Джон Толкиен - Две твердыни Страница 43

Войско двигалось почти без остановок. Этого требовала необходимость. Боясь не успеть на место вовремя, всадники гнали коней во весь опор. Роханские скакуны выносливые и быстрые, но и путь был далек. От Эдораса до Брода через Исену, где Феоден надеялся встретиться со своими сторожевыми отрядами, сдерживавшими натиск Сарумана, было не менее сорока гонов птичьего полета.

Стало уже совсем темно, когда, наконец, был дан приказ остановиться и разбить лагерь. Прошло пять часов с момента выступления, и войско находилось далеко на западных равнинах, но добрых полпути осталось впереди. На отдых расположились широким кольцом прямо под открытым звездным небом, при ярком свете прибывающего месяца. Костров не разводили, вокруг лагеря выставили стражу, а в степь разослали лазутчиков. Ночь прошла спокойно. На рассвете заиграли рога, и войско снова помчалось вперед.

В воздухе уже с утра чувствовалась тяжелая духота, и было необычайно тепло. Солнце поднялось в тумане, а за ним небо начала затягивать темная пелена, будто с востока шла большая буря. Далеко на северо-западе от подножия Мглистых Гор поднималась другая темная волна, медленно выползавшая из чародейского ущелья Нэн-Курунир.

Гэндальф подъехал к шеренге, в которой рядом с Эомером скакал Леголас.

— У тебя острое зрение благородного эльфийского рода, Леголас, — сказал маг. — Ты за несколько гонов отличишь воробья от зяблика. Что там делается в стороне Исенгарда?

— Посмотрим, — сказал Леголас, вытягиваясь вперед и приставляя ладонь ко лбу. — Вижу темноту. В ней движутся какие-то фигуры, огромные, но кто они — сказать не могу. Идут по берегу реки. Смотреть мешает туман, — воздух чистый, но на все падает тень, будто кто-то нарочно опускает ее на землю, и она растекается. А фигуры похожи на бесчисленные деревья, сползающие с горы.

— Так, — сказал Гэндальф. — А за ними — страшная буря из Мордора. Будет черная ночь.

На второй день марша воздух стал ещё более душным. После полудня войско догнали черные тучи, будто траурное покрывало, клубящееся по краям. То и дело его прошивали ослепительные искры. Кровавое солнце садилось словно в пар. Ярко блеснули острия копий, когда последние лучи осветили крутые бока горы Трезубец. Три ее кривых рога торчали над крайним северным бастионом Белых Гор, окрашенным пламенем заката. Горы были совсем близко. И тут передовые всадники заметили темную точку: кто-то скакал им навстречу. Войско остановилось.

Подъехавший воин был страшно утомлен. Его шлем был помят, щит треснул. Он медленно сполз с коня, глубоко вздохнул, затем заговорил.

— Эомер здесь? — спросил он. — Наконец-то прибыли, но поздно, и мало вас. С тех пор, как пал Феодред, все идет плохо. Вчера нас отбросили за Исену, мы понесли большие потери. Много наших погибло у брода. Ночью к неприятельскому лагерю пришло подкрепление. Исенгард, наверное, пустым остался. Саруман вооружил диких горцев и пастухов из Дунланда, и все они напали на нас, смяли численным перевесом, стена наших щитов дала трещину под их напором. Эркенбранд из Западной Лощины собрал раненых и отступил в сторону Теснины Хельма. Остатки войска разбрелись по степи… Где Эомер? Скажите ему, что идти дальше незачем. Пусть лучше вернется в Эдорас, пока не попал на зуб волкам из Исенгарда.

До сих пор Феоден слушал молча, отступив за спины своих гвардейцев, но тут хлестнул коня и выехал вперед.

— Встань передо мной, Кеорл! — сказал он. — Я тоже здесь. Последнее войско племени Эорла вышло на бой. Оно не отступит.

Запыленное лицо воина осветилось удивлением и радостью. Он выпрямился, расправил плечи, потом упал на колени и вынул из ножен меч, протягивая его рукоятью к Королю.

— Приказывай, Король! — воскликнул он. — Прости меня! Я думал…

— Думал, что я остался в Медусиле, согбенный, как дерево под зимним снегом. Так было, когда ты выезжал на войну. Но ветер с запада заставил это дерево тряхнуть ветвями. Дайте ему свежего коня! — приказал Феоден. — Вперед, на помощь Эркенбранду!

Когда Феоден кончил говорить, к нему подъехал Гэндальф, который все это время внимательно всматривался в северный горизонт и поглядывал на запад, на заходящее солнце.

— Правь в Хельмскую Теснину, Король! — произнес он. — Не подходи к Броду через Исену и не выезжай в открытую степь. Держись возле гор! Я ненадолго должен вас оставить. Серосвет понесет меня туда, где ждет самое неотложное дело. — Маг повернулся к Эомеру, Арагорну и гвардейцам: — Берегите Короля, пока я не вернусь! Ждите меня у Хельмских Ворот. А пока — до свидания!

Гэндальф что-то шепнул на ухо Серосвету, и огромный жеребец стрелой рванулся в степь и исчез в мгновение ока, блеснув серебром в лучах заходящего солнца. Снежногривый рванулся и стал на дыбы, готовый помчаться за ним, но Серосвета теперь можно было бы догнать лишь на крыльях.

— Что это может означать? — спросил Гаму один из гвардейцев.

— Только то, что Гэндальф Серый очень спешит, — ответил Гама. — Он всегда уходит и приходит неожиданно.

— Был бы тут Причмок, он бы сразу объяснил, — продолжал гвардеец.

— Наверное, — ответил Гама так же спокойно. — Но я дождусь Гэндальфа.

— Долго ждать будешь, — буркнул гвардеец, однако замолчал.

Войско развернулось, сошло с дороги, проложенной к Броду через Исену, и направилось к югу. С наступлением ночи рохирримы не остановились. Горы были совсем близко, но вершины Трезубца теперь лишь слегка выделялись на потемневшем небе. Через пару гонов воины доскакали до дальнего края Западной Лощины, где с горы зеленым языком сползало большое пастбище с глубоким оврагом посредине, переходящим в ущелье. Его-то и назвали когда-то люди Тесниной Хельма, в честь героя прошлых времен, который выбрал себе здесь укрытие. От поля овраг отделялся зеленым валом. В Теснину можно было въехать с северной стороны, потом она изгибалась, резко сужалась и поднималась в гору, а там, где она упиралась в скалу, крутые склоны повисали над ней, а утесы с двух сторон напоминали башни. В них гнездилось воронье.

У входа в Теснину с северной стороны выступал большой утес, на котором стояла старинная каменная башня со стрельчатыми сводами. Говорили, что во времена расцвета Гондора заморские Короли заставили великанов ее строить. Ее называли Рогатой Башней. Даже теперь, когда на башне играли трубы, эхо разносилось по всей Теснине, и казалось, что вот-вот из подземных пещер выйдут на войну рыцари Незапамятных Времен. Вход в Теснину был перекрыт стеной, шедшей от Рогатой Башни к противоположному южному утесу. Под стеной было вырублено отверстие, из которого в долину бежал серебристый Хельмский ручей. Он огибал подножие Рогатой Башни, добегал до зеленого вала, затем спокойно вливался в ров за валом и тек в поле.