Галина Романова - Собачья работа Страница 42

И все. Ни слова больше.

Ее отец приложил руку к груди:

— В свой черед прошу прощения за слова дочери. В них есть доля правды, но только не в том случае, когда речь касается гостя. И благородная дама Дайна заслуживает уважения — хотя бы за то, что сохранила жизнь князя Пустополя и нашего будущего родственника. Прошу нас извинить, Дайна Брыльская!

Мы сели. Граф Витолд все еще держал мою руку в своей. Было ужасно неудобно, и я попыталась освободиться. Мужчина с удивлением посмотрел на меня. Казалось, он ничего не понимал, но потом все-таки разжал пальцы и сделал это с явной неохотой.

— В замке вы вели себя по-другому, — прошептала я.

— Я… это было до того, что произошло ночью, — ответил он.

Ужин начался в молчании. Со всех сторон в мою сторону то и дело летели любопытные, удивленные, негодующие взгляды. Княжна Ярослава и Тодор Хаш сидели по левую руку от хозяина дома, мы с Коршуном — по правую, чуть дальше — отец невесты. И эти двое — невеста и друг — не сводили с меня глаз. Ох, Дайна, что же это творится? Тебе ведь не нужны враги! Только менять что-либо было уже поздно.

Но особенно меня поразило поведение Витолда Пустополя. Его жесткий тон, его решительность и, самое главное, крепкое мужское пожатие так не вязались со сложившимся образом слабака и рохли, что я раз за разом невольно вспоминала его слова и взгляд. Это был мужчина, который действительно мог представлять для кого-то опасность. Но почему-то казалось, что уж мне-то он не причинит вреда.

…Нет, прекрати! Не думай об этом! Напридумывала невесть что! Очнись! Это просто потому, что ты никогда не работала телохранителем и не знаешь, как себя вести. Ты работаешь на князя ради денег — ради восьмидесяти злотых, которые тебе нужны для того, чтобы вернуться к родителям в дом и жить там безбедно. Чтобы получить эти деньги, тебе надо как можно скорее найти того, кто хочет отправить графа на тот свет. Вычислив убийцу, ты получишь награду и уедешь отсюда до того, как эта девушка станет княгиней Пустопольской.

Не помню, как дотерпела до конца ужина. Ела просто потому, что заставляла себя есть — долгая дорога и последующие приключения совершенно меня вымотали, а сил потребуется, надо полагать, немало. Давилась кусками, запивала их вином, не чувствуя вкуса, все время ощущая на себе полный ревности и злости взгляд леди Ярославы. Да не претендую я на твоего жениха, дурочка! Нужен он мне больно! Но из-за стола вскочила едва ли не самая первая, едва хозяин дома дал знак к окончанию трапезы и предложил гостям отдохнуть в приготовленных комнатах.

И почти сразу почувствовала на запястье знакомые пальцы:

— Дайна будет сопровождать меня.

— Вот как? — Ярослава была удивлена. — Но…

— А что тут такого? Она — мой телохранитель и должна всегда находиться рядом. На всякий случай.

— Вы нам не доверяете? Вы считаете, что в вашем собственном доме, — девушка беспомощно оглянулась на своего отца, — ваши гости и будущие родственники могут причинить вам какой-то вред?

— Здесь, под собственным кровом, я чувствую себя в полной безопасности, — вежливо ответил мой подопечный, — однако последние события научили меня постоянно быть настороже.

Желание князя — закон, тем более когда князь находится на своей земле. Отец зыркнул на дочь, и панна Ярослава подавилась всеми словами, которые хотела сказать. Снова заулыбавшийся Тодор Хаш протиснулся к Витолду, отвлекая внимание на себя:

— Пойдем, нам с тобой надо о многом поговорить. Ты не представляешь, как я себя ругаю за то, что не поехал тебя встречать!

Из гостей только Коршун сразу направился к выходу.

— Прошу меня простить, — промолвил он ледяным тоном, — но я должен найти своего напарника. Похоже, охоту нам придется начать сначала!

Его слова вселили в душу смутную тревогу, и я дала себе зарок: смотреть в оба, как бы чего не вышло, пока будем под этим кровом.

В матовой поверхности серебряного зеркала отражались незнакомая комната и сидящий в кресле человек. Склонив голову набок, он с легким недоумением слушал изливающийся поток слов:

— Это просто уму непостижимо! Кого вы прислали?

— Это одни из лучших истребителей нечисти… — мягко заметил сидевший в кресле мужчина. — Коршун занимает высокое положение.

— Я не сомневаюсь в их компетенции. Я решительно отказываюсь понимать мотивы их поступков. Что это значит: «Правильно расставить приоритеты?» Они считают, что оборотень не так опасен? Чудовище, убивающее людей?

— Да? И сколько человек погибло в Пустополе и его окрестностях за последние полгода?

— Пятнадцать… э-э… считая тот случай в лесу, девятнадцать. Не говоря о раненых, которые выжили чудом! Причем почти половина — женщины и дети! И это только те, о которых мне известно! Еще несколько человек просто пропали без вести.

— Так, — сидевший в кресле улыбнулся. — А сколько из них — жертвы оборотня?.. Молчите? Не знаете?

— Ну, если вычесть пропавших без вести и тех, кого порвали волкопсы этой весной, то…

— То остается не так уж и много. По сути, единственный, кто точно пал жертвой именно оборотня, был некий Мирчо Хаш. И произошло это почти полгода назад. Вы обратились за помощью через несколько месяцев. Вот почему мои люди не торопятся уничтожать вашего оборотня!

— Он не мой! Он…

— Он — общее бедствие, знаю. Но он сидит тихо и не высовывает носа, в то время как остальные твари отнюдь не желают таиться.

Собеседники какое-то время молча смотрели друг на друга.

— Я понимаю, что вы хотите сказать…

Витолду принадлежали две просторные комнаты на третьем этаже. Всего комнат насчитывалось семь — самого управляющего, старого Яноша Ключа и его супруги, и гостевые, занятые сейчас княжной Ярославой и ее отцом. Примерно так же было и у нас дома — только мы, сестры, жили в комнатах по двое-трое. Одну половину княжеских покоев уже занимал Тодор Хаш, который вцепился в друга и силой потащил его отдыхать.

Я заняла позицию у двери — не только потому, что боялась оставить пост без разрешения, но и потому, что после того, что случилось за обедом, не хотелось попадаться на глаза никому из приезжих. А пройти вглубь комнат не позволяло мое положение — сторожевая собака должна знать свое место.

Приятели развалились в креслах, Тодор сам разлил вино:

— За твое чудесное избавление! Веришь или нет, но я глаз всю ночь не сомкнул и из седла не вылезал! Мы так боялись найти твое истерзанное тело…

— Кое-кого это чудовище все-таки растерзало. — Витолд сделал глоток.

— Жуть! — Рыцаря передернуло. — И откуда эта тварь вылезла?