Инна Живетьева - Орлиная гора Страница 41

   Княжич обогнул клумбу и устремился к поляне, обрамленной крохотными скульптурами животных: лев там был не больше кошки, а еж еле виднелся в траве. Днем, когда Темка ходил с поручением к королю, он видел в окно принцессу. Анхелина примеряла на маленького вальяжного медведя золотистый венок.

   Одуванчики, уже завядшие и потерявшие солнечный цвет, лежали на каменной макушке. Темка потрогал нагревшийся за день мрамор. Вот балда! Хорошо еще, Марик сразу ушел в Офицерские покои, не видел, куда отправился Торн.

   Темка неторопливо пошел к конюшням, огибая дворцовые покои. Уже мелькали в саду слуги, зажигая лампы в каменных руках и лапах статуй. Свет из витражных окон бросал на светлый песок тропинки разноцветные пятна, и Темка шагал то по изумрудно-зеленому, то по блекло-розовому – на втором этаже шла целая череда окон с рисунком из роз. Интересно, чьи покои так разукрашены? Княжич поднял голову. В одном из окон виднелся силуэт женщины. Вот она подняла руку, поправляя прическу. Повернулась, точно ее кто окликнул. Еще одна тень приблизилась. Невысокая, со стройной шейкой, с косами-короной вокруг головы. Темка остановился. Принцесса! Женщина взяла что-то из рук Анхелины, покивала, придирчиво рассматривая. Кажется, вышивка, натянутая на пяльцы. Принцесса забрала назад; в резком движении руки княжичу почудилось недовольство. Что-то сказала – остренький подбородок прочертил в воздухе гневную линию. Темка почувствовал досаду на женщину: ну вот, рассердила Анхелину, и вряд ли та будет продолжать разговор. И точно: принцесса скрылась в глубине комнаты. Женщина пожала плечами и толкнула створку. Темка отступил суетливо, неловко поклонился. Та глянула удивленно и вряд ли узнала. Княжич же хорошо запомнил Митькину мать, теперь – княгиню Наш.

   Неспокойно и тревожно в Турлине. Возвращаясь поздно вечером, не разбойников нужно опасаться, а королевской стражи. Герб родовитого семейства не поможет уйти от вопросов: кто таков? От кого едешь? Почему так поздно задержался? Подозрительность, точно сеть, наброшена на столицу.

   Исчезновение из дворца княжича Дина ожесточило начальника королевской охраны: из-под носа пропал сын мятежника, выехал из города. Сколько искали – не нашли. Дороги прочесывали, расспрашивали – никаких следов. Словно испарился. Теперь-то из ворот только по разрешению королевской канцелярии выехать можно.

   Дорога вела мимо Судной площади. Темка не стал объезжать, как тогда в карете с мамой. Казненные стали привычным делом в столице. Вот и вчера повесили троих. Говорят, оружие вывозили. Клялись, что в родовой замок барона, чьи земли близко к Верхнехолмским лесам, для обороны от мятежников. Но, видно, не поверил дознаватель. Вчера тут было мало народу, а сегодня подвыпивший мужик стоял, запрокинув голову, и яростно костерил мертвецов. Странно, что только один. Наверняка уже знают в городе о резне в Кареле. Начальник королевской стражи приказал усилить патрули: ох, как неспокойно в Турлине! И странно многолюдно этим вечером на улицах.

   Княжич пересек площадь, и почти сразу его остановили.

   – Приказ короля! Кто такой?

   Темка повернулся, показывая герб:

   – Княжич Торн из рода серебряного Оленя. Еду домой из дворца, от коннетабля. Вот бумага.

   – Вы бы побыстрее ехали, княжич, – посоветовал лейтенант. – И лучше – там, – он махнул рукой с фонарем в сторону от улицы, куда только что свернула компания мастеровых.

   – Что случилось?

   – Узнали, кто Карель брал.

   Дерьмо шакалье! Отсоветанная улица как раз ведет к Митькиному дому. Матерь-заступница, хорошо, что княгиня перебралась во дворец!

   – Спасибо, лейтенант.

   Темка отъехал подальше и свернул в переулок. Теперь он замечал, что встретившиеся ему целенаправленно двигаются в одном направлении. Стало светлее – многие несли факелы. Тревожным показался Темке этот огонь, и он заставил Дегу прибавить шаг.

   Перед кованой оградой, за которой виднелся в глубине двора белоснежный дом в окружении пышных клумб, колыхалась толпа. Распаляла себя выкриками и вином. Кто-то примеривался камнем, пытаясь попасть в темные окна. Темка подумал с ожесточением: будь тут действительно мятежники с ружьями, так бы не храбрились. Велика доблесть, пустой дом громить. Королевские солдаты не вмешивались – их было мало против толпы. Вот только один, с лычками лейтенанта, повел коня на людей, заставляя расступиться. Он пробивался к воротам – Темка кинул туда взгляд. Четверо – камердинер в расшитом камзоле, угрюмый длинный парень и две девушки, по виду служанки, со страхом смотрели на толпу. Невозможно было вернуться в дом – уже звенели выбитые стекла, того и гляди – полетят факелы, и пугала необходимость отпереть ворота. Кто-то уже кричал, прижимаясь к решетке:

   – Эй, девка! Сладко было потчевать гадов?! Выходи, я тебя за это поглажу!

   Одна из служанок рухнула на колени, завыла громко, захлебываясь словами:

   – Выпусти-и-ите! Матерью-заступницей молю-у-у!

   Толпа взорвалась бранью. Вздрогнул камердинер; девушка завыла громче, размазывая слезы по щекам и низко, до земли кланяясь. Лицо лейтенанта, пробивавшегося к воротам, казалось каменным. Следом погоняли лошадей трое солдат. Темка не выдержал, тронул коленями Дегу. Ворчали, огрызались, но пропускали. Лейтенанта княжич догнал почти у решетки.

   – Тихо! Молчать! Именем короля!

   Подались назад, и лейтенант тут же развернул коня, перекрывая ворота. Темка осторожно положил руку на пистолет. Плотно стоящие люди казалось единым целым, и не понятно было, чего от них ждать: взрыва ярости или покорности. Вспомнился медвежонок, которого приручил княжеский лесничий: став взрослым мишкой, он казался добродушным к людям, но в любую минуту мог рассердиться – и берегись попасть под тяжелую когтистую лапу. Где же стража? Сюда должны прислать подкрепление!

   – Сейчас эти люди выйдут, и я сопровожу их во дворец. Приказ короля!

   Толпа недовольно заворчала. Лейтенант вытащил пистолет, оглянулся на солдат и Темку, сказал тихо:

   – Не стрелять без приказа.

   Громче стали выкрики недовольных. Они уже выбрали себе безопасный подвиг и не хотели отступать.

   – Приказ короля! Или тоже бунтовать будете?! На Судной еще много места!

   Те, кто стоял близко, замолчали. Громче стали слышны всхлипы служанки и бормотание камердинера – он молился Матери-заступнице, давая всевозможные обеты.

   – Открывайте, быстрее, – бросил лейтенанта через плечо людям Динов. На неширокий лаз отодвинулась створка – толпа качнулась, но тут же замерла под вскинутыми ружьями солдат. Выскочил камердинер, выволок под руку парень захлебывающуюся слезами девушку, выскользнула служанка.