Владимир Свержин - Когда наступит вчера Страница 42

Фуцик молчал, но весь его облик не оставлял ни малейших сомнений в причастности к содеянному.

– Можете не отвечать, мне и без вас это достоверно известно, – блефовал я. – И что, кто-то пришел к вам на помощь? Кроме, разумеется, нас?

– Он спасет меня! Я ему нужен! – упрямо отозвался незадачливый чародей.

– Нужны! – Я глумливо усмехнулся. – Как воздух. Пока вдыхаешь – он необходим, а на выдохе – «скатертью дорога»! Не будьте младенцем, хозяин вас бросил, то есть банально кинул. Как и Соловья, которого вы пошло сдали, я ведь ничего не путаю, именно вы его сдали? – Фуцик хмуро отвернулся. – Не путаю. Так вот: атаман на вас в большой обиде.

Батька едва не погиб из-за ваших неуместных откровений, и, поверьте, он сполна отплатил вам той же монетой. О вас уже известно достаточно. Так что теперь от того, кто из вас будет откровеннее, зависит, кто из вас взойдет на эшафот, а кто вернется досиживать в земли кобольдов. И не надо обманываться, никто и не подумает вас освобождать. Заметьте, даже лихие разбойнички, значительно превосходящие нас числом, пальцем не шевельнули, чтобы отбить верного дружка своего начальника.

– Испужались, песьи сыны! Решили, видать, что Юшка-каан в великой силе против них выступил, – хмуро пробормотал Фуцик. – Знали бы, кому служат…

– А вы знаете? – перебил его я. – Ну?! Не темнить! Отвечать быстро и четко!

– На что мне это? Хоть так, хоть эдак всяк шаг мне гибелью смертной грозит. – Пафос слов узника был достоин большой сцены, однако его упрямство я явно недооценил.

В этот момент в дверь, тихо постучав, бочком втиснулся Вавила.

– Вот вы где! А я вас все ищу, ищу. Вопросец есть.

– Ну, что еще? – недовольно буркнул я.

– Возницы, с позволения сказать, интересуются – с орехами-то чего делать?

– Фуцик! – Я обернулся к лежащему. – Зачем вам нужно было столько орехов?

Позор волшебного цеха упрямо сжал губы.

– Ну, как знаешь, – отмахнулся я. – Не желаешь говрить, спросим у хозяина.

Я покосился на толмача.

– Ну-ка, стань вон там, чтобы тебя в зеркальце видно не было, да слушай внимательно.

Волшебное стекло вновь пошло волнами, оставаясь при этом обсидианово-черным.

– Ты всё еще здесь, недоумочный сукин сын? – послышалось из дальней дали нежное приветствие «крестного отца».

– Вот вы меня не полюбили! – с деланным удивлением посетовал я. – За что, спрашивается? Сладок кус я у вас изо рта не вынимал, зеленым вином не обносил. Вот, кстати, шестерку вашу козырную от злых людей сберег, а то б не быть ему уже живым.

– Оно бы и к лучшему, – сквозь зубы процедил всё еще неведомый, но уже близкий враг.

– Ну что ж вы так! – мягко пожурил я. – Фуцик так тепло о вас отзывался, так много всего рассказывал!

– В игры со мной играешь, выползень гадючий?! Ужо доберусь я до тебя!.. – прошипел голос по ту сторону зеркальной глади, и от яда, таящегося в нем, стекло, казалось, вот-вот пойдет пузырями.

– Ну, опять! – продолжал юродствовать я. – Тут, понимаешь, всей душой, а вы мне невесть чем угрожаете! Я чего тревожу-то. Тут у меня орехов сыскалось видимо-невидимо, так крестьяне слезно просят им отдать. А Фуцик кричит, что это ваше добро и трогать ни-ни…

– Сожри их и сдохни! – любезно порекомендовал мой таинственный собеседник, заканчивая разговор.

– Угу, – кивнул я, возвращая трофейное средство оперативной связи в исходное положение. – Угу. Бесхозяйственное отношение к ценному посевному материалу! Ну что, – я бросил взгляд на урядника, – голос знакомый?

– Оно как же! – Польщенный доверием Несусветович картинно пригладил кончики усов. – Хоть и ругань ругательская до ушей моих доносилась, да глас изменен, но как не признать! Таких речей, раз услышав, не забудешь. Наушник это королевский – Ян Кукуевич! Я вам о нем давеча сказывал.

– Всё точно, – кивнул я. – Ян Кукуевич. Он же – Ян, Кукуев сын, разбойник из земель кобольдов. Что и требовалось доказать. Вот и весь ваш секрет, гражданин Фуцик! Нам вы больше не нужны. Хозяину своему, как сами, вероятно, слышали, тоже. Так что, сами понимаете…

Я повернулся к выходу, демонстрируя готовность поставить внушительный крест на дальнейшем существовании невезучего боевого мага.

– Постойте! Погодите! – Исполосованный кнутом горе-иллюзионист, кривясь от боли, подскочил на тюфяке. – Я всё скажу! Я тайну знаю!

– Та-айну? – протянул я, останавливаясь. – И что, полезное что-нибудь, или так, для любителей всякой стародавней мишуры?

– Полезную, полезную! – поспешно заверил Фуцик. – На что, думаете, Кукуев сын орехи копил?

– Да кто его знает? Может, щелкать их собирался? – Я скроил задумчивую физиономию. – Во всяком случае, судя по его речам, дорожит он лещиной не слишком.

Любитель волшебных палочек вздохнул так тяжко, как будто ему предстояло самолично тащить возы с орехами в гору.

– Почему так – не ведаю, а только вы меня послушайте, и уж потом сами обо всём судите.

– Хорошо, – согласился я. – Будем судить. Так что, если ты решил потянуть время…

– Да нешто мне жить не хочется! – с волчьей тоскою выдохнул Фуцик. – Стало быть, как оно было, – продолжил он, не дожидаясь моего ответа. – Вырос я у моря, того самого, что меж нами и Тюрбанией простирается. Городок наш… да так, даже и не городок – крепостица, ничем особенным не блистал. Пески да холмы. Только летом, бывало, народу понаедет на солнышке погреться да в волнах морских омыться.

– А без красот природы? – недовольно скривился я, предчувствуя очередную жалобную повесть о безрадостном детстве и роли начальной школы в моральном разложении подследственного.

– Да-да, конечно, – закивал сказитель. – Но это ж я говорю не заради красного словца, а чтобы всё до малости ясно было. Так вот, перебрался к нам как-то на житье один чародей. При прежнем короле Барсиаде I он шибко крепок был, сказывают, что кааном звался. А потом чем-то новому государю не угодил, да из столицы и убег. В наших краях его кликали попросту Лазуреном. Как сейчас помню, хоть и совсем дитем был, положишь, бывало, ему в карман монету, а то и десяток, а через миг глядь, а их там как и не бывало. Они уже в другом кармане. Да не одни, а с прибытком. Большой чародей был! Вот взял он меня к себе в учебу, проучил этак с полгода, а тут как раз корабль и приплыл.

– Какой корабль? – поспешил уточнить я, открывая свой потрепанный блокнот.

– Большой, – отозвался Фуцик. – Он среди лета в наши края завсегда прибывает. Команды на ём нет. По волнам морским самоходом идет да завсегда близ дикого берега якорь бросает. Одним словом – волшебство чародейское. Но вот, стоит кораблю пристать к земле, как море тотчас вспучивается, и из вод в надраенных латах, от которых точно огнем пышет, выходит пешая морская рать. Всего-то тридцать три человека при воеводе. А каждый росту двухсаженного, да в плечах, почитай, сажень. Обычного стражника чихом с ног сшибают! Окружают они стоянку железною стеной, чтоб никто чужой к кораблю не прокрался. И горе несчастному, который осмелится бесправно рядом стать.