Анджей Сапковский - Сезон гроз Страница 43

К Шевлову подъехали трое всадников. Тощий как щепка Ян Малкин, по прозвищу Рожон, Просперо Басти, более известный как Сперри. И Айлeaх Мор-Дху, известная как Фрига, на серой кобыле.

— Мы их собрали, как приказано, — сказала Фрига, сдвигая на затылок шапочку из рыси. — Все село.

— Пусть их успокоят.

Согнанных успокоили, не без помощи плетей и палок. Шевлов подъехал ближе.

— Как называется эта дыра?

— Воля.

— Опять Воля? Нет у хамов фантазии ни на грош. Веди строителей дальше, Сперри. Покажи, где они должны столб забить, а то снова перепутают.

Сперри свистнул, конь рванулся вперед. Шевлов подъехал к согнанным на площади. Фрига и Рожон встали по сторонам.

— Жители Воли! — Шевлов встал в стременах. — Внимание, слушайте меня! По воле и указу Его Величества, милостиво правящего короля Визимира, объявляю вам, что отныне эта земля, вплоть до пограничного столба, принадлежит королевству Редания, а Его Величество король Визимир является вашим монархом и господином! Ему вы обязаны поклоняться, быть послушными и платить дань. А у вас есть задолженность по налогам! По приказу короля вы должны погасить долг немедленно. Присутствующему здесь сборщику налогов в казну.

— Что деется? — закричал кто-то из толпы. — Опять платить? Мы свое уже заплатили!

— С нас уже дань содрали!

— Ее с вас содрали темерийские сборщики налогов. Незаконно, потому что здесь не Темерия, а Редания. Вон до тех столбов.

— Но только вчера, — взвыл кто-то из крестьян, — здесь была Темерия! Как же так? Мы заплатили, как приказано…

— Вы не имеете права!

— Кто? — заорал Шевлов. — Кто это сказал? Я имею право! Я выполняю королевский указ! Мы армия короля! Я заявляю: тот, кто хочет здесь остаться и вести хозяйство, должен заплатить дань, всю до единого гроша! Непокорные будут изгнаны! Вы заплатили Темерии? Видно, темерийцами себя считаете! Тогда убирайтесь вон отсюда, туда, за границу! Но только с тем, что сможете унести в двух руках, потому что имущество и скот принадлежат Редании!

— Разбой! Это разбой и грабеж! — крикнул, выступив вперед, здоровый мужик с буйным чубом. — И вы не королевская армия, а разбойники! Вы не имеете права…

Эскайрак подъехал и огрел крикуна кнутом. Крикун упал. Других успокоили древками пик. Отряд Шевлова умел управляться с деревенскими. Они пересекли границу неделю назад и уже умиротворили много деревень.

— Кто-то скачет. — Указала Фрига плетью. — Уж не Фиш ли это?

— Он самый. — Шевлов заслонил глаза от солнца. — Скажи, чтобы чудачку сняли с воза и доставили сюда. А сама возьми пару ребят, объедете окрестности. Есть отдельные хутора на полянах и вырубках, надо и им внушить, кому теперь они должны платить. А если кто будет возражать, вы знаете, что делать.

Фрига по-волчьи усмехнулась, сверкнув зубами. Шевлов сочувствовал поселенцам. Хотя их судьба мало его волновала.

Он посмотрел на солнце. Надо торопиться, подумал он. До полудня нужно еще несколько темерийских столбов свалить. И несколько наших поставить.

— Ты, Рожон, со мной. Поедем гостям навстречу.

Гостей было двое. Один был в соломенной шляпе, его мощную челюсть, выступающий подбородок, как и все лицо, покрывала черная многодневная щетина. Второй был человеком мощного сложения. Настоящий гигант.

— Фиш.

— Господин сержант.

Шевлов с трудом сдержался. Йавил Фиш неспроста намекнул на давнее знакомство, времена совместной службы в регулярной армии. Шевлову не нравились напоминания о тех временах. Он не хотел помнить ни о Фише, ни о службе, ни о дерьмовом унтер-офицерском жаловании.

— Вольный отряд, — Фиш кивнул в сторону деревни, откуда доносились вопли и плач, — в работе, я смотрю? Карательная экспедиция, да? Будешь жечь деревню?

— Это мое дело, буду или не буду.

Не буду, подумал он. С сожалением, потому что он любил жечь деревни, отряд тоже любил. Но не приказано. Приказано было исправить границу, собрать дань с поселенцев. Тех, кто откажется — изгнать, но добычу не трогать. Она послужит новым поселенцам, которые придут сюда. С севера, где тесно даже в предгорьях.

— Чудачку я поймал. — сказал он. — Согласно уговору. Связана. Это было нелегко, кабы я знал, потребовал бы больше. Но мы договорились на пятьсот, значит пятьсот, стало быть.

Фиш кивнул, подъехал гигант, передал Шевлову два кошелька. На его предплечье была вытатуирована змея, обвившаяся вокруг лезвия стилета. Шевлову эта татуировка была знакома.

Появился еще один всадник из отряда, с пленницей. На голову чудачки был надет спадающий до колен мешок, обвязанный веревкой так, что связывал также и ее руки. Из-под мешка торчали босые ноги, тонкие, как палки.

— Что это? — указал Фиш. — Дорогой господин сержант? Пятьсот новиградских крон, вроде бы, дороговато за кота в мешке.

— Мешок бесплатно, — холодно ответил Шевлов. — Вместе с добрым советом. Не развязывай и не заглядывай внутрь

— Почему?

— Опасно. Покусает. А может и порчу навести.

Гигант втащил пленницу на луку седла. Спокойная до тех пор чудачка заметалась, стала отбиваться ногами, заскулила из-под мешка. Ничего из этого не вышло, мешок бы закреплен надежно.

— Откуда я знаю, — сказал Фиш, — что это то, за что плачу? А не какая-то первая попавшаяся девчонка? Может, даже из этой деревни.

— Подозреваешь меня в обмане?

— Вовсе нет, вовсе нет. — Фиш пошел на попятную. В этом ему помог вид Рожна, поглаживающего ручку свисающего с седла топора. — Я тебе верю, Шевлов. Я знаю, твое словонадежно. Знаем друг друга, в конце концов, разве нет? С добрых старых времен…

— Я тороплюсь, Фиш. Служба зовет.

— Пока, сержант.

— Интересно. — Сказал Рожон, глядя им вслед. — Интересно, зачем им она. Эта чудачка. Не спрашивал?

— Не спрашивал, — холодно ответил Шевлов. — Потому что о таких вещах никогда не спрашивают.

Он немного сочувствовал чудачке. Ее судьба не очень его волновала. Но он догадывался, что она будет несчастливой.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В мире, где за каждым охотится смерть, нет времени на сожаления или сомнения. Время есть лишь на то, чтобы принимать решения, И не важно, в чем будут заключаться эти решения. Ничто не является более или менее серьезным и важным, чем что-то другое. В мире, где смерть — это охотник, нет больших или малых решений. Единственное решение заключается в том, что воин должен встретиться лицом к лицу со своей неотвратимой смертью.

На развилке дорог стоял дорожный указатель, столб с прибитыми к нему досками, указывающими четыре стороны света.