Александр Мазин - Малышка и Карлссон-2 Страница 44

Снаружи раздались голоса, загремел замок, дверь распахнулась, впуская тепло и дневной свет.

Водитель фуры и финский таможенник с изумлением воззрились на возникшую над ними девушку, дрожащую всем телом, до самых глаз закутанную в покрытую инеем огромную шаль.

Лейка сделала два шага и остановилась на пороге, стуча зубами.

– Помогите,– прохрипела она.– Хелп ми!

Таможенник уставился на Лейку напряженным взглядом и что-то пролопотал по-фински. Потом перенес внимание на водителя, явно желая получить объяснения по поводу наличия в его транспортном средстве столь экстравагантного груза.

Водитель пылко и экспрессивно выразил свое искреннее недоумение и полную непричастность к происходящему.

Назревал международный конфликт.

Но тут рядом с Лейкой возник Скаллигрим. Он сделал плавное движение рукой и произнес несколько слов. Лица водителя и таможенника разгладились…

…И дверь фуры захлопнулась прямо перед Лейкиным носом.

– Ты что сделал? – в отчаянии воскликнула Лейка.

Вернее, хотела воскликнуть, но получился беззвучный шепот. Тролль, впрочем, услышал.

– Сказал этим людям, что тут никого нет,– раздался в темноте довольный голос.– Неплохо у меня получилось.

– Но они же смотрели прямо на нас!

– Вы, люди, на многое смотрите, но мало что видите,– подала голос троллиха.

– Ты их загипнотизировал, да? – с тихим отчаянием проговорила Лейка.

– Предпочитаю термин «отвел глаза».

– Ну ты гад! – Лейка всхлипнула.– Я же тут умру.

– Не хами моему мужу, пища,– донеслось из глубины фуры.

– Да пошла ты…– пробормотала Лейка. Ей было все равно.– Я – покойник!

– Это еще почему? – удивился Скаллигрим.– Мы пока не очень голодны. Да и братец моей женушки наверняка будет расстроен, если мы съедим тебя без него.

– Да я просто замерзаю! Тут страшный дубак!

– Да ладно тебе,– не поверила троллиха.– Такая приятная прохлада.

– А замерзла, так не сиди на месте,– посоветовал тролль.– Подвигайся. Взбодрись. Пока все идет неплохо. Фура порожняя, идет быстро, мы едем в нужном направлении. Часа через два будем в Хельсинки, там сойдем и поищем более удобный транспорт. Или пешком пробежимся – лучший способ согреться.

У Лейки не было сил даже нагрубить в ответ.

Фура тронулась и поехала дальше.

Черный «фольксваген» летел по шоссе «Скандинавия». Стрелка спидометра стояла на ста тридцати. Илья Всеволодович был осторожным водителем. Лишь когда требовалось обогнать очередную фуру или автолюбителя-тихохода, педаль газа уходила в пол, «фольксваген» с довольным урчанием огибал препятствие и снова возвращался на правую полосу.

Катя сидела справа, пристегнутая (Илья Всеволодович сам ее пристегнул), тихая и грустная.

Илья Всеволодович, напротив, вид имел весьма довольный, он даже время от времени подпевал «Русскому радио».

– Ну что ты дуешься,– сказал он Кате.– Сама решила, причем правильно решила. Этот Ротгар – большой человек.

Катя фыркнула.

– Ты не пыхти,– назидательно произнес ее попутчик.– Господин Ротгар – персона высочайшего полета. У него в одном только Питере недвижимости на шесть миллионов евро. Представляешь, какие возможности?

Катя молчала. Ей было очень нужно в Стокгольм. Когда попытка улететь сорвалась, она решила, что самый быстрый способ попасть в столицу Швеции – автомобиль. Поскольку единственным знакомым автомобилистом, оставшимся в Питере, был Илья Всеволодович, Катя решила, что у нее нет выбора. И пошла «сдаваться». Но она не предполагала, что ее всю дорогу будут унижать.

– …Такой крупный бизнесмен,– продолжал Илья Всеволодович,– проявил к тебе персональный интерес. Это невероятная удача. Особенно для тебя. Ведь кто ты есть на самом деле? Смазливая девчонка из провинции, каких – море. И все вы хотите взобраться наверх. А взобраться наверх вы реально можете, если говорить откровенно, только через одно место. То есть это вы, бабы, так думаете. Только кто вас пустит? В этом мире, детка, всё устроено так: если кто-то сумел разбогатеть, то только потому, что зубами выгрыз свои денежки. И разбрасываться ими не будет. Вот я, например, ни в какую девку больше сотни баксов не вложу. Да и сотни много. Была бы у меня дочка, может, и вложился бы. Но у тебя, детка, богатого папы нет. Родители твои, считай, нищета. Ты не кривись, я точно знаю, наводил справки…

– Остановите машину,– сказала Катя.

– Даже и не подумаю,– пренебрежительно бросил Илья Всеволодович.– Поздно передумывать. Сама сказала: поехали. За базар, как говорится, надо отвечать.

– Я не собираюсь возвращаться,– холодно произнесла Катя.– Мне надоела ваша болтовня, и я хочу, чтобы вы остановили машину. Если вы этого не сделаете, то я выбью стекло и начну кричать.

– Стекло, говоришь? Ладно,– тоном, не сулящим ничего доброго, произнес Илья Всеволодович.– Мы остановимся.

Через несколько минут «фольксваген» съехал с трассы и еще через минуту остановился.

Место, выбранное Ильей Всеволодовичем, было тихое и безлюдное.

– Пора, детка, поучить тебя держать язычок за зубами,– сказал Илья Всеволодович, окинув Катю таким взглядом, что ей сразу захотелось спрятать голые коленки под краем юбки.– Думаю, господин Ротгар будет мне только признателен, если я тебя немного поучу, детка.

– Вы уверены, что сможете меня чему-нибудь научить? – негромко спросила Катя.

– Смогу, не сомневайся. Вы все много о себе думаете. Сначала. Я таких, как ты…

– Не таких,– еще тише проговорила Катя.

Илья Всеволодович ухмыльнулся:

– Таких, таких! Вот этими руками… И не только руками.

– Вы, Илья Всеволодович, даже пальцем до меня дотронуться не сможете,– сказала Катя.

Сказала таким тоном, что Илья Всеволодович на мгновение усомнился. Вдруг у нее оружие какое-нибудь под подолом припрятано. Хотя нет, вряд ли. Юбка, топик – всё в обтяжку. Всё небольшое, но очень даже аппетитное. Как он раньше этого не замечал. Нет, вздор! Что эта махонькая девчонка может сделать ему, здоровому мужику?

– А ты хорошенькая,– сказал он.– Так бы и съел. Просто, э-э-э… конфетка… пахлава… Как там американцы говорят…

– Американцы говорят: «медовая»,– уточнила Катя.– Но я бы на вашем месте о еде говорить не стала.

– Это почему?

– Потому. Я уже сказала: вы даже пальцем до меня не дотронетесь.

– А то что будет? – Глумливая ухмылочка искривила губы Ильи Всеволодовича.– Закричишь?

– Нет,– сказала Катя.– Здесь кричать бессмысленно. Никто все равно не услышит. Поэтому я кричать не собираюсь. И вам не советую.

– Ах не советуешь? Ути-ути, какие мы грозненькие!

– Обернитесь.

– Уже! Три раза! Думаешь: я отвернусь, а ты выскочишь? Ах ты глупышка! Двери-то заблокированы.