Александр Абердин - Парадиз Ланд 2-1 Страница 41

       Переходя к шестому сонету, Вячик сурово нахмурил брови, ведь он поднимал в нем очень серьезные для самого себя темы и был к себе предельно критичен. От этого сонета он даже не ждал никакого визуального образа, потому что боялся заглянуть в ту бездну своего собственного раскаяния, которая, порой, открывалась перед ним. Так что этот сонет был для него неким мерилом самоистязания. Может быть он был слишком строг к себе, но, тем не менее, предпочитал казнить себя сам и не допускать к этому больше никого.

    6.

       Надеешься - хотя бы между строчек,       но кто-нибудь сумеет распознать,       какой судьбы была достойна мать,       каким он был философом - твой отче.       Когда ты им всемерно докучал,       тебя, почти пропащего, прощали.       Года проминовали и в печали       в конце концов отдали свой подчал.       Ты не нажил достойного горба -       и вывели тебя за грань добра,       и от благопристойных отделили.       От отчего порога отдалили -       ты выдюжил! И все же, черт возьми,       воспомнятся восторги визави!

    7.

       Воспомнятся восторги визави,       делящего содружескую чарку!       Такую нить прядет портниха-Парка,       пороки продлевая до зари!       И женщины, не падкие на лесть,       всесовершенны и всемилостивы -       по сущности, они тебя растили,       как хлеб насущный, даденный им днесь.       Все было... Улетучилось: как небыль.       Попотчуешься на ночь черствым хлебом       да теребишь почтовые листы...       О чем душой смиренно молишь ты?       Пусть чем-нибудь, хоть сказкою восточной       восполнятся египетские ночи!

    8.

       Восполнятся египетские ночи       российской дымкой бледно-голубой,       А звезды возникают над тобой,       как будто это праведников очи.       И так они глядят спокон веков       и видят, как апостол Первозванный       убогих утешает: "Вместе с вами       я к заповедям Господа влеком..."       И всем, кто не в грехе и не во зле       творил свой путь тернистый по земле -       положена небесная награда.       А здесь и в утешение, и в радость       даны тебе и утренний багрец,       и Женщина - творения венец.

    9.

       И Женщина - творения венец,       твое мировоззренье и прозренье -       семейным очагом тебя согреет       и вложит в руки мастерский резец.       И будешь ты до срока приречен       не ждать, а созидать себе подобных,       пока они тебя на Месте Лобном       не разопнут, целуя горячо!       Вся мудрость заключается в простом -       и даже сын попробует перстом       твои уже хладеющие раны.       Ты недвижим. И, как это ни странно,       за краем неба ждет тебя отец,       даруя и Начало, и Конец.

    10.

       Даруя и Начало, и Конец,       вся жизнь твоя пройдет в воспоминаньях,       о самых изощренных наказаньях,       каким тебя подверг любовный жнец.       О, женщина, забвение даруй,       когда настанет Тайная Вечеря,       чтоб каждый мог, в который раз поверя,       подставиться под ложный поцелуй.       И пребывать в неведенье лечебном,       не думая, кого бы, где бы, чем бы       благодарить за дарственную ночь?       Ты жив. Ты повторить ее не прочь.       И плоть - почти божественная глина, -       всегда в любви окажется невинной.

    11.

       Всегда в любви окажется невинной       пусть самая раскованная мысль.       И возвести в рискованную высь       возлюбленную - вот он, смысл единый!       Да не упасть, да не разбиться на смерть,       а раствориться в чудо-облаках! ...       Но если не достанет сил в руках -       не торопись, а то поднимут на смех.       Ты не послушал дельного совета.       Решил, что так любовь тобой воспета,       как не дано Петрарке самому!       Да что там мелочиться? - Никому!!       Ты погребен любовною лавиной       и этой совершенной половиной.

    12.

       И этой совершенной половиной       вдруг оказалась, брызгая слюной,       в покрытых толстой коркой соляной       разбитых туфлях старая дивчина.       Она брела куда-то до заката,       на посох опираясь через шаг.       И дрогнула засохшая душа -       ведь это ты её любил когда-то!       Её ты взял, как собственный надел,       когда на руку правую надел       колечко гравированное в храме...       В ворованном тряпье, в каком-то хламе -       и как с таким обилием седин       ты держишься под тяжестью годин?

    13.

       Ты держишься под тяжестью годин       единственно надеждою и верой.       За это и воздастся полной мерой,       хотя ты нелюбим и нелюдим.       Ты сам себя обрек на бездну бед,       уйдя в пучину жизни дерзновенно!       И все же избежал шального плена -       иллюзий чужеродных в сорок лет!       И снова выбор - быть или не быть?       Какой ты удостоишься волшбы       и что произойдет с тобою вскоре?       ...И выбросило жизненное море       тебя среди торосов, плит и льдин.       И до бессмертья - только шаг один.

    14.

       И до бессмертья - только шаг один.       И ты готов к последнему покою.       Заря застыла плотью золотою       над краем неизведанных глубин.       Ах, как твоя душа возбуждена       в преддверии давно желанной двери!       За нею прекращаются потери,       за нею возвращается Она!       Та самая, что есмь всегда Любовь,       живая воскресительница снов,       что мне в далекой юности явилась!       О, Господи! Яви же миру милость.       Не помышляю больше об ином       казалось бы, в Отечестве больном.

    15.