Павел Корнев - Чёрные сны Страница 43

Хорошо Шурику – схоронился в своей норе и в ус не дует, а мне ещё как-то ружьё перезаряжать надо. И пусть особой точностью стрельбы рейнджеры похвастаться не могли, но им-то главное не дать нам головы поднять. Вот сейчас подойдёт к горожанам подмога, и хана нам с Шуриком. Хотя он-то на крайняк может под гору уйти...

Рискуя заполучить в голову свинцовый подарок, я дождался, когда один из автоматчиков прекратит стрельбу, и пальнул в сторону ближнего ко мне рейнджера. Заряд картечи прошёл совсем рядом с горожанином, и запаниковавший парень откатился под прикрытие наметённого ветром сугроба.

И вот тут не сплоховал Ермолов: почти не целясь, он влепил короткую – всего в три патрона – очередь в перезаряжавшего автомат напарника паникёра. Выронив АК-74, в который он так и не успел вставить новый рожок, горожанин уткнулся лицом в снег.

Оставшийся в меньшинстве рейнджер волей-неволей был вынужден принять наши правила игры, и пока Шурик, скупо и экономно расходуя патроны, прижимал его к склону горы, я зашёл сбоку и влепил в поясницу винтовочную пулю. Вообще – целился чуть ниже ключицы, а сделать поправку на нёмного неточно бьющий нарезной ствол, как обычно, позабыл. Впрочем, и этого попадания оказалось достаточно: горожанин, несколько раз перевернувшись, скатился к подножию горы.

– Быстрее! – Закинув автомат за спину, Шурик швырнул мне рюкзак и вытащил из лаза лыжи.

Понимая, что времени действительно в обрез, я не стал перезаряжать ружьё, закрепил валенки ремнями лыж и принялся спускаться вслед за Ермоловым, который уже успел скатиться почти к подножию горы. И надо сказать, в такой поспешности был свой резон – с рейнджерами шутки плохи, они за своих живьём шкуру спустят. Так что медлить я не стал и нагнал Шурика ещё прежде, чем он успел пробежать половину отделявшей гору от леса дистанции.

– Да погоди ты, не лети сломя голову! – прохрипел я, когда мы добрались до опушки.

– Валить надо. Не оторвёмся сразу – хана, – закашлялся Ермолов, и словно в подтверждение его слов, над нами прошла пулемётная очередь. Противно просвистевшие высоко над головами пули срезали несколько веток, и мы с новыми усилиями рванули подальше от Лысой горы.

Нельзя сказать, будто открылось второе дыхание – просто ничто так не придает прыти, как ожидание пули в спину. Тут хочешь не хочешь, рванёшь так, что только пятки засверкают. Правда, надолго в таком темпе дыхалки не хватит, но нам бы оторваться, а там видно будет. Если через Границу перейти успеем, можно смело горожанам ручкой помахать.

– Ты чего? – едва не въехал я в спину неожиданно резко затормозившему Шурику, который расстегнул рюкзак и принялся рыться в его содержимом.

– На, раскидай, – бросил он мне запаянный полиэтиленовый пакет размером с двухсотграммовую плитку шоколада.

– Что ещё за хрень? – Я едва не выронил неожиданно тяжёлый брусок и, надорвав зубами полиэтилен, высыпал на ладонь несколько латунных цилиндров размером с патрон к ПМ.

– Мины-ловушки. Фигня, конечно, но если повезёт, лыжи поломает. Да и пальцы оторвать может. – Ермолов вытащил из кармана чарофон и озадаченно уставился на тускло светившийся дисплей.

– Активировать их как?

– Никак, они через пять минут после соприкосновения с воздухом сами включаются.

– Ты чего делаешь-то? – забеспокоился я, когда Шурик наставил на меня чарофон и одновременно нажал несколько кнопок.

– Если мы от каждого куста шарахаться будем, нам от горожан не уйти. – Шурик забрал у меня пакет и, окончательно распотрошив его, начал раскидывать мины по сугробам. – Сейчас новый режим сканирования подключил, если что обнаружит – сразу почувствуешь.

– Здорово, – хмыкнул я и вслед за Шуриком выбрался на полузаметённую снегом тропу. – А зачем ерунду эту на меня нацеливал?

– А ты моргни три раза быстро и ещё два – медленно, – усмехнулся Ермолов и лыжной палкой отодвинул нависшую над тропой еловую лапу.

– На фига? – удивился я и едва не схлопотал синими иголками по лицу. – Осторожней ты!

– Не фиг клювом щёлкать, – даже не обернулся всё более уверенно передвигавшийся по лесу здоровяк. – Делай, что говорят.

Я и сделал. И чуть не присел на корточки, когда в голове зазвенел колокольный набат, а перед закрытыми глазами нестерпимым сиянием вспыхнуло переплетение разноцветных линий. Что самое странное – теперь стало понятно, где устроил гнездо паук-полуночник, по какой ветке растёкся почти невидимый лютый слизень и самое главное – зачем свернул в лес Шурик.

– Заработало? – обернулся Ермолов, по широкой дуге объезжая притаившееся в ельнике у самой тропы чёрное дерево, почти неотличимое от обычной ёлки.

– Ты, гад, предупредить не мог? – я на ходу помотал головой. – Чуть не обделался с перепугу.

– А что такое? – удивился здоровяк и лыжной палкой сбил маскировавшегося под еловую шишку живоглота. Тварь эта для людей опасности не представляла, так что иначе как выпендрежем поступок Ермолова расценить было нельзя. – У меня только мигнуло перед глазами пару раз, и всё.

– Просто неожиданно. – Я не стал ему рассказывать о звоне в голове и, стянув меховушку, потёр ладонью лицо. Вроде и не холодно, а мороз пощипывает будь здоров. Хотя так-то вроде вспотел даже. Оно и не удивительно – вымотался, как собака бешеная. Та самая, для которой десять вёрст не крюк... – А чего раньше не включил? Когда к горе шли?

– А ты знаешь, сколько в таком режиме чарофон каратов за час сжирает? – возмутился Ермолов, который вновь начал выбираться к тропе, пытаясь держаться подальше от заброшенной на зиму берлоги сугробника. Заброшена-то она заброшена, но мало ли что... – А у меня этот аккумулятор последний.

– Запасных больше взять не мог? – догоняя парня, проворчал я.

– А на какие шиши, хотелось бы спросить? – скорчил гримасу Шурик и, остановившись, повернулся ко мне. – Пройдём, как думаешь?

– А чего не пройти? – прикинул я расстояние между тропой и налитыми ядовитой чернотой иглами выглядывающего из-за елок чёрного дерева. Пусть даже он ими машет нехило, всё равно запас у нас приличный остаётся. – Пройдём...

– Вот и я думаю, пройдём, – согласился со мной Шурик. – Не достанет...

– Так что ты там насчёт денег говорил? Занял бы...

– Занимаешь чужие, отдаешь свои, – проворчал покатившийся первым Ермолов.

– Тоже верно, – согласился я и совершенно машинально ткнул лыжной палкой в полусмазанное белое пятно, взметнувшееся из-под растущей у тропы елки.

От сильного удара палка выскользнула из руки, мгновением позже лопнул накинутый на запястье ремешок, но всё же и этого хватило, чтобы напоровшийся на остриё человек в маскхалате неловко завалился в сугроб. Сам я тоже не удержался на ногах, но сделал это преднамеренно – с силой брошенный в меня нож прошёл выше и, пробив кору, задрожал в сосновом стволе.