Валерий Елманов - Перстень Царя Соломона Страница 43

А тут, словно услышав мои слова, подвалил купец. Скучно ему стало сидеть в своей крохотной каюте, вот он и выбрался на свежий воздух. Получилось как в поговорке: на ловца и зверь бежит.

Это, кстати, далеко не первый случай, когда он вот так вот совался ко мне со своими разговорами. Не знаю, он то ли чувствовал передо мной вину – все-таки сдал меня властям, да и теперь вот стал тюремщиком, то ли просто нуждался в собеседнике, поскольку людей из числа своей национальности имел всего одного – пожилого и вечно озабоченного Абрашку, в голове которого, как я успел заметить, вертелись только цифры и возможная прибыль.

Ицхака же помимо доходов – не иначе как давала себя знать пытливая натура, отягощенная обучением в Неаполитанском университете,- тянуло еще и на философию. С моим металлургическим его университеты, конечно, не сравнить, но поговорить с человеком можно, особенно когда нечего делать.

А может быть, я себе просто безбожно льщу, и на самом деле основная, и как знать, не исключено, что единственная причина повышенного внимания таилась вовсе не в жутчайшем обаянии моей персоны, а в том, что красовалось на моем пальце? Во всяком случае, когда Ицхак впервые увидел перстень на моей руке, он так и впился в него глазами. Если бы они могли есть, то плакало бы мое украшение. Он и жевать бы его не стал – так и проглотил бы за один присест. Да и потом, когда немного успокоился и перестал откровенно пялиться, нет-нет да и скашивал на него горящие от вожделения глаза.

Но от вопросов относительно перстня, он, как ни странно, воздерживался. Единственное, что спросил, так это откуда у меня такая драгоценность. Я ответил, не вдаваясь в подробности, что это подарок моей нареченной, которую хочу разыскать и жениться на ней. Ицхак кивнул и больше к этой теме не возвращался. Как отрезало. И ведь чувствовал я, что разбирает его любопытство, да еще какое, но купец держался стойко, не поддаваясь соблазну.

Приметил я и еще одно. Именно после того, как он увидел перстень на моей руке, появляться подле меня купец стал гораздо чаще. Часа не проходило, чтобы он не подошел с каким-нибудь невинным пустячным предложением или вопросом. Я тоже не возражал против этого налаживания контактов, поэтому уже во второй вечер, когда он в очередной раз что-то у меня спросил, сумел изрядно заинтересовать почтенного купца, и наша с ним беседа продлилась чуть ли не два часа. А чего еще делать на воде? Способствовал сближению и возраст – нам с ним, скорее всего, было либо одинаковое количество лет, либо плюс-минус год, от силы два.

Болтали о разном. Власть на Руси и уж тем паче критика ее действий – темы табу, ну а все остальное – сколько угодно. Ицхак при этом все время старался прощупать меня, а под конец, видать, отчаявшись, ну и осмелев тоже, выдал чуть ли не прямым текстом: мол, удивительно ему, как это я вышел живым из Разбойной избы, да еще на своих двоих, то есть невредимым. Я недолго думая тут же ответил:

– Не только мне одному повезло. Сдается, что мы оба отделались легким испугом.

– Я видоком был,- не отступал купец,- Конечно, им тоже иной раз достается, но все полегче, чем тем, кого подозревают в лихих делах.

– А я,- говорю,- не только видок, но и пострадавший. Потому меня и разыскивали, чтоб про злодейства татей поведал.

Подозрения купца вроде бы рассеялись, но не все. На другой вечер Ицхак в ходе нашей беседы, рассказывая о распоряжении подьячего относительно меня, как бы мимоходом выдал:

– Voule vederli subito(Приказал доставить немедленно) .- И уставился на меня в ожидании ответа.

Скорее всего, загадочная фраза была на итальянском, но что именно – пойди пойми. Пришлось неопределенно пожать плечами и напустить на лицо эдакую многозначительность.

– Нуда, – после недолгого колебания невозмутимо заявил я,- Он такой.

Попал или нет – не знаю, но вижу, купец не унимается. Рассказывая о себе, он упомянул, что в настоящий момент попал в situazione senza soluzione. Знакомое, хоть и порядком искаженное слово «ситуация» чуточку помогло, и я глубокомысленно заметил:

– Ситуации бывают разные, но, как правило, они всегда далеко не такие тяжелые, какими мы их представляем.

Но на третьей фразе, когда Ицхак заметил, грустно улыбаясь: «Zwei Seelen wohnen, ach, in meiner Brust…», я не выдержал, решив «расколоться» и пояснить:

– Хотя меня вывезли из Рима в двухлетнем возрасте, но все равно чувствую, почтенный Ицхак бен Иосиф, что ты говоришь на языке моей родины. Жаль только, что я ничего этого не понимаю,- И выдал на-гора кусочек нашей с Валеркой домашней заготовки.

Мол, об известной вражде двух кланов – Монтекки и Капулетти – в свое время в Риме слагали легенды, а один английский сочинитель и вовсе поклялся о ней написать. Вот меня и решили вывезти от греха подальше, чтоб я уцелел, а пока плыли по морю в Испанию, где жил наш родич, налетела буря, порвала паруса и сломала мачты, из-за чего корабль после несколько недель беспомощно скитался по безбрежным океанским просторам.

В результате остатки команды в числе всего пяти человек, а также я вместе с мамой-русинкой оказались выброшенными на далекие берега Нового Света, попав к индейцам племени могикан, и добраться до более цивилизованных мест с крошкой сыном у нее не было ни малейшей возможности. К тому же и особой необходимости к этому не было – вождь племени Чингачгук Большой Змей отнесся к моей матери очень ласково. Вот так и прошло мое босоногое детство и отрочество. Впрочем, жалеть не о чем – жилось мне привольно, так что я доволен. А места там и впрямь красивые, одно только озеро Онтарио чего стоит. И начинаю повествовать о диковинной природе тех мест, о зверях, которых я там повидал, и прочее. Задача одна – чтобы купец устал слушать и сам перевел разговор на другую тему. Вроде управился.

А на четвертый вечер, после того как я вскользь позволил себе пару высказываний относительно христианской религии, причем далеко не положительных, типа того, что настоящий бог один, а все остальное, включая некую загадочную троицу, на мой взгляд, чушь свинячья, в которой даже видные богословы не могут толком разобраться, он совсем размяк. Дальше наши беседы были гораздо откровеннее. На темы из числа табу мы по-прежнему не говорили, но скорее не из-за недоверия друг к другу, а из-за опасения, что кто-то подслушает.

За день до того, как я вспомнил о грядущих летних событиях в Москве, я – как чувствовал – осторожно перевел разговор на мистику, после чего пожаловался, что иногда вижу то, что может произойти, и оно впоследствии действительно происходит. В качестве доказательства я перечислил несколько событий из тех, что уже случились, заявив, будто видел их во сне. Заодно упомянул и о каббале – мол, доводилось кое-что слыхать об этом загадочном учении соплеменников Ицхака, где как раз говорилось о чем-то похожем.