Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы Страница 43

— Землерой! Землерой!

Те, кто ещё недавно были преследователями, вмиг стали преследуемыми.

Зверь, завидев такое обилие улепётывающих во все стороны людей, спрыгнул с белого от ужаса вирианца и быстро побежал вперёд.

Всё ещё не веря, что так легко отделался, вирианец дрожащими пальцами поднял кинжал, с затуманенными глазами вытер пот со лба и быстрыми перебежками, от холма к холму, пустился в сторону Щучьего Ручья.

— Землерой! — последний донёсшийся до слуха возглас оповестил друзей, что опасность миновала. Первым выбрался Мэроу, прищуриваясь на яркое солнце, за ним последовал и Лант. Им предстоял ещё неблизкий путь, прежде чем впереди тёмной полосой обозначится Совиный лес или Лес Сов.

Но темнота застала их в середине пути. И потому пришлось останавливаться на ночлег в овраге, откуда не видно было разведённого костра. Там же устроили котелок над костром, раздобыв три длинных толстых палки с ближайшего дерева, и поставив одну против другой на приличном расстоянии от самого костра — дабы пламя до них не добралось. Третью палку горизонтально прикрепили к тем двум. Когда вода, набранная в ручье неподалёку, закипела — Лант кинул в котелок две картофелины, несколько раздобытых в степи кореньев, из чего вышла вполне сносная похлёбка. Правда, пить пришлось по очереди, так как денег на посуду и ложки не хватило с расчетом, что нужно было ещё платить за вход в город.

Таким образом, больше напившись, чем, наевшись картофельной жижи и корней — оба растянулись внутри оврага и принялись размышлять, что может ждать их впереди, каким окажется лес и, что самое интересное — город.

— Там, наверно, можно быть кем угодно, — протянул Мэроу мечтательно подперев голову рукой и чертя тонкой палкой круги на земле.

Рассмеявшись, Лант устало закрыл глаза, с трудом борясь с одолевавшей его дрёмой. Свинец сна уже разливался по телу, клоня голову и делая такими тяжёлыми веки.

— И кем хочешь быть ты?

— Не знаю, кем угодно, — не отрываясь от своего занятия произнёс в ответ Мэроу. Его лицо словно вытянулось, а круги на земле из ровных превратились в беспорядочные подобия себя прежних.

— Это не ответ, — сонно пробормотал Лант то ли говоря с другом, то ли отвечая на свои собственные мысли.

— А, по-моему, ответ. — Ещё одна изломанная линия, две точки и дуга под ними — ни дать ни взять улыбающаяся рожица.

— Как можно не знать, кем хочешь быть? Ты же знаешь кто ты, — юный маг перевернулся на бок, поворачиваясь спиной к Мэроу, язык его начинал заплетаться. — Я — маг… знаю, что делаю… что делать… кем буду… ты…

— Кто? — лениво спросил Мэроу, возвращая своим кругам правильность их круглости.

— Мэроу…

Лант подложил руку под голову и во сне натянул на себя плащ, он спал.

Не желая будить друга, Мэроу стёр бессмысленные рисунки и закрыл глаза, заставляя себя заснуть.

7

Совы и Тарелки

Долгие дни потянулись в густой лесной чаще с тех пор, как Лант и Мэроу ступили на выложенную камнем дорогу. Широкая, из светлого камня, местами проломленная тяжёлыми повозками и поросшая вьющимся разнотравьем, она являла собой памятник тех древних эпох — когда ещё в степи гордо возвышались башни и цитадели, а путники из Элама и Алфара часто наведывались в эти края. Но теперь путь был стар, некоторые камни так и крошились под ногами.

Дорога предстояла неблизкая. В лучшем случае предполагалось, они за месяц выберутся из леса, и к сентябрю всё же доберутся до Элама. Оставаться осенью в лесу никто не собирался, учитывая морозную осеннюю холодность ранними утрами. В долине порой не хватало и двух подбитых овчиной курток, чтобы согреться: тогда Заза или Луса заваривали чай, и каждый попивал медленно, сидя то ли у камина, то ли у очага. Тут же не приходилось рассчитывать ни на чай, ни на очаг, ни на крепкие стены от немилосердного холода.

Поэтому шли быстро, избегая участи задержаться здесь до октября, когда одежда и лёгкие плащи никак не согреют.

Вначале, шли дорогой, придерживаясь главного пути, высматривая одиноких путников или торговые караваны. Но путь пустовал и к концу третьего дня Лант, поделившись своими намерениями с Мэроу, стал углубляться в лесную чащу — где огромные древесные корни, словно оставленные кем-то в безуспешной попытке выкорчевать их из земли, торчали во все стороны, грубо прорезая землю. Уносившиеся ввысь широкие стволы, сплетались ветвями с ветками других деревьев, образуя сплошной покров над головами. И когда шёл дождь, лишь редкие капли долетали до земли. Солнце проникало в чащу лениво, не трудясь пробиваться через раскидистые нависшие над лесом кроны. Много попадалось на пути дубов: молодых и старых, высохших и полных соков, куда ни глянь — везде жёлуди, где зелёные, где старые, прошлогодние. Дремучий лес молчал, прислушиваясь к гостям, выжидал, чего же ожидать ему от них, мелких, живых. Его исполинские дети — деревья — лишь изредка позволяли себе вздохнуть, обыкновенно молчаливые, в вечном созерцании и предчувствии.

Часто на пути попадались сваленный деревья, чьи кроны прежде возвышались над землёй так высоко, что лютый ветер сломил их. Другие деревья умирали стоя, когда твёрдые грибы-наездники находили в их стволах трещины и присасывались, и живились соком.

Промышляли здесь и жуки-древесники, чьё войско могло свалить здоровое молодое дерево, а уже потом превратить его в труху. Одно из таких деревцев как раз и приглянулось Ланту во время его поисков. Обследовав ствол ещё крепкий, однако, уже местами очищенный от коры древесниками, он довольно обошёл его вдоль и поперёк, присел на корточки, гладя древесину, и довольно выпрямился. Тот великолепно подходил для того, чтобы послужить в будущем посудой.

Забрав дерево у жуков — к их великому неудовольствию — Лант отщепил ножом часть ствола и потащил её с собой. Теперь предстояло найти ручей и там остановится с работой. Так, таща за собой добычу, Лант вышагивал по лесу.

Но ручей так просто находиться не желал. До темноты они бродили, придерживаясь востока, в поисках источника воды, но так ничего и не отыскали. Ночевать пришлось там же, под кроной напыщенного дуба. Очистив место от желудей и поев, Мэроу и Лант быстро заснули, чтобы назавтра вновь возобновить поиски. Добытые пластины ствола лежали тут же, ожидая своего часа.

С первыми рассветными лучами, наскоро собравшись и перекусив, друзья двинулись вперёд. На этот раз ручей отыскался ближе к полудню, заслышав тихое журчание, Мэроу — до того изрядно поднадоевший Ланту издёвками над ним и тащившимся стволом — приблизился к воде и напился, после чего с удовольствием выплеснул воду на лицо. В то время как Лант уже увлечённо устроился на коленях, пытался расколоть дерево на нужные куски, что у него и получилось, после нескольких безуспешных усилий.