Олаф Бьорн Локнит - Талисман всадника Страница 43

– Усыплю, – кратко отозвался новый знакомец. – До этого времени даже не думайте подойти к ней – убьет.

– Да что здесь происходит?! – возмущенно рявкнул Конан. – Кто она такая? И что ты здесь делаешь? Ничего не пойму!

– Она – моя сестра.

– А ты в таком случае кто?

– Ее брат, – вполне справедливо ответил зингарец и улыбнулся. Я онемел, когда увидел мимолетно сверкнувшие зубы молодого человека – четыре тонких острых клыка. Гуль! Рабирийский гуль! Вот влипли!

– Митра Всевидящий! – Конан схватился за голову. – Хальк, я ее узнал! Ринга! Провалиться мне на этом месте! Ринга, герцогиня Эрде, жена Мораддина! Невероятно! Этого просто не может быть! Хальк, держи меня крепче, упаду!

– Не надо никуда падать, – преспокойно ответил зингарец. – Если судить по твоим восклицаниям, ты знаком с моей сестрой? Отлично, это намного упрощает дело. Возьмите веревку, ее придется связать. Да, странствие по дорогам прошлого порой заводит в неожиданные дебри… Варвар, очнись! Я, кажется, велел принести веревку!

Отнюдь не следует считать рабирийских гулей чудовищами и исчадиями Нижней Сферы. Гуль очень схож с человеком, единственным исключением являются клыки, украшающие верхнюю и нижнюю челюсти, да острейшие когти, втягивающиеся в ногтевое ложе наподобие коготков кошки. Гули, называющие себя «Детьми Ночи» или «Бегущими в ночи» – «Гвиллион», являются одной из древнейших разумных рас, обитающих на нашем материке. Они старше людей, старше оборотней и даже гномов, но, увы, к вящему сожалению ученых мужей, никто в точности не знает (кроме самих гулей, разумеется) откуда они взялись и почему стали такими, какие они есть. Обитают гули в Рабирийских горах, своеобразном маленьком государстве, занимающим часть территории Зингары на полуночном восходе этой прибрежной страны.

Как человек начитанный и любознательный, я в течение нескольких лет пытался выяснить хоть какие-нибудь подробности о таинственной жизни на правобережье Хорота, однако не преуспел – гули надежно хранят свои тайны. Единственным же представителем этого странного племени, с которым я познакомился, до последнего времени была и оставалась Ринга, герцогиня Эрде.

Не знаю, когда она покинула Рабиры и по какой причине избрала жизнь среди людей. Представления не имею, сколько ей лет, хотя догадываюсь, что госпожа Ринга давным-давно отметила свое столетие – гули живут в пять или шесть раз дольше людей. Могу только догадываться, каким образом дитя чужой расы смогло достичь высочайшего положения и встать рядом с троном одной из блистательных стран Заката. Говоря по правде, я не знаю о ней почти ничего.

Но уверен, что никогда не встречал и не встречу более умной, красивой, своеобразной и более трезвомыслящей женщины, чем она.

Во многом благодаря госпоже Ринге мы выдержали испытания Полуночной Грозы шесть лет назад. В коротких дневниковых записях невозможно перечесть ее заслуги, ибо для того потребовалось бы написание десятка томов. Она удостоилась всех известных орденов Немедии (а орден Чести почитает своим личным проклятием, ибо Ринга получила не менее четырех таких наград в виде огромного рубина, обрамленного платиной), а Конан одарил госпожу Эрде «Большим Львом», кавалерами которого по статуту ордена числятся всего две дюжины людей. Кстати, ныне орденом Большого Льва награждены только я сам, Ринга и ее муж, Мораддин, герцог Просперо, великий канцлер и Конан. Варвар, как человек непринужденный, наградил сам себя после недавно отгремевшей Кофийской войны.

И вот теперь блистательная герцогиня, лучший работник тайной службы Немедии, неоднократно спасавшая трон, мир и покой своей страны, Ринга, некогда одна из самых влиятельных персон двора короля Нимеда, валяется связанная в моей комнатушке, а над ней сидят четверо мужчин и раздумывают, как поступать дальше с ее светлостью. Ринга, изо рта которой торчит кляп из свернутой столовой скатерти, косит на нас злобными желто-карими глазами, явно не узнавая, и изо всех сил пытается освободиться.

– И кто мне ответит, каким образом моя дражайшая, хотя на редкость взбалмошная сестрица превратилась в животное? – мрачно вопрошал не то у нас, не то у себя самого молодой человек, представившийся братом Ринги. – Ума не приложу, как теперь выковыривать из ее головы это невероятное безумие?

Парень с некоторой высокомерностью именовал себя Рейениром Морадо да Кадена. Имя звучало на зингарский лад, а я припомнил, что да Кадена – одно из старинных семейств Полуденного Побережья. Однако Конан нахмурился и попросил представиться покороче.

Покороче вышло так – Рейе, сын Драго. Сын того самого Драго, легендарного вождя рабирийских гулей… В какие интересные времена мы живем и какие невероятные встречи приуготовляет нам злодейка-судьба!

– Давайте разберемся по порядку, – рассудительно сказал Конан, хмуро поглядывая на Рингу, старавшуюся вытолкнуть кляп изо рта. – Откуда она здесь появилась? В Тарантию пришло сообщение, что герцог и герцогиня Эрде погибли! И вдруг я встречаю свою старую подругу в немедийской глуши, на границе трех государств, да еще узнаю, что в городе несколько дней орудует безжалостный убийца, каковой, бесспорно, и есть Ринга. В довесок появляешься ты, Рейе… По-моему, в маленьком Рамсбекке скопилось чересчур много гулей, вам не кажется?

– Кажется, – согласился я. – Давайте для начала лучше выслушаем месьора Клейна.

Означенный месьор Клейн и был тем самым громилой с рожей каторжника и узловатыми ручищами кузнеца, что размахивал молотом на лестнице дома шорника. Мне и Конану вкупе с братом Ринги пришлось его вытаскивать из неприятностей, которые, само собой, не замедлили воспоследовать после убиения семьи шорника повредившейся умом госпожой Эрде. Во многом нам помог гуль – у рабирийского племени есть врожденная способность к мысленному внушению. Рейе отвлекал стражу, пока Конан выносил из дома завернутое в покрывало тело Ринги, а я тащил за собой бородача – последний был не то телохранителем, не то слугой спятившей герцогини.

– Клейн? – я потеребил бородатого за рукав грязной рубахи. – Рассказывай! Как вы оказались на границе? Почему пришли в Рамсбекк? Говори!

– Чего говорить, господин? – угрюмо прогудел разбойник. – Их светлость герцог, когда жена умом повредилась, приставил меня за госпожой присматривать. Она, конечно, опасная, но не вредная. Не капризничает, ест, что дают. Меня никогда и пальцем не тронула. Только ей каждый день свежая кровушка нужна. Теперь совсем плохо стало, раньше-то я госпоже Ринге поросят да курей покупал…

– Сумеречное безумие, – неохотно проговорил Рейе, отвечая на наши настойчиво вопрошающие взгляды. – Такое бывает у нашего народа. Переизбыток эмоций и чувств, слишком много тревог и страхов… Болезнь сумерек крайне опасна и почти неизлечима. В гуле просыпается древняя Тьма, частица которой заключена в каждом из нас – великое проклятие, наложенное на наших предков, служивших Роте-Всаднику, величайшему и несчастливейшему среди божеств Полуночи.