Бастард (СИ) - "Nar Garcvorg" Страница 44

И они говорили об этом все чаще. Арья иногда хотела взять старый меч Джона — ну, деревянный — и хорошенько огреть каждого по голове — кроме папы, потому что он не позволит Джону умереть.

Джон не должен был умирать.

Потому она и ткнула охранника метлой — как ей еще поговорить с Джоном?

На следующий день мама привела их — всех, даже Робба и папу — на дворик перед караульной — как раз туда, где Джон мог их разглядеть.

А потом ушла.

Джон смотрел на них из-за оконной решетки — откуда только она взялась! — и улыбался. А потом взял и завыл.

Санса испугалась, а Арья запуталась, но Бран, ее маленький брат, повторил за Джоном.

Хохоча, Арья тоже завыла, изображая из себя волка. Санса покраснела, а отец улыбнулся, обнял их всех разом и поднял.

Арье было весело, но это быстро закончилось, и они разошлись. Санса потащила ее к септе Мордейн, Брана забрала служанка, а Робб отчего-то разозлился и ушел, топая ногами.

Арья хотела еще — и с Джоном.

"Но Джон умирает, — вдруг вспомнила она, — он больше не будет брать тебя на руки и выть с тобой, глупая Арья, он превратится в камень и будет стоять в Крипте".

Арья заплакала — прямо в септе, под взглядами Сансы, Джейни Пуль, Бет Кассель, семи дурацких богов и септы Мордейн. Это были не те слезы, которые просто текут из глаз — Арья давилась рыданиями, икала, растирала рукавом сопли по лицу и тряслась.

Джон обещал ей привести подарок. И сказки. Он должен был рассказать ей новые сказки, не страшные, как у старой Нэн, а интересные, как только у него. И целовать ее перед сном — он делал так, пока не уехал на войну с папой, и заставлять ее смеяться, строя рожицы, и обнимать, когда она спит, и есть вместе с ней голубику, и учить ее ездить верхом, и познакомиться с собакой, с которой Арья подружилась, и побить Корена с Роббом.

Ему нельзя умирать.

Перестав трястись, Арья поняла, что плачет в объятьях септы.

Она должна увидеть Джона. Ближе, чем с десяти ярдов.

Ее отнесли в комнату — хотя она и сама могла дойти, мейстер Лювин дал ей что-то выпить, и Арья уснула.

Во сне ей чудилось, что кто-то гладил ее волосы, но так делал только Джон. Ей снилось, как они гуляют по волчьему лесу, играют в деву и чудовище и собирают шишки.

Она проснулась посреди ночи, и ей снова захотелось плакать, но в этот раз Арья не поддалась. Ей нужно было встретится с Джоном. Быть может, надо ему что-нибудь принести? Арья живо представила, как они сидят на его кровати и уплетают пирожные с ежевикой, а потом показывают друг другу синие языки и смеются.

Пробраться на кухню было несложно, сложнее было выйти из комнаты. Арья выглянула в окно — луны почти не было, а завтра она и вовсе исчезнет. Было темно-темно, должно быть, час волка — от этого наблюдения Арья едва не засмеялась. На цыпочках она подошла к двери и тихо ее открыла.

Проклятье! Она забыла про огонь в очаге — на стене коридора тут же заплясали его отражения, обхватывая тень Арьи — высокую и с непомерно большой головой. К счастью, за дверью не было никого, кто мог бы это заметить — во всем Великом замке охраняли лишь вход и комнату Джона.

Но Арье сперва нужно было на кухню. Пришлось подняться по лестнице и вылезти в одно из окон — она наступила прямо на крышу перехода, ведущего в арсенал — дальше все легко.

Зайдя на кухню, Арья поняла, что может и не найти тут ежевичных пирожных. Было темно, и ей пришлось искать едва ли не на ощупь. Она нашла вчерашний хлеб, копченое мясо — для зимних запасов, когда снег будет таким глубоким, что нельзя будет выйти охотиться, нашла маленький нож, которым резали лимоны для ее любимых пирожных, а вот пирожных не было: ни лимонных, ни ежевичных.

Арья, наверное, истратила целый час, ощупывая кухню — зато сумела найти плетеные корзины, где были ягоды. Арья набрала всех понемногу — вишни, ежевики и голубики, сложила это все в кулек и запихнула его себе под платье.

Уже забираясь в окно Великого замка, она вспомнила, что дверь Джона охраняют двое — и Арья понятия не имела, что делать со вторым.

"Уж с одним-то я разберусь", — подумала она, сжав рукоять лимонного ножа.

Размышляя, она едва не уснула на ступеньках, прямо у коридора с гвардейцами.

Наверное, уже пришла пора утренних сумерек, когда у нее появилась идея. Даже план.

Арья затопала по коридору, ничуть не прячась. Подошла к стражникам.

Одного из них она знала — пузатый Том. Он был добрым и… не-да-ле-ким, как говорил Джон. Арья встала перед другим — его имени она не знала, но он казался умным.

— Пусти меня к Джону, — сказала она, держа руки за спиной.

Он печально покачал головой.

— Не могу, маленькая леди. Тебе положено спать сейчас.

— Пусти меня, — Арья попыталась сделать папино злое лицо, но стражник только снисходительно улыбнулся, и она разозлилась.

— Нельзя к нему, Арья, иди в свои покои.

Сначала она хотела только пригрозить ножом, но вдруг она ощутила такой гнев, что не смогла совладать с собой.

— Пусти меня! — крикнула Арья и воткнула нож ему в ногу.

Он вошел на два дюйма и наткнулся на что-то твердое.

— Ох, боги! — крикнул стражник, а потом посмотрел на нее, словно впервые увидел.

Нога его вдруг подогнулась, и он с лязгом рухнул на камень.

Арья побежала от них, и пузатый том хотел броситься за ней, но передумал. Она поднялась по лестнице, пронеслась по коридору и спустилась, оказавшись с другой стороны коридора с комнатой Джона.

Высунувшись из-за стены, она увидела, что у двери больше никого нет.

Арья радосто подскочила к ней и, навалившись как следует, распахнула.

Джон не спал.

"Он ждал меня", — подумала Арья.

Ее брат стоял посреди комнаты и сжимал двумя руками меч — настоящий. Арья могла видеть, как заточенная сталь отражает огонь.

"Джон теперь большой, ему можно носить сталь, хотя Роббу еще нет".

Он повернул голову, посмотрел ей в глаза, и Арье показалось, что ее сердце остановилось. Арья хотела разбежаться и прыгнуть в его объятья, хотела, чтобы он погладил ее по волосам и назвал маленькой сестричкой.

Вместо этого она сказала:

— Ты обещал привести подарок.

Джон попятился.

— Как ты сюда попала?

Единственным освещением был очаг, лицо Джона скрывалось тенью от волос, и Арья не могла видеть его.

— Я принесла ягоды.

Арья достала кулек. Половину ягод раздавило, пока она бегала, но вкус ведь от этого не портится. Она сделала шаг к Джону, он — шаг назад.

— Тебе нельзя подходить, Арья.

Джон выпустил меч и показал ей руку в перчатке. Арье захотелось поколотить весь мир.

— А тебе нельзя умирать! — выкрикнула она. — Я не хочу!

— Я тоже, — тихо проговорил Джон.

— Обещай, — тут же потребовала Арья.

Джон посмотрел в огонь и его глаза стали пурпурными, отражая пламя.

— Я не умру, — голос Джона охрип, — я обещаю.

* * *

Свет играл на лезвии меча, сходясь и расплываясь, создавая причудливые узоры. Огонь очага делал обычный меч похожим на валирийскую сталь, на отцовский Лед.

Джон полагал, что леди Кейтлин принесет его, завернув в ткань или спрятав как-нибудь еще, но меч ему принесла служанка.

Он не знал, как это лучше сделать. Надо было просить веревку. Джон видел много смертей.

Если он упадет грудью на меч, будет умирать добрую сотню вдохов — если повезет, и меч пробьет сердце. Если же меч пробьет живот, Джон может мучиться несколько часов. Самая быстрая смерть, которую он видел — это казнь, когда отец отрубал преступникам голову. Их ноги и руки при этом всегда дергались, раньше Джон думал, что их смелость изменяет им перед смертью, но лекари объяснили ему, что это от удара по шее. Они страдают меньше вдоха.

Но Джон не мог сам себе отрубить голову. Можно было, конечно, попробовать перерезать глотку, но у Джона не было столько сил — в шее много хрящей, которые так просто не перережешь. И, если быть честным, такая смерть внушала Джону ужас — смотреть, как из тебя вытекает красный ручей, и захлебываться в собственной крови.