Олег Филимонов - Шевелится – стреляй! Зеленое – руби! Страница 43

Добежав до места, где ложбина изгибалась, я пересек ее и двинулся дальше вдоль долины. Не сомневаюсь, что враги скоро меня найдут — надо полагать, читать следы умеют, да и с нюхом у полулюдей наверняка все в порядке, но это и не плохо — не мне же за ними гоняться, а хвосты рубить надо.

Километра три я двигался по прямой, давая троллям втянуться в преследование: стремясь хоть немного усыпить их бдительность, создавал впечатление, что жертва удирает, больше не помышляя о засадах. Наконец, решив, что отбежал достаточно, я заложил петлю и залег на невысокой скале над собственным следом. Интересно, а как у троллей с верхним чутьем? Ну да все равно ветер в мою сторону.

Тролли появились минут через двадцать. Двигались они хоть и быстро, но осторожно, перемещаясь от укрытия к укрытию. Немного подумав, я отложил уже взятый на изготовку лук. Врагов было всего трое. Похоже, отряд разделился. Одна группа пошла прямо по следу, а другие, видимо, крадутся параллельными курсами. Если начну стрелять, эту тройку вероятно уничтожу, но подать остальным сигнал они скорее всего успеют. Надо гасить всех сразу!

Не знаю, как обстояло с обонянием у троллей, но на меня псиной пахнуло, когда вороги находились еще метрах в пятидесяти. Надо учесть на будущее…

На руку было и то, что тролли двигались довольно компактной группой. Дождавшись, когда гоминиды окажутся прямо подо мной, я распрямился и с двух рук метнул в двух идущих позади копье и топор. А затем, не теряя ни секунды, выхватил на лету кинжал и спрыгнул на плечи третьего. Мигом перехватив клинком горло сбитому с ног, ошарашенному троглодиту, я оглянулся на остальных. Один, с застрявшим в черепе топором, уже не ворохался, а второй, получив копье справа в основание шеи, пока еще подергивался и булькал кровью, доживая последние секунды. Хорошая работа!

Получив наконец возможность подробно рассмотреть реликтовых гоминидов, я не преминул ей воспользоваться, но долго созерцать и исследовать тушки мне не дали…

Я был готов поклясться, что снял эту троицу почти бесшумно. Во всяком случае, вякнуть враги не успели. Однако уже через пару минут имел возможность наблюдать шестерку уцелевших обезьян-переростков, с двух сторон спешащих на выручку. Телепаты они, что ли?! Принимать бой со всеми сразу было глупо, поэтому я предпочел ретироваться.

Следующие несколько часов мы с троллями играли в прятки и догонялки на склонах долины. Установилось шаткое равновесие. После того как я, грамотно подловив, подстрелил еще одного троглодита, они четко осознали безопасную дистанцию и приближаться на расстояние выстрела не рисковали. И нападать не осмеливались: пока до меня доберутся, часть успею положить стрелами. А чего стою в рукопашной, они уже имели возможность выяснить. Оставалось им выжидать, надеясь, что я допущу ошибку и как-то подставлюсь.

Я, в свою очередь, был предельно осторожен, избегая мест, где на меня можно было обрушить камнепад или просто засветить из засады дубиной. От идеи опять уйти в отрыв тоже пришлось отказаться. Как я успел заметить, тролли передвигаются по горам не хуже меня — вернее лучше. Сомнительно, что они опять упустят меня из вида, позволив устроить очередную западню. Скорее обойдут и подготовят ловушку сами.

Мне уже давно казалось, что эти игры пора заканчивать, но как?! Рано или поздно я устану, внимание притупится, и все кончится плохо. Для меня плохо! Сидеть на одном месте тоже бессмысленно — тролли не отвяжутся, а я и так уже сам не свой от голода. Плюс в этих многочасовых маневрах был только один, правда, довольно жирный — в конце концов я научился отслеживать троллей, несмотря на отвод глаз и маскировку. На ходу отводить глаза тролли не умели Если двигались очень медленно, их можно было заметить периферийным зрением, а вот когда замирали, становились буквально невидимыми. Но выход нашелся. Хитрость заключалась в том, чтобы не окидывать орлиным взором местность всю сразу, а последовательно, не перескакивая с места на место, вести взглядом как прожектором, тщательно фиксируя детали и приметы. А когда почувствуешь, что взгляд хочет вильнуть, напротив усилить внимание на этом участке. Тогда пелена спадает, и враг становится виден.

На этом погорел еще один тролль. Понадеявшись на свои хамелеоньи способности, он неподвижно застыл возле скалы, подпустив меня слишком близко. Чем я и воспользовался: сделал вид, что прохожу мимо, а затем, резко развернувшись, с тридцати метров навскидку всадил ему стрелу между удивленно расширившихся глаз. Жалко, что еще раз этот номер не пройдет — тролли учились быстро.

Еще одного раза не понадобилось. Исчезло давящее ощущение чужого взгляда, и я как-то сразу понял, что тролли ушли… совсем! Определенно какие-то телепатические способности у них имелись. Это трудно объяснить, но я доподлинно знал, что враги не вернутся, и склонен был своим ощущениям поверить.

Что подвигло гоминидов отступить, осталось неясно. То ли они осознали, что их маскировка больше не работает и ловить больше нечего, то ли их что-то спугнуло, а возможно, я слишком сильно проредил их невеликую популяцию, и гибель очередного сородича оказалась последней каплей. В любом случае, мне можно было с облегчением вздохнуть!

Глава 12

Надбровный валик — это результат болезненной гримасы, не сходившей с лица израненного в боях воина.

Побродив по окрестностям и убедившись, что уцелевшие тролли действительно отправились восвояси, я вернулся к туше последнего, убитого стрелой в переносицу. Оттащил его немного в сторону — туда, откуда удобнее было наблюдать за окрестностями, а затем присел рядом и тяжко задумался… Есть или не есть?! Меня терзали смутные сомнения и вбитые в голову стереотипы: мол, «есть людей нехорошо». С одной стороны, тролль, конечно, обезьяна обезьяной, а с другой — и от человека в нем что-то есть…

Пока раздумывал, руки уже сами набрали дров и развели костер, оставалось освежевать тролля и повкуснее приготовить… В научном мире и то до сих пор не пришли к соглашению, где провести границу между обезьяной и собственно человеком — куда уж мне, да на голодный желудок! Если б вопрос стоял ребром и от этого зависело выживание, я бы не сомневался, записывая в провизию любого врага, без дискриминации по видовому, расовому, половому и другим признакам. Да и так уже, прислушавшись к доводам желудка, склонялся волевым решением определить реликтового гоминида в один ряд с человекообразными обезьянами (хотя и их некоторые умники предлагают отнести к роду людскому) и немедленно употребить в пищу. Но мне помешали!