жгучими поцелуями; улыбка цепенеет на губах Тамары. Конечно, ты даже предположить не могла, девочка моя – КАК это будет больно!

Терпи; пожалуйста, терпи…

Пепел слегка притрушивает слоновую кость: таким оно становится, лицо княжны Тамары. Улыбка вцепилась в губы мертвой хваткой, кожа на скулах натянулась – вот-вот лопнет; в провалах глазниц пляшет черное пламя, родной брат того огня, что сжигает сейчас ваши руки! Не смотри в эти глаза, Друц-лошадник – обожжешься!

Поздно.

Уже посмотрел.

…С неба глядит лицо. Женское. Нет, не лицо – лик. Не бывает у людей таких лиц. Разве что у святых. Или у ангелов. В ореоле туманном, и все словно бы изнутри светится.

А в темных глазах (не бывает у святых таких глаз!) – тревога.

Женщина что-то говорит. Язык чужой; знакомый. Так бывает. Слова журчат, текут, падают звонкими каплями, обдувают прохладой разгоряченные щеки – и вместе с этой прохладой приходит облегчение.

– …Наконец-то, Томочка! очнулась! Теперь все будет хорошо!

– Правда, м-мама?

– Конечно, доченька! Разве я когда-нибудь лгала тебе?

– Нет, мама… А т-ты… знаешь: я ангела в-видела. Он на тебя… похож. Обещал забрать… меня на… небо. И т-тебя. М-мы там т-тоже… будем ангелами!

– Когда-нибудь, доченька, когда-нибудь, – женщина хмурится; на ее лицо набегает тень, чтобы исчезнуть мигом позже. – Когда-нибудь мы с тобой тоже станем ангелами. Только не сейчас. Мы не будем спешить, хорошо? А то папа станет за нами скучать.

– А мы… мы его т-тоже… с собой!..

– Ясное дело, с собой! Куда ж вы без папы денетесь, красавицы?!

Рядом с женским лицом возникает мужское: смешно топорщится щеточка рыжих усов. И лицо у папы смуглое, земное, совсем непохожее на мамино; и на ангела папа не похож! А вдруг из-за этого папу на небо не возьмут? Нас с мамой возьмут, а его – нет?!

Глупости! Папа хороший! Его обязательно возьмут в ангелы! Меч дадут, только не такой, как на папиных пуговицах – огненный, как у архангела Габриэля! Мама мне читала, в книжке, про меч. И папа будет нас с мамой защищать, нас и всех других хороших людей – как сейчас, только еще лучше!

Папа улыбается. Подмигивает, протягивает ко мне руки, я тянусь навстречу – и вдруг вижу: на самом деле он тоже боится, как и мама!

Папа – боится? Он не может бояться, он самый храбрый на свете!

И оттого, что папа боится, мне тоже становится страшно.

Я плачу. Из-за слез мне уже ничего не видно, перед глазами туман, серая мгла, темнота…

…темнота. Нет, не совсем темнота – в окно заглядывает луна. Ее серебристый свет проскальзывает меж колышущимися ветвями деревьев за окном – и на стене танцуют лунные человечки. Они каждую ночь приходят ко мне. Обычно они смешные и веселые. Они играют со мной. Но иногда они бывают страшные – это когда ветер начинает выть стаей волков; тогда я поскорее накрываюсь одеялом с головой, и они не могут меня достать.

Я смеюсь над ними под одеялом.

Правда, мама говорит, что я уже большая девочка, что стыдно бояться каких-то лунных человечков, которых и нет вовсе! Но я-то знаю, что они есть! Просто к маме в комнату они не заходят, вот мама и думает, будто их нет.

Сегодня ветер не воет, как волк, а тихо шепчет. Но лунные человечки все равно страшные: тянут ко мне холодные лунные руки, хотят схватить, утащить!.. но раз мама сказала, что их не нужно бояться – я не буду бояться! буду, как папа, он очень храбрый!