Марина Ефиминюк - Берегиня Иансы Страница 43

– Но если меня поймают… – в сотый раз повторил он, готовый отказаться, но страшась быть осмеянным.

– Не поймают, – мягко успокоила я его. – Все пройдет без сучка без задоринки.

– Подсыпать сонный порошок в еду? А если я насыплю слишком много и они никогда-никогда не проснутся?! – воскликнул он, охваченный мрачными предчувствиями.

Клянусь, я чувствовала себя ловеласом со стажем, соблазняющим несмышленую институтку.

– Проснутся, еще живее, чем прежде, – мрачно пообещала я. – Держи, – и протянула мешочек с сонным порошком. – Ты все хорошо помнишь?

– Я? Да, конечно. Кажется… – Он почти неохотно взял из моих рук снадобье. Его холодные влажные пальцы дрожали.

– Повтори.

– Ну я проникаю на кухню…

– Нет! – излишне резко перебила его я. – Ты заходишь спокойно, без суеты, иначе заподозрят неладное. Запомни, королевские повара – настоящие волкодавы. Каждую минуту блюдут, чтобы у них никто стерлядь не стащил!

Наш тайный разговор оборвали тяжелые шаги. Мы вмиг замолчали, Федор побледнел и затрясся еще сильнее, поспешно пряча сонный порошок в карман. А когда в дверях появилась мрачная фигура Савкова, то виноватое лицо Ветрова буквально кричало о каком-то большом и очень страшном сговоре между нами.

– Ты чего тут делаешь? – тихо и грозно прорычал Николай, смерив юношу острым, будто хотел проникнуть под кожу, взглядом.

– Делаю? – Федька сильно перепугался и шумно сглотнул.

Я только глаза закатила от раздражения.

– Иди, – тихо, но грозно велел Савков и даже слегка посторонился, уступая дорогу.

Ветрова как сдуло, на лестнице только раздались его поспешные шаги.

– А ты чего пришел? – почти дружелюбно спросила я у колдуна, мысль о скором освобождении настраивала на ласковый, даже игривый лад. Хотелось быть милой и щедрой на приятные слова.

– Он к тебе каждый час бегает, – кивнул тот в сторону темнеющего дверного проема.

– Он влюблен в меня. – Случайно заметив на пальце тонкое колечко, я уже не могла отвести от него алчущего взгляда.

– Юнец! Надо было его мамкам вернуть! Так и знал, что не выйдет толку.

– Да, – расплылась я в издевательской улыбке, – зато ты по сравнению с ним почти старик, и все туда же.

Ядовитый дротик попал в десятку, Николай насупился, тут же позабыв цель визита, и прошипел:

– Не паясничать!

Больно мне нравилось напоминать ему о нелепом и безобразном признании в нежных чувствах полтора года назад в Музее Изящных искусств Николаевска. Ничего не скажешь, колдун тогда все обставил со вкусом и изобретательностью истово влюбленного дурака.

– Ты чего пришел? Спросить, может, чего хочешь? – не дала я развиться нарождающемуся скандалу.

Савков прошелся по комнате, по-прежнему заваленной старым тряпьем из сундука, запутался ногами в платье и тихо чертыхнулся.

– Почему ты не умерла?

От удивления я закашлялась:

– А ты так жаждешь моей кончины?

– Ты была серьезно ранена. Пуля попала в кровеносную жилу, – произнес он быстро. – Кровь пришлось заклинанием останавливать, а уже через сутки ты набрасываешься на Давидыва…

– Пока я была в беспамятстве, вы надели на меня поводок! – прошипела я. – Думали, что я умру, но все равно нацепили эту штуковину!

– Чтобы ты не убежала!

– Много я могла сделать шагов, подыхая? Ответь мне! Знаешь, Савков, ты ничем не лучше Лопатова-Пяткина. Просто у вас с ним правда и кривда разные. У тебя одни, у него другие. Нечего тут обсуждать – каждый выживает по-своему. Ты веришь, не держу зла ни на тебя, ни на Дениса, ни на Василия. На вашем месте я бы поступила точно так же, но это не значит, что не вспомню прошлые обиды, встреться ты мне еще раз безоружный в темном переулке.

Николай уже открыл рот, готовый разбить все обвинения в пух и прах, обратить ядовитые стрелы в мою сторону, но его самым подлым образом перебили, перекрыв так и не пролившийся поток красноречия. До нас донесся оглушительный визг, идущий со двора. Изумленно переглянувшись, мы высунулись наружу.

Внизу развернулась схватка, за которой следили стражи, слуги, и даже полупьяный конюх выбрался поглядеть из своей каморки. Страх Божий зажимал в острых зубках небольшую, только что поджаренную стерлядку, все еще капающую раскаленным маслом, и улепетывал что было духу, судорожно взмахивая крыльями. Следом за ним с диким ором, по громкости сравнимым разве что с драконьим воем, неслась дородная повариха с замечательной, похожей на взбитые сливки прической. Женщина беспорядочно махала полотенцем, пытаясь отбить у мелкого беса рыбину, и изредка весьма успешно попадала летуну по хвосту.

Страх в панике метался. Дворовые девки с хохотом и визгом разбегались, стоило демону приблизиться к ним, и пугали бедолагу еще сильнее. За стряпухой с крыльца скатился мужчина в белом балахоне и опрометью бросился к саду.

– Белорубашечник? – нахмурился Савков.

Болотный демон между тем сделал головокружительный виток и последовал за высокой фигурой сектанта. Услышав приближающийся вопль женщины, мужичок резко оглянулся, большой капюшон слетел с головы, и всему свету предстал исчезнувший накануне помощник ростовщика собственной персоной с расцарапанной донельзя рожей.

– Отдай рыбу, шельма! – вопила высоким сопрано стряпуха и целенаправленно хлестала беса по крыльям.

Она как-то ловко извернулась и успела-таки схватить стерлядь за хвост. Страх от такой неожиданности, скажем прямо, опешил, а потому камнем рухнул вниз вместе с рыбиной, не выпуская добычу из клыков. Но потеряв-таки ужин, от огорчения бес перешел в наступление, накинувшись на нечаянную жертву – Акакия. Спасать гостя кинулась повариха, лихо размахивая полотенцем.

– Осторожненько, мамзель! – Несчастный, вжав голову в плечи, отмахивался от беса и скакал по двору, изображая донельзя чудной танец. – Не трясите же так руками! – крикнул Савков, когда женщина попыталась отогнать демона от Акакия, но лишь залепила молодчику знатную оплеуху. – Эти твари народец возбуждаемый, как отожрет пальчик, полный привет будет – новый не отрастет!

Помощник ростовщика неловко развернулся, и из кармана балахона вылетел позолоченный пресс для бумаги, принадлежащий Главе Окской Магической республики.

– Ах ты ворюга! – взвизгнула повариха, заметив дорогую вещицу. – Ах ты сукин сын разэтакий! – Она страстно замахала полотенцем, выписывая правильные восьмерки, и перешла в наступление на мужичка, напрочь позабыв про демона. – А я все думаю, кто у меня давеча серебряный рупь из-под подушки стырил?!

Страх Божий так обрадовался завершению экзекуции, что схватил с земли изгвазданный в песке хвост стерлядки и махнул ввысь, подальше от безумного двора.