Тень Пса (СИ) - Изотов Александр Страница 43

По рядам прошёлся громкий стон отвращения, а потом волна смеха. И всё это под возмущённые возгласы лекаря: «Святые Привратники, с какими дремучими чушками мне довелось служить!»

— Эй, вылунь, — послышался весёлый шёпот Сивого у самого уха, — Мы эту мазь «высряжкой» называем. Намажешься, и сразу чувствуешь себя чуть ли не Подлунным…

— Я ж не заставляю вас её жрать, недолунки драные! — возмущение целителя было очень искренним, — И это при том, что эффект будет гораздо лучше, если употреблять эту мазь…

— А ты?! — вдруг вырвалось из толпы, — А ты сам-то употреблял?

— А-а-а!!! Да пошли вы в Пробоину, чушки необразованные!

Это не вызвало ничего, кроме нового взрыва хохота…

А я так и пялился на багровый купол. Твою же мать. Что там творится под ним? И как мы вышли?

Второй раз уже такое… Одержимый что-то сделал, а я опять в догадках, что со мной творилось.

Хомяк шёл рядом, и я попробовал вытянуть руку. Это далось мне с трудом, перед глазами потемнело, но я всё-таки схватил его за рукав.

— Мяч, — просипел я.

Сержант, как всегда, был сама любезность:

— Чего тебе, вылунь?!

— Мне надо… надо… — я показал пальцем на священника.

Я хотел сказать: «Мне надо всё знать», но сил не хватило. Неожиданно, сержант всё понял, и его командная ругань пронеслась над головами:

— Отряд, стой! — он махнул рукой, — Пересчитаемся, разобраться надо, в конце концов, сколько нас…

— Недостаточно отошли, Мяч, — Сивый обеспокоенно посмотрел на горизонт.

— Ты, Сивый, бздеть будешь и через два дня пути! — выругался Хомяк.

Опять многие засмеялись. Сказывалось, что у солдат совсем недавно было трудное время, и сейчас им нужна была разрядка.

— Вещуны есть у кого? Надо знать, сколько ещё отрядов вышло!

Я кое-как опустил руку в карман, потом вытащил зелёный круглый камешек:

— Мяч…

Помнится, тот оракул, в теле которого мне повезло побегать по Межедару, оставил мне пару таких.

— Ого, огромный какой. Никак у Стража стащил? — понизив голос, спросил Хомяк, а потом сграбастал вещун, — Отлично, они далеко бьют.

***

Наше небольшое войско заняло место у небольшого оврага. Тут был и ручеёк с питьевой водой, и небольшая возвышенность рядом, куда Хомяк сразу же направил дозорных.

— Сейчас вся округа кишит «угольками», — рычал сержант, — Так что, если просрёте нападение, нам всем тут крышка!

К сожалению, близость воды означала и комаров. Лес рядом, казалось, звенел от их гула, и это немного напрягало. Всегда представляешь себе, что эти миллионы кровососов могут вдруг напасть внезапно и выпить до последней капли чью-то жизнь…

Я усмехнулся. Где-то рядом носятся огненные монстры, с виду самые настоящие порождения ада, а жить не дают обычные комары. Но проблема была в том, что я не мог их хлопать — пришлёпнешь одного, и от мучительного движения сразу проваливаешься в забытье.

Солдаты развели несколько костерков в низине, и я ещё долго слышал ругань сержанта, который бегал среди уцелевших обозов и смотрел, чем они богаты. Через несколько минут в лес ушли несколько человек, которые в прошлом, как оказалось, были охотниками.

Меня сгрузили рядом с одним из костров, и пухлый лекарь нацелился было с банкой своего чудо-дерьма подсесть ко мне, но я, превозмогая дикую боль в рёбрах, выставил руки:

— Нет!

— Но, уважаемый, нужно повторить ещё пару курсов…

Я, собрав в кулак все силы и псионику, упёрся руками в жерди волокуши и попытался сесть. Внутри разорвалась бомба страданий и мучений, сломанные рёбра выключили свет в глазах…

Но я, ни разу не моргнув и не поморщившись, всё же сел. И растянул губы в улыбке:

— Я уже в порядке. Как огурчик, клянусь своей Луной!

Лекарь ревниво сверлил меня взглядом, а я только молил Незримую, чтобы она вбила в мозги этому пухляшу, что со мной всё в порядке.

Всё же там кто-то есть… Потому что целитель с торжественным видом сунул банку себе за пазуху, будто спрятал самое ценное, что у него есть, а потом провозгласил на весь лагерь:

— И ещё есть, кто сомневается в моих методах? Всего полночи, и человек уже на ногах!

Гордо дёрнув головой, он пошёл куда-то в наскоро собранный лагерь. Наверное, проверять, нет ли ещё раненых, желающих причаститься его целебной магии.

— Твою псину, — я начала заваливаться обратно, но тут же меня подхватили.

Моя голова легла на прямо на открытое декольте Эвелины, и я шумно втянул воздух, уставившись на размытые бугорки. Вот это я понимаю, лечение. Сразу же и силы появились, и я уже чувствую, как косточки срастаться начали…

Эвелина ещё и погладила меня по голове, сама вдохнув поглубже. А потом простонала:

— О-ох, ну и вонь! Деверь мой дорогой, хоть ручей и холодный, я бы советовала…

Собравшись с силами, я оторвался от Избранницы, и кое-как сел. Во второй раз это далось полегче.

Рядом приземлился отец Афанасий, тут же опустился и Хромой. Мальчишка был цел, и я признался себе, что его судьба меня беспокоила даже больше, чем остальных.

Прошуршали по траве сапоги, и сбоку от меня плюхнулся Хомяк.

— Оставил Сивого за старшего. Сейчас передохнём, и с рассветом двинемся дальше.

— Мы бы хотели поговорить с братом нашим, солдат, — начал было священник, великодушно осеняя сержанта знамением.

Это он так намекал, что лишние уши не нужны.

— В задницу твои благословения, ваше чернолуние, — огрызнулся Хомяк, небрежно отмахиваясь, — Ты мне тут уши не заливай! Если хотите дальше с нами идти, я должен быть в курсе.

Эвелина нахмурилась, но священник встретился с ней взглядом и покачал головой.

— Тем более, я так понимаю, там в городе, — понизив голос, Хомяк повернулся ко мне, — Один Страж вытащил меня из кареты сраных лисов, и про Василия что-то брякнул… Это был ты?

Я кивнул. Хомяку я доверял, и терять его доверие не хотел.

— Иной, твою Луну, — ошалевший сержант сам себя осенил знамением, очертив символ вокруг лица, но никуда не рванулся, остался сидеть на месте.

Отец Афанасий с улыбкой покачал головой, а потом повернулся ко мне:

— Там, у пещеры, когда ты стал исчадием Вертуна…

— Сгинь моя Луна, — Хомяк заметно побледнел, на миг замер, потянувшись к магострелу, а потом махнул рукой, — А, вылунь, в Пробоину тебя с твоими тайнами. Давай, чернолуние, жги дальше правду-матку!

Как оказалось, когда я стал проигрывать «уголькам» бой, в дело вступил Одержимый. Афанасий рассказал, что это сопровождалось изменением внешнего вида элементаля.

То есть, я стал больше, сильнее, чуть огонь не стал изрыгать. Вот только когда я разобрался с «угольками», пришла очередь моих чернолунников.

— Хвала Незримой, я смог накинуть на тебя символ, — Афанасий показал на своё лицо.

Ну да, обняться с «угольком» — удовольствие сомнительное.

— Подобное было, когда ты вытащил нас из катакомб, — призналась Эвелина, — Ты не превратился в «уголька», но тоже стал… как бы сказать… другим.

Я кивнул. Всё вставало на свои места… Именно символ, висящий у меня на шее, и обжигал, но сейчас боль стала вполне терпимой.

Когда меня «успокоили», нас и нашёл отряд Хомяка. Как рассказал сержант, он после той заварухи в Межедаре просто на всё плюнул и думал свалить с города. Хомяк нашёл Сивого в подворотне, потащил его практически на себе.

На окраине-то его и застигла всеобщая паника. Капитан с комендантом в это время занимались тем, что спасали свои задницы, тут и там в городе были перестрелки между их подельниками.

Среди всего этого толпы людей хлынули из города, когда кто-то предупредил о том, что Вертун скоро всё сожрёт.

— Царский комиссар же ещё вчера приезжал, поэтому за городом собрали уже небольшой обоз, готовились к походу. А всё командование в городе осталось, там со Стражами Душ какая-то неразбериха… — сказал Хомяк, и показал на костры вокруг, — Так получилось, что я был один из старших по званию. Ну, пришлось уводить.

— А Стражи Душ?