Олаф Бьорн Локнит - Алмазный лабиринт Страница 42

– Даже не шевелится, – сердито сказала она. – Только ноги отобьешь. Пошли обратно, в самом деле!

– Погоди, – Метос присел и тщательно осмотрел вставленный в мелкозернистый камень полупрозрачный темно-серый кристалл с неровными гранями. – Зажги лучше факел.

– Зачем? – удивилась Фелле, доставая из своей котомки обмотанную паклей палку и начиная черкать кресалом. – У нас факелов, между прочим, кот наплакал…

– Свети сюда, – Молчун не обратил на ее ворчание никакого внимания, едва ли не обнюхивая камни с видом напавшей на след гончей. – Пониже, ага, вот! Конан, ты в стигийских буквах разбираешься?

– Совсем спятил? – соболезнующе спросил киммериец. – От их закорючек сам Сет, если что-то понять захочет, загнется… Что ты там углядел?

Молчун отобрал у недоумевающей девушки факел и торжественно поднес его поближе к двери. Внутри темного кристалла замерцала тонкая золотистая нить, скрученная в замысловатый узор. С соседним освещенным камнем случилось похожее, только завитки оказались другими.

– Если это не стигийский алфавит, то пусть меня повесят! – уверенно заявил Молчун. – В Кордаве, возле Морского Рынка! Ну, кто прав?

– Ты, – признал Конан. – Но нам-то что с этого?

– Как что? – возмутился бестолковостью капитана Молчун. – Если буквы, значит, они складываются в некое слово, а слово наверняка отпирает дверь…

После этого он погрузился в сосредоточенное молчание, по очереди освещая камни и что-то бормоча себе под нос. Северянин и Фелле помалкивали, терпеливо ожидая, подтвердится или нет догадка Молчуна. Наконец, Метос еще раз оглядел все камни и с несколько растерянным видом обернулся к своим спутникам:

– Может, я где ошибся, но получилось вот что – три «А», то ли «Д», то ли «Т», затем точно двойная «Л», «Х», «Б» или «П», и еще «М», а вот что это может значить – ума не приложу… У кого есть догадки?

– «Сет – червяк»… – состроив серьезную физиономию, предположила Фелле и фыркнула. – А вдруг это ничего не означает, нарочно сделали для таких вот умных, чтобы сидели и до конца жизни думали?

Молчун преувеличенно разочарованно вздохнул и обратился к киммерийцу:

– Если дверь, как и статую, сделали валузийцы, то какое слово они могли использовать, а?

– Откуда я знаю? Наверняка что-нибудь про своего дорогого змея…

– А как еще называют Сета? – не отставал Молчун.

– Повелителем Ночи, Отцом Мрака… Погоди-ка, в Черных Королевствах я слыхал другое название… Как это… – Конан поскреб в затылке, припоминая давно слышанное слово. – Точно, Дамбаллах, вот как они его звали!

– Дамбаллах, – по буквам повторил Метос, одновременно с силой надавливая на соответствующие камни. С его последним движением казавшаяся цельной плита беззвучно распалась на две косо срезанные половинки, одна из которых провалилась вниз, а другая ушла в стену.

– Прошу, – хмыкнул Молчун. – Вот вам наглядное подтверждение необходимости образования…

– Ну какой ты у нас умный, – подлизывающимся голоском протянула Фелле и хихикнула. – Просто дальше некуда.

Они осторожно заглянули за дверь – там оказался зал, похожий на недавно оставленный, только в этом преобладали красные и ядовито-желтые тона, да торчали неизвестно зачем поставленные многочисленные пузатые колонны с пучками каменных листьев на вершинах. Искатели сокровищ, настороженно оглядываясь по сторонам, переступили через порог и сразу же обернулись – половинки двери с еле слышным шорохом встали на место, а с внутренней стороны на них никаких камней не оказалось.

Когда люди, убедившись, что дверь не открывается, снова повернулись к залу там произошли некоторые изменения. Такие, что Метос присвистнул и тихонько сказал:

– Капитан, по-моему, настал самый подходящий случай покричать: «Митра, помоги!..»

– А что, думаешь, соизволит? – невесело отозвался Конан, вытягивая меч из ножен.

– Наверное, нет, – помотал головой Молчун. – Но попробовать-то можно…

Зал, только что пустовавший, как карман наемника после хорошей гулянки, теперь заполняли угрюмо молчавшие подземные кабаны. Тварей собралось не меньше двух десятков, злобных, с оскаленными желтоватыми клыками, и явно не собиравшихся упускать наконец-то попавшуюся добычу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Человек и тень бегут глубоко под землей по извилистому коридору. Не человек и его тень, а человек рядом с тенью, порой вспыхивающей красными сполохами. Тень, отбрасываемая непонятным существом, чуть опережает человека, неясным пятном скользя по мокрым стенам. Человек уверенно движется в полнейшей темноте, мельком спрашивая себя, отчего такое может быть, но тут же забывая о вопросе и полученном ответе. Он очень спешит, и подземный Лабиринт торопливо раскручивает сплетения своих туннелей, послушно ложась под ноги самыми короткими путями.

Тень и человек мчатся через пустующие великолепные залы, мимо заманчиво сияющих золотых статуй, провожающих их взглядами слепых глаз, вспугивают срывающихся со стен летучих мышей, не обращая ни на что внимания. Они проносятся по изящно изогнувшемуся над прозрачно-черной рекой мосту, и мост гудит под торопливыми шагами человека. Высунувшийся в коридор огромный Страж замечает бегущих, пугливо шарахается в сторону, прижимается к стене, пытаясь стать крохотным и незаметным. Тень сворачивает в незаметный проход, человек на бегу хватается за выступающий угол, едва не падает, но успевает повернуть, и они снова бегут рядом – тень по стенам, человек по земле.

– Быстрее! – кричит человек, и тень превращается в полосу тусклого багрового света, размазанную по коридору. Они взлетают наверх по широким ступеням лестницы, проносятся по узкому туннелю, испуганно мечется гулкое эхо, но человек и тень уже далеко, они минуют стоящие нараспашку створки литых медных дверей, уходящих куда-то под потолок, одновременно сворачивают и замирают на месте.

Они успели.

Крысенок и Тао стоят на прилепившемся к стене огромного зала балкончике и смотрят вниз. Туда, где два с лишним десятка рогатых зверей с кабаньими рылами, почему-то стоящих на задних лапах и покрытых густой шерстью, упорно зажимают в угол троих людей. Ветвистые наросты на стенах и колоннах зала испускают неяркий светло-оранжевый свет, коротко и ослепительно вспыхивающий на стали прямых клинков. На полу бьется, истошно взревывая и пытаясь подняться или хотя бы отползти в сторону, раненое животное с наполовину отрубленной передней лапой. На него никто не обращает внимания, занятые сородичи обегают его стороной, точно лежащий на дороге камень.

– Смотри, Хозяин, – говорит Тень. – У колонны, почти напротив нас.