Людмила Астахова - Плоды свободы Страница 44

Не зря ведь говорят, что пьяным море по колено. Ролфийка сейчас могла сотворить с пленником что угодно. Как тут решить: стоит ли продолжать тянуть время или пора поддаться и рассказать про Этенхари. Что-что, а боль контролировать эсмонд мог очень долго. Этому тоже учили в каливе.

Блаженное солнечное тепло, разлившееся из желудка по всему телу, и впрямь улучшило настроение ролфийки. Резко выдохнув, она глотнула еще, занюхала спиртное рукавом и подмигнула пленнику:

– Да-да, я знаю, что вы умеете терпеть боль и все такое. Но мне интересно, сколь долго вы продержитесь… и вообще, по-моему, мы прекрасно проводим время. Ну-с, продолжим?

На самом деле пытать оказалось довольно интересно. И кости у эсмонда хрустели точно так же, как и у всех других людей, и кривился он этак забавно. Интересно, а какова будет на вкус его печенка?

Ролфийка поскребла за ухом и склонила голову к плечу, пытливо всматриваясь в лицо тива. Вроде не желтушный, а там кто знает?

– Только если это доставит вам удовольствие, сударыня, – ухмыльнулся тив. Ему передалось ее чувство бесшабашности. – Этенхари – это, как вы уже поняли, местность такая, когда-то это было поместье, потом – калива, теперь… после Эскова мятежа даже не знаю, что. И… и, пожалуй, еще пару пальцев я точно выдержу. Только ради вашего удовольствия, эрна.

Грэйн разочарованно выпятила губу. В носу у нее вдруг засвербело, будто кто-то щекотал ее перышком… А! Хитрый сыч! Колдовать решил! Ну-ну, пусть попробует.

– Тогда я не стану мелочиться и сломаю вам сразу всю руку, – ухмыльнулась ролфийка. Ее несказанно забавляла попытка эсмонда залезть к ней в голову. Давно прошли те времена, когда Грэйн до оцепенения пугало чужое присутствие в мозгах. Ну, залез – и что с того? Сунется куда не следует – нарвется на Локку. Тогда ему точно мало не покажется, да-да.

– Калива? – спросила она, будто и не чуя чужого колдовства. – Что такое калива?

Положение, в котором очутился тив Мэриот, из кровавой драмы стремительно превращалось в дешевый балаган.

– Экая вы дикая женщина! А вдруг мне понравится получать от вас увечья? Калива… калива… даже не знаю, как бы вам объяснить подоступнее. Пусть будет высшее учебное заведение для служителей Предвечного. Медитациям, знаете ли, тоже нужно учиться…

– Знавала я одного желтоглазого смеска, который любил, когда его калечат и увечат ролфийки… – с мечтательной улыбкой поделилась воспоминаниями Грэйн. – Он плохо кончил, знаете ли. Ну, с вашей точки зрения – плохо, конечно же, – добавила, спохватившись. Потому как в глазах любого ролфи карьера бывшего диллайнского ублюдка Удаза была весьма завидной. От недоделанного тива – в посвященные ролфи, и ни в каких каливах учиться не надо.

– Высшее и учебное, значит… Место уединения и, мать его, просветления. Наверняка с башнями и высокими стенами – сычи ж любят взлететь повыше. Прекрасно. И где же оно расположено?

О, эта ролфийская непосредственность!

– Право же, вы меня восхищаете, сударыня, – тихонько засмеялся маг. – Вы схватили меня на дороге, ночью, обездвижили, и теперь хотите, чтобы я ткнул пальцем, который вы мне, кстати, сломали, и сказал: «Туда столько-то и столько-то, не сворачивая»?

– Ну, пока я вам сломала всего два пальца, – резонно заметила она. – Но это можно исправить! – так обнадежив собеседника, Грэйн порылась за пазухой и вытащила карту, немного потрепанную, но достаточно подробную. – Показывайте.

И поднесла бумагу поближе к эсмондскому носу. Раз руками шевелить не может, пусть носом ткнет. Ну, или подбородком дернет в нужном направлении.

Руны, которые ролфи начертала на его теле, Мэриот чувствовал как прикосновение ледяными пальцами. Словно это сама островная зима, суровая и жестокая, оставила отметины и строго-настрого предупредила: «Не лги! Иначе хуже будет». А что может быть хуже, чем невозможность солгать?

Благо, в картографии тив разбирался не хуже, чем в пытках.

– Откровенно говоря, мне бы тоже хотелось посмотреть, что теперь там делается, – и решив рискнуть, он внезапно предложил: – А не отправиться ли нам туда вместе? А, эрна? Раз уж мы теперь так близки?

Ролфийка оценила непристойный намек и, довольно осклабившись, погрозила пошляку пальцем:

– Не настолько близки, сударь мой, не настолько. Благодарю за откровенность, впрочем. Но боюсь, что наше совместное путешествие может для вас плохо кончиться.

Она сползла с пленника и принялась обшаривать его одеяние и ощупывать довольно-таки костлявые телеса. Вдруг да сыщется что-то годное? Это же не презренное воровство, а благородный грабеж. Богини запрещают ролфи воровать и мошенничать, но «что боем взято, то свято». Грабеж – совсем другое дело, и божественной кары за него не последует. Особенно если жертва не возражает.

– Вы же не против, если я теперь обыщу ваши карманы?

– Вообще-то против, но вам разве запретишь?

Грэйн хихикнула. Это верно, запретить ей сложно. И тут в потайном кармане за подкладкой эсмондского балахона что-то характерно зашелестело. Уж не пакет ли? Радостно ухватив добычу, ролфийка вытянула наружу за кончик… ну точно, пакет! И наверняка секретный. А адресован он был…

– О! Рамману Янамарскому? Ну-ка, ну-ка, любопытно… Я думаю, он не обидится на тетушку Грэйн, верно? – она потерла ладони, подмигнула тиву и сломала печати, вскрывая письмо.

«Тетушка Грэйн?! Как мило. Значит, я правильно догадался», – обрадовался эсмонд.

Первые же строки письма заставили Грэйн удивленно присвистнуть:

– Ого! Ха, я так и знала! Ну, говорила же я, что с этой девкой дело нечисто! Теперь-то понятно – она все-таки из ваших. Не беспокойтесь, письмо непременно дойдет до адресата. А позвольте полюбопытствовать, что вы должны были передать на словах? А?

– Помилуйте, эрна! – воскликнул пленник. – Что же я могу добавить к письму юной девушки к своему жениху? Я всего лишь посланник Благословенного и не уполномочен вести переговоры с графом.

«Тетушка Грэйн» понятия не имела, с кем свела ее Судьба этой ночью.

– Да бросьте, кому как не вам вести с Рамманом переговоры. Хереварда он бы сразу на фонаре повесил, не так, что ли? Ладно, это дело покуда терпит. Девкой мы займемся позже, когда с другим разберемся.

Оценив, сколь много еще предстоит сделать – и в одиночку ведь наверняка! – Грэйн загрустила, посмотрев в звездное небо, лирично вздохнула. Как-то там Джэйфф? Выбрался ли с болот?

– Давайте, пожалуй, прощаться, сударь, – вспомнив про то, что все еще сидит, опираясь локтем о живот пленного эсмонда, ролфийка щедро предложила: – Хотите выпить напоследок?

Веселье ролфийки бурлило, словно пивная пена, перетекающая через край кружки. С таким настроением, как у «Тетушки Грэйн», людей не убивают. Даже ролфи.