Оксана Панкеева - Поспорить с судьбой Страница 42

– Пошли, – согласился Кантор. – Только сначала давай еще раз покурим и ты мне расскажешь, кто такой психоаналитик и заодно что такое комплекс неполноценности.

– А где ты это услышал? Король сказал?

– Почему ты решила, что король?

– Потому что ему я об этом рассказывала, а больше никому. Никто не интересовался.

В результате Кантор сначала расстроился, придя к выводу, что король был прав насчет комплекса неполноценности, затем утешился, узнав, что его величество страдает той же проблемой, только по поводу своей внешности. А еще его удивило, что его метод беседовать с зеркалами давно известен в психологии Ольгиного мира и даже имеет заковыристое научное название. Потом они с Ольгой обсудили королевские проблемы и пришли к единодушному выводу, что его величество изволит маяться дурью и фигней страдать, потому как он просто подарок для любой женщины и сам этого не понимает. Потом они посвятили некоторое время музыкальным кристаллам и комментариям к текстам. А где-то к утру Кантор почувствовал, что его опасения остаться на всю жизнь импотентом после беседы с королем совершенно беспочвенны, и на радостях поспешил продемонстрировать своей даме, как это удобно делать в кресле. В том же кресле они и задремали где-то на полчасика. А через полчасика сонный Кантор отпирал дверь, протирая глаза и соображая, с чего это шефа понесло домой в пять утра.

Товарищ Пассионарио, такой же сонный и протирающий глаза, вяло сообщил, что если бы он сейчас лег спать, то проспал бы до полудня, поэтому лучше вернуться сразу, а доспать можно и дома. Так что пришлось спешно прощаться, одеваться и отбывать домой. При телепортации у этого недоученного горе-мага опять произошел какой-то сбой, видимо, по причине бессонной ночи, и прибыли они не в малинник, из которого отправлялись, а на самую вершину отвесной скалы, с которой, впрочем, хорошо было видно и базу, и заветный малинник.

– Тьфу ты, опять промахнулся… – с досадой сказал Пассионарио, присаживаясь на камень, слишком высокий и узкий, чтобы на нем сидеть. – Давай отдохнем здесь, может, немного сон разгоним.

На вершине было по-утреннему свежо и, разумеется, не менее ветрено, чем на Центральной башне королевского дворца, так что предложение было вполне резонным.

– А как мы здесь оказались? – поинтересовался Кантор. – Ты что, здесь бывал?

– Конечно, и не раз. Это мое любимое место, вроде как Центральная башня у Мафея.

– А как ты сюда залез в первый раз?

– Что за дурацкий вопрос? Я же летать умею. Комбинируя левитацию со скалолазанием, можно забраться куда угодно, даже если не умеешь вертикально взлетать.

– А ты не умеешь вертикально?

– Не умею. Я вообще взлетаю очень тяжело, мне лучше откуда-нибудь прыгать. Кстати, будь я один, я бы до базы напрямик добрался, но тебя я не дотащу, так что отдохнем и еще разок попробуем телепортироваться.

– Тогда расскажи пока, как у тебя дела. Чем это ты всю ночь занимался? Небось, затрахал бедную Эльвиру так, что она утром встать не сможет?

– Ага, – с мрачной иронией откликнулся Пассионарио. – Я ее утешал всю ночь. Ну, по крайней мере, часа три уговаривал и колдовал, потому как она была чуть ли не в истерике. А по ней и не подумаешь, обычно такая спокойная… Заодно на Шеллара посмотрел… вернее, видел я только сапоги, но слышал. Давно я так не влипал, чтобы мне пришлось прятаться под кроватью. И уж меньше всего думал, что когда-нибудь мне придется с ним соперничать из-за дамы.

– Что, ты тоже? – поразился Кантор.

– Что – тоже? Ты тоже прятался под кроватью, или у твоей дамы тоже была истерика?

– К нам тоже приходил король, и мне тоже кажется, что он имеет виды на мою даму, – пояснил Кантор.

– Ну надо же! – улыбнулся Пассионарио. – Неужели Шеллар такой бабник? Он что, на обеих жениться собрался? Или просто прощупывает всех, кого может? А что там у вас было?

Кантор вкратце изложил историю отношений Ольги с его величеством и проблему своей непонятной ревности, умолчав о том, как король ставит на место обнаглевших хамов. Это было лишнее. Он догадывался, что Пассионарио полностью осведомлен о черной паутине и всем, что с этим связано, видит он похлеще Мафея и Азиль, так что знает наверняка, просто молчит, как и все остальные. Но заводить разговоры о таких вещах… у какого бы мужчины я зык повернулся?

– Странно, – пожал плечами Пассионарио, выслушав его объяснения. – Причина твоей ревности мне тоже непонятна, но раз такое дело есть, значит, ты что-то чувствуешь… магически, или еще как-то, в твоих способностях дракон зубы сломает. Хотя скорее всего, никаких реальных оснований беспокоиться у тебя нет, раз они оба прямым текстом это отрицают. А вот у меня получилось такое, хоть плачь, хоть смейся. На ночь глядя является к моей Эльвире Шеллар. Наверное, как только от вас вернулся, сразу подался к ней. Поскольку мы в комнате возились, она не могла соврать, будто спит, пришлось впустить. Заходит его величество, усаживается, и начинает перед ней извиняться и каяться, как праведный христианин на исповеди.

– За что? – не понял Кантор.

– За то, что плохо себя вел в постели год тому назад. Помнишь, я тебе рассказывал, насчет неподобающих поз и все такое?

– А ты хоть выяснил, которые же неподобающие? – засмеялся Кантор.

– Увы, так и не выяснил. Об этом речи не шло. Рассматривались морально-психологические стороны проблемы. Короче говоря, как плохо он поступил, что заставило его так поступить, и почему он об этом жалеет. Хотя на мой взгляд они оба вели себя по-идиотски. Вот уж не думал, что Шеллар, с его-то головой, не сообразит, насколько мало значит внешность в общении с прекрасным полом, и что у него из-за этого будут такие проблемы. Ну согласись, Кантор, это же глупо. Любят и уродов, и калек, и придурков, и даже полных сволочей. А он себе вселенскую трагедию сотворил из-за ерунды… Но это не по сути, это я так, свое мнение высказал. Так вот, все это покаяние было устроено для того, чтобы Эльвира его простила. И видимо, ему позарез было нужно, чтобы она его простила на самом деле, а не формально, чтобы не держала на него зла и не считала скотиной. Иначе с чего бы он стал так унижаться, так беспощадно обнажать свои больные места и намеренно вызывать к себе сострадание. А он это делал намеренно, без всякой магии видно. У него что, гордости нет ни капельки? Есть, конечно. И он ее придавил, в узел связал, переступил через нее, как это ни было для него тяжело, и ради чего? Только ради того, чтобы Эльвира его простила.

– Ну и как, простила? – поинтересовался Кантор.

– Это же так сразу не делается. Тем более он ее напугал до истерики. Она, как и я, тоже была изумлена таким его поведением, и тоже сделала вывод, что он всерьез хочет установить с ней хорошие отношения. А причину для этого она нашла единственную – поскольку ему срочно нужна невеста, он выбрал ее.