Лечим все, кроме истинности (вылечим всех) Страница 42

Глава 9

За размышлениями, я сама не заметила, как дошла до общежития, а затем и до своей квартиры. Закинула в желудок четверть жареной курицы, запила ромашковым чаем и рухнула в постель.

Напоследок поставила аурную программу, чтобы проснуться к первой сегодняшней паре. Самое время поднажать на учебу, получить диплом и наконец-то перестать разрываться между больницей и Университетом. Не дело перед войной спать по три-четыре часа и валиться с ног от усталости.

С этими мыслями я отключилась, чтобы проснуться точно по расписанию.

Теплый душ и крепкий черный чай не взбодрили ни капли, сухарики с крекерами только заставили желудок сжаться и заурчать.

Я высунулась в окно. Лето набирало обороты. Уже в полдень солнце жарило так, что в воздухе парило марево и неприятно тянуло прогретым камнем брусчатки.

Из булочной пахло черным хлебом с ванилью, из цветочного киоска – свежесрезанными лилиями. От резкого, приторного запаха меня привычно передернуло.

На широкий подоконник села бабочка. Большая, ярко-синяя, с пестрым рисунком на крыльях, похожим на изумрудные глаза с алой подводкой и зелеными ресницами.

На секунду она застыла, но затем неторопливо улетела прочь.

Прохожие совсем «разнагишались». Я даже не поняла – откуда взялось в голове это слово. Оно звучало отголоском чего-то давно забытого, напоминанием о чем-то важном, о ком-то родном и близком.

На долю секунды я замерла, подвисла, пытаясь поймать ускользающую нить воспоминаний. Но… ничего не получилось. Только ощущение бесприютного одиночества заставило сжаться, поежиться.

Я вздохнула, надела угольную трикотажную блузку и серые брюки с низкой ширинкой. Рик называл их «полуснятые». Нырнула в любимые черные кеды и прихватила длинный кардиган из плотной, мягкой ткани. Так, на всякий случай.

Ладно. Меня ждет еще один длинный день.

Сегодня я почти не опаздывала и спокойно миновала арки лабиринта Академии вслед за двумя маргонками с шоколадной кожей и копной белых волос, с голубоватым отливом. Девушки шли точно в ногу, и походили друг на друга как сестры. Даже десять гвоздиков в их ушах с прозрачными, сверкающими камушками – и те были одинаковыми.

Впереди нас по-кошачьи мягко шагали три статных вертигра, а в дверях я столкнулась с верпантерой. Курносая девушка, с красивым, бронзовым оттенком кожи, гибкая и текучая, как настоящая кошка, заспешила наружу.

Я привычно поздоровалась с охранниками и рванула на занятия.

Академию сильно лихорадило.

Однокашники об учебе и не думали. Все разговоры сводились к Маллесу, грядущему нашествию и войне. Преподаватели с уроков цивилизованной, можно даже сказать, больничной медицины резко перескочили на полевую. Внезапно, впервые за два года учебы вспомнили про отвары из коры деревьев, лечебные коренья и мхи. Про то, как смастерить из подручных материалов шину, носилки, жгут.

Лардис – верлис, преподаватель курса анестезии для волшебных существ, рассказал, как отключать нервные центры точечным нажатием пальцев. Подчеркнул, что силу нужно рассчитывать аккуратно, без суеты – иначе пациента надолго парализует. Объяснил – как направлять струю аурной энергии, чтобы облегчить боль без лекарств, или даже временно переключить сознание пациента на «цветные мультики». Я слышала про эту технику. Несколько мощных энергетических импульсов – в центр лба, в темечко, в виски – и больной как под наркотиком. Кайфует, галлюцинирует, наслаждается видениями.

В итоге, Гор – атлетичный черноволосый маргон, с белой, как лист дорогой бумаги кожей, не удержался, съязвил.

– А самый лучший метод анестезии в полевых условиях – литр горячительного или дубинка по голове, – вставил он, когда Лардис замолчал, привычно обводя группу взглядом странных зелено-желтых глаз, похожих на стеклянные.

Верлис осуждающе прицокнул языком, покачал головой, но даже не сделал Гору замечание. Продолжил лекцию с того места, где прервался. Гор пожал плечами и зашушукался с соседями.

Камелия в непривычно скромной темно-синей двойке – брюках и блузке из тонкой, струящейся ткани – выглядела серьезной и собранной. От беззаботной щебетуньи-подруги не осталось и следа.

Дарген и Гронос, изрядно взвинченные гоном, то и дело бешено жестикулировали, рычали, молотили руками по воздуху. Похоже, демонстрировали, что к сражениям готовы, как никогда.

К концу учебы чудилось – напряжение повисло в воздухе, вот-вот взорвется сотнями молний.

Когда завершилась последняя пара, Камелия подошла ко мне, осторожно потеребила за плечо и сообщила:

– Наши собирают добровольцев, вам в помощь. На случай наплыва пациентов из-за… нижней магии. – Она испуганно сморгнула, сглотнула и продолжила: – Я попросилась к вам в больницу. В общем, скоро встретимся.

Камелия улыбнулась – невесело, натянуто, но как-то тепло. Я вернула ей улыбку и заспешила на выход. Смена через час. Надо перекусить. Хотя бы прикупить в булочной йогурт или пирожок.

В желтом хлебном магазине, напротив Академии, почти не было народу. Только вертигр с курчавой ярко-рыжей шевелюрой покупал черный хлеб и заварные пирожные.

Здесь пахло всем и сразу: ванильной сдобой, сытным черным хлебом, молоком и сыром.

От аппетитных ароматов у меня свело желудок.

Продавщица – симпатичная драконесса, с двумя родинками прямо в центре лба, расположенными точно одна над другой, приветственно кивнула. Улыбнулась, и остроносое, немного хищное лицо ее смягчилось.

– Ты что-то давно не заходила, – попеняла мне драконесса.

Я пожала плечами, вздохнула и пожаловалась:

– Учеба, работа… некогда выдохнуть.

Драконесса понимающе закивала.

– Мне персиковый йогурт и пирог с луком и яйцом, – заказала я.

Продавщица метнулась к холодильнику, к «хлебным полкам», и спустя считанные секунды передо мной, на высоком, деревянном прилавке лежал кулек с покупками.

Драконесса ввела данные о покупке в кассовый компьютер, и тот подмигнул синим, давая знать, что средства с моего баланса списаны.