Лорел Гамильтон - Глоток мрака Страница 42

– Умоляю, не говори никому, царь Шолто.

– Не каждую ночь выпадает удача повстречать своего создателя, – заметил Шолто. Он смотрел на Мистраля с оттенком то ли гнева, то ли вызова.

– Я – не он. Та личность, что вела себя так самонадеянно, понесла наказание и перестала существовать. Кем бы я когда-то ни был, истинные Боги низвергли меня.

– А наша темная богиня? – спросил Шолто. – Говорят, что боги разорвали ее на куски и скормили нам ее плоть.

Мистраль кивнул.

– Она бы вас не выпустила из рук. Она не дала бы вам возможности стать свободным народом. Она хотела оставить вас себе... ручными зверушками и любовниками.

Увидев, насколько меня потрясли его слова, он обратился ко мне:

– Да, принцесса. Я отлично знаю, как можно применять эти конечности. Мы придумали их вместе с ней, моей прежней любимой, – столько же для наслаждений, сколько для устрашения.

– Ты хорошо хранил свою тайну, – сказал Дойл.

– Если сами боги взялись тебя усмирить, Мрак, разве ты не скрывался бы, устыженный?

– Но твоя магия вызывает мою, – сказал Шолто.

– Даже в мечтах не представлял, что возвращение магии нашей стране пробудит во мне эти силы, – ответил Мистраль с некоторым испугом.

– Кажется, это легенда такая древняя, что мой отец мне ее не рассказывал, – сказала я.

– Один из наших мифов о сотворении, – пояснил Дойл. – Существовавших до того, как пришли христиане и заменили все своими.

Мистраль слез с кровати, покачав головой.

– Не могу оставаться рядом с сиянием Шолто.

– Ты не хочешь посмотреть, что будет дальше? – поинтересовался Шолто.

– Нет, не хочу.

– Оставь его в покое, – сказал Дойл. – В постели у Мередит нет принуждения. И Мистраля никто ни к чему принуждать не будет.

Шолто посмотрел на Дойла с надменностью, которая отличает исключительно сидхе. Не важно, сколько у него щупалец, все равно натуру не скроешь. Я просто видела, как возникла и вспыхнула у него в глазах мысль попробовать. Узнать, что произойдет, если они с Мистралем объединят свою магию.

– Нет, – сказала я, поворачивая Шолто за подбородок лицом к себе.

Надменный вызов еще секунду светился в его глазах, потом он моргнул и взгляд стал просто надменным:

– Как пожелает моя королева.

Я улыбнулась: не поверила. Он запомнит этот миг, он не забудет ощущения силы. Для монарха Шолто – очень симпатичный тип, но монархи все до одного стремятся к власти – такова их природа. Этот монарх тоже не забудет, что «бог», создавший их расу, пробудился к жизни.

Надо было разрядить не в меру серьезную атмосферу, и я сделала единственное, что пришло мне на ум. Я посмотрела на Дойла и сказала:

– Все мои старания из-за этих разговоров пошли прахом. Придется начинать сначала.

Он мне улыбнулся:

– Как я забыл, что тебя ничем не отвлечь от цели?

Я ответила взглядом, в который вложила все свои чувства к нему:

– Когда передо мной такая цель, что может меня отвлечь?

Он подвинулся ближе ко мне и к Шолто, не отпускавшему меня, хотя и не сжимавшему плотно. Но когда Дойл прикоснулся к нам, скачка энергии не произошло. Для нас троих – меня, Дойла и Шолто – была лишь радость плоти и та магия, что обычна для всех сидхе в минуты, когда в воздухе разлито наслаждение. Мистраль уселся на скамью в уголке окружавшего нас сада и очень старался нас не видеть. Мне было неловко оставлять его грустить в сторонке, но нам надо было заняться любовью, причем именно здесь. Сад ждал любви, и я тоже.

Мистраль спросил:

– Я умирал посреди поля. Как я попал сюда и где мы?

– Меня вытащили из больницы Мерри и Шолто, – сказал Дойл и нахмурился. – Вы были в венках и... – Он поднял к глазам мою левую руку и мне на секунду показалось, что рука не моя. На запястье оказалась новая татуировка: шипастая лоза и цветы розы.

Дойл поднялся на колени, но смотрел уже не на меня. Он протянул руку к Шолто. Тот подумал секунду, но подал ему в ответ правую руку. В черную ладонь Дойла легла белая рука Шолто – с той же татуировкой, что у меня, на запястье и на ладони.

Мистраль снова к нам подошел, и мы увидели, что раны от стрел исчезли, как и ожоги у Дойла. Но ни один не радовался своему исцелению – наоборот, оба сильно помрачнели.

Дойл сдвинул наши с Шолто руки, совместив татуировки.

– Значит, мне не приснилось. Вы обручены и повенчаны самой страной фейри.

– Самой Богиней, – поправил Шолто слишком довольным тоном.

Все трое как-то странно себя вели, и я поняла, что чего-то не знаю. Так бывает то и дело, когда тебе едва за тридцать, а тем, с кем ты спишь – сотни лет. Молодость переживают все, но временами мне очень хотелось иметь шпаргалку – чтобы не просить разъяснений.

– Что случилось? – спросила я.

– Ничего дурного, – ответил Шолто с тем же странным самодовольством.

Дойл опустил руку Шолто ниже, чтобы я посмотрела на обе наши руки сразу.

– Ты видишь этот знак?

– Татуировку? Да, – сказала я. – Осталось от роз, которые связали нам руки вместе.

– Ты обручена с Шолто, Мерри, – сказал Дойл, произнося каждое слово медленно и отчетливо, настойчиво глядя темными глазами.

– Обручена... Ты хочешь сказать... – Я нахмурилась. – Хочешь сказать, мы женаты?

– Да, – ответил он. В единственном слове звучал гнев.

– Нам пришлось соединить силы, спасая тебя, Дойл.

– Сидхе имеют только одного супруга, Мередит.

– Но я беременна от всех вас, так что по нашим законам все вы мои короли – или ими будете.

Шолто поднял руку, внимательно ее разглядывая.

– Я слишком молод, чтобы помнить, как земля фейри венчала сидхе. Так оно и происходило?

– Розы – скорее атрибут Благих, – пояснил Дойл, – но да, так брак и совершался. Соединение рук и общий знак.

Красивые розы у меня на руке вдруг показались мне зловещими.

– Так я вправе владеть вниманием Мередит единолично? – спросил Шолто.

Я уставилась на него:

– Думай, что говоришь, царь слуа!

– Нас соединила сама страна, Мередит.

Я помотала головой:

– Чтобы спасти Дойла.

– Мы отмечены супружеским знаком. – Он поднес руку к моим глазам.

– Когда Богиня ставит меня перед выбором, она делает это заблаговременно. А сейчас она не предупредила ни о выборе, ни о возможных потерях.

– По нашим законам...

– Не начинай, – прервала я Шолто.

– Он прав, Мерри, – поддержал его Дойл.

– Не усложняй, Дойл. Мы сделали вчера только то, что нужно было для вашего спасения.

– Но это закон, – возразил Мистраль.

– Да, если б я носила только его ребенка, а это не так. Богине Клотре, забеременевшей от трех мужчин сразу, не пришлось выходить замуж за кого-то одного из них.

– Они были ее братьями, – напомнил Мистраль.