Артем Каменистый - Демон-самозванец Страница 44

— Даже не подумаю спорить, мне просто интересно, на каком основании ты сделал такой глубокий вывод?

— Потому что пулемет они не бросили, а вот ленты оставили, лишь патроны из них повытаскивали. Теперь у нас только одна, для боя маловато будет, сам видишь, как медленно набивается, пока перезарядишь, куча времени пройдет. И учти, что потом еще гильзы вытаскивать придется.

— Сколько патронов в ленте?

— Сто пятьдесят пять, флотский стандарт.

— Плохо, маловато будет.

— Я о том же. Куда лучше стандарт крепостной, там двести шестьдесят или двести тридцать в старых лентах, но не дают нам такие. А жаль, ведь там как придавил гашетку, так долго не отпускаешь. Ну это, конечно, если не заклинит механизм. Говорят, при их лентах вечная беда с водой — она закипает в кожухе. На севере чуть проще, а у нас при вечной жаре с этим делом плохо. Вот и не прижился такой стандарт.

— Вода?

— Ну да. Видите кожух вокруг ствола? Там она, родимая, сверху заливается. Если выкипит, металл поведет, ствол после такого никуда не годен, только менять, а ремонт непростой, да и дорогой. Мало того, что патронов прорву машинка такая кушает, так еще сама по себе на вес золота. На всю провинцию их только три, причем один на личном крейсере наместника.

Гм… А ведь та раздражающая дурость генерала, похоже, не на ровном месте появилась. Пулеметов здесь, оказывается, ничтожное количество, и стоят они столь дорого, так что бросать их — последнее дело.

Механик тем временем не останавливался:

— Есть многоствольные картечницы, системы с вращением блока стволов, и старые пулеметы Тракоса. Но у них одна беда — тяжелые станки закреплены на них наглухо, вроде пушек работают. То есть вверх и вниз стволом водить легко, а из стороны в строну уже никак. Только поворотом станка. Как отработают, так в покойниках потом по три десятка пуль находят, а те, кто в паре шагов от них стоял, невредимы. Вот зачем стрелять десятки раз туда, где одного достаточно? То ли дело этот красавец, им траву косить можно, куда угодно разворачивается.

— А почему к тем картечницам станки не переделают?

— Тяжелые заразы, там станок серьезнее делать надо. Но военные в этих штуках давно уже разочаровались, так что никто не хочет заниматься. Тем более потихоньку появляются легкие системы, вроде как у этого. На севере их куда больше, чем у нас, сюда новшества в последнюю очередь доходят.

— Мюльс, ствол у пулемета короче винтовочного, он что, не бьет так далеко?

— Ну винтовка метче, конечно, но и пулемет неплох. Да и пока из нее хороший стрелок два выстрела сделает, он сорок патронов успеет выпустить. Чувствуете разницу? И лошадь очередей длинных пугается, пусть и не всякая. Бывало, пролетаешь над пастбищем, а тут эти скачут. Ну по ним стрелок давай жарить. Часть врассыпную, часть с коней падает, те ведь на дыбы сразу. Хорошие времена были… Леон, чудную вы штуку дали мне, и правда бодрит. Падал ведь с ног, так спать хотелось, а теперь сижу и даже моргать не хочется.

Я не сторонник использования бодрящей химии, но в нашей работе иногда без нее не обойтись. Ночной труд зачастую скучный и монотонный, что при общем адреналине профессии кажется странным. Но случается и такое. А сонливость нам ни к чему, вот и таскаю проверенное средство на всякий случай. Как и обезболивающие, и от желудочных проблем, и многое другое. Небольшая, но разумно подобранная аптечка.

Жаль, что не получилось прихватить с собой тележку уборщика. Там ведь не только швабры с метлами, там и куда более полезные предметы имелись. Рюкзак — хорошая штука, но вот габариты его не так велики, как хотелось бы. При всем желании много не поместится, лишь самое нужное, без чего совсем никак.

Эх, знать бы… Здесь ведь, как я понял, медицина на таком же уровне, что и все остальное. То есть на плачевном. Взять те же антибиотики — их попросту нет. Если ты подцепил в малярийных болотах тропическую лихорадку, даже помолиться не сможешь, потому как религиозность и раньше не одобрялась, а после мятежа Братства, затеянного с целью создания самостоятельного государства, где править будут церковники, за простое упоминание божественного кое-где могут повесить.

Чем вообще лечат хотя бы ту же малярию? Слово это в местном языке есть, значит, и болезнь имеется. Врача в отряде нет, пообщаться на такую тему не с кем. Возможно, применяется что-то вроде древнего хинина и всяких шарлатанских припарок. В общем, болеть тут нельзя.

Интересно, а как здесь обстоят дела с чумой или там с холерой? Если даже в моем мире вспышки случаются, наверняка здесь с этим куда хуже. Пока что я даже не чихнул ни разу, может, это по той же причине, по которой меня не кусают москиты? Было бы здорово, окажись я не по зубам местным бациллам.

— Леон, а о чем вы все время думаете? — неожиданно спросил Мюльс.

— А? — встрепенулся я.

— Ну лицо у вас такое… Ну… Ну вы поняли. Задумчивое в смысле. Уставитесь в одну точку и помалкиваете.

— Да тут есть о чем подумать…

— Думаете, убьют нас сегодня?

— Все может быть, но об этом как раз не думаю. И тебе не советую. Хватит уже бояться, страх при таких делах не помощник.

— Я, Леон, не смерти боюсь, а попасть к ним живым. Они ведь безумцы, всех, кто с техникой дело имеет, лютой смерти придают.

— Так уж и всех? Я вот слышал, что кое-кого возили на поезде, а ведь там паровая машина, за ней следить надо, чинить, управлять. Не сама по себе работает.

— Ну так там за машиниста их люди, считается, что они не грешат. Уж не знаю, как выкручиваются, но никто таких не трогает. Только я другой, меня жалеть не станут.

— Да никого из нас жалеть не станут, без разницы, имеешь ли ты дело с техникой.

— Леон, солдаты вовсю говорят, что вы демон с раскаленного юга. И генерал вас очень ценит. Так вы это… Правда?

— Ну раз солдаты говорят и генерал ценит, то, конечно, правда. Что, испугался?

— Вчера бы испугался, сегодня уже не так как-то… Не страшный вы, просто странно это… Так, значит, ад есть? Получается, есть. Но раз есть ад, значит, и Бог есть?

— Ты чего от меня ждешь? Проповеди? В таком случае это не ко мне — к братьям иди.

— Просто ответьте. Ну если вам не трудно.

— Какой же ты настырный… Знаешь, Мюльс, есть вопросы, на которые даже демоны ответить не могут. Просто не знают.

Механик, закончив набивать ленту, замер, посмотрел вниз, на копошащихся в земле солдат. Лопат на всех не хватало, люди орудовали саблями, мечами и даже ножами, спешно закапываясь в истоптанную землю пастбища. Мюльс, глядя на эту суету, долго молчал, затем неуверенно заговорил:

— А я ведь всегда знал, что есть что-то такое, странное… Ну… не совсем всегда. Однажды, когда еще на флоте служил, канонерку мою занесло к Воротам Дьявола. По своей воле никто туда не подходит, но у нас с машиной неполадки не вовремя случились, еле-еле успели уйти, уже пену видели у скал. Штурман наш поседел после того дня, а юнга вообще умом тронулся. Страху все натерпелись, даже вспоминать не хочется. Но тогда, в тот миг, когда дали полный ход и начали поворачивать, я на небо посмотрел. Все уставились на скалы, лишь я глаза поднял. Туман сильный был, там такое часто случается, и не сплошной, а клоками наползал. И в разрыве его я увидел… Леон, я до сих пор никому не рассказывал о том, что увидел, вам первому. Боялся, что за сумасшедшего примут или вруна. Я, Леон, видел человека летающего. Не шар, и не дирижабль его нес, а птица. Или не птица. Что-то такое непонятное, что и назвать не могу. Но с крыльями. Она ими размахивала быстро-быстро, зависнув на одном месте, а человек на ее спине смотрел вниз, прямо на нас. Мне даже показалось, что наши взгляды встретились. Я отвернулся, протер глаза, опять поднял голову, но там уже ничего не было. Только туман, и он опускался на море. А когда нас накрыло, услышал над головой частое хлопанье огромных крыльев. И тень промелькнула за дальномерным постом. Мне в детстве бабушка рассказывала, что далеко за океаном есть земли, где живут великие волшебники. Они не ходят по земле, их возят по небу сказочные драконы. Есть в этом мире, Леон, много странного. Можно делать вид, что ничего нет, но это обман. Летающие люди, демоны, что еще? Может, вы знаете ответ?