Холли Лайл - Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов Страница 44

— А внизу? — спросил Ри Сабир.

— Я не знаю, кто там может оказаться. Если вы спуститесь вниз — ждите неприятностей. То, что находится там, пугает меня. Иногда ты слышишь, как они ходят, иногда улавливаешь их запах… но они всегда остаются во тьме, где их нельзя увидеть.

Он кивнул, не проявляя тревоги.

— Мы справимся. Ты знаешь, куда идти?

— Знаю. Мой проход обговорен?

— Да. По-моему, ты чересчур осторожна… Кстати, если хочешь, можешь рассчитывать на место в Доме Сабиров. Ты хорошо послужила нам.

Она качнула головой.

— Вы же не собираетесь истребить всех Галвеев, а они способны догадаться, кто был среди них шпионом. И они умеют мстить.

— Все обманутые способны на это. — Ри лукаво улыбнулся. — В таком случае доброго тебе путешествия, Винна.

Когда девушка повернулась спиной к утесу и заторопилась от Дома Галвеев, Ри Сабир, с картой и ключами в руке, повел своих лейтенантов и войско Семьи на территорию врага.

Девушка была права — первый этаж занимали слуги, и одного только вида мечей было достаточно, чтобы они сдались; мгновенная смерть нескольких, решивших сопротивляться, успокоила колеблющихся. Здесь Ри разделил войско Сабиров на пять отрядов, и они одновременно ринулись вверх по двум главным лестницам и нескольким, отведенным для слуг, сметая тех немногих, что попадались им по дороге.

Собравшееся почти в полном составе Семейство Галвеев ожидало новостей о битве в Халлесе. Застигнутые врасплох, безоружные, они оказали не более сопротивления, чем их слуги, и сдались под обещание сохранить им жизнь. Так легко пал этот Великий Дом.

Ри передал команду над основной частью войск выбранному отцом командиру и отозвал в сторону приятелей.

— Ее здесь нет, придется обыскать весь Дом.

— Можно и подождать, пока она сама придет к нам. — Джейм самым необычным для себя образом заговорил первым.

Ри помотал головой. Он был слишком взволнован, чтобы ждать, и слишком боялся, что дела могут разладиться. Люди его отца не собирались выполнять обязательства, данные ими Семье Галвеев: как только отряды обыщут Дом и удостоверятся, что все пленники собраны в одно место, Галвеи — за исключением нескольких, обладающих полезной информацией, — будут преданы мечу. Люсьен Сабир хотел избежать отважных налетов с целью освобождения узников, которые могли предпринять ветви Семьи Галвеев, укоренившиеся на Имумбарских островах в Гофте, или в далеких колониях на Икта Драклес и Северном Побережье. А таковых, по его мнению, не могло быть, если только пресекутся все ветви Рода Галвеев.

— Нам нужно найти ее прямо сейчас! — выпалил он. — Сейчас. Отчаянно нужно!

— Я везде последую за тобой… — сказал Янф, — но куда ты поведешь нас в этом огромном Доме?

Закрыв глаза, Ри попробовал отыскать эту женщину. Вещи, которых она касалась, на которых оставила свои отпечатки, в этом Доме окружали его повсюду. Манящее слабое сияние разрывало его, тянуло в разные стороны. Кроме того, собственный страх и волнение требовали от него немедленных действий — теперь, когда настало наконец его время, чтобы никакая случайность не отняла навечно эту женщину у него… Страх и волнение туманили разум. Тяжесть его положения углублялась еще и тем, что все чары, собранные и нацеленные на Галвеев, пока не разрядились — они сгущали сам воздух, которым он дышал, обращали в жижу каменный пол под ногами. Он не мог обнаружить ее. Однако в Доме было несколько мест, где присутствие ее казалось особенно сильным, и все они — к счастью — находились в одном направлении.

— Вверх! — скомандовал Ри. — Эта женщина обязательно находится где-то над нами.

И они бросились к ближайшей лестнице.

Во тьме звучал речитатив Волков-Галвеев, готовивших сокрушительный удар по Волкам-Сабирам, чтобы уничтожить их — так как войско Галвеев в Халлесе, вне сомнения, раздавит объединившихся Доктиираков и Сабиров. Барабанщики в четырех углах огромной мастерской чеканили четыре отдельных ритма — они обвивали всех и каждого, вещали вперед и назад, вливали курящиеся подголоски в хор колдунов, сплетавших из слогов и воли погибель и уничтожение своим смертным врагам. Ни один лучик не освещал лишенную окон комнату, но в ней был свет — точнее, неяркое сияние, распространявшееся от намеченных в жертву пленников, которые молили о пощаде из клетки, стоявшей посреди комнаты. А еще здесь непривычно пахло жимолостью, поначалу сладкой и соблазнительной, но будто в кружеве переплетенной с запахами смерти и тления.

Бейрд Галвей, Глава Волков Семьи, покрытый многочисленными Шрамами, запрокинул голову назад и провыл последние слова заклинания, несущего гибель… Сделав это, он немедленно ощутил на себе прикосновение древних разумов; старинные амбиции трепетали за незримыми прутьями. Страх раздирал его нутро, однако в жизни своей он видел и горшее, и погибель врагов звала громче, чем страх за себя. И, укрепленный волей остальных Волков, он завершил заклинание.

Молния располосовала комнату от пола до стен, струясь по потолку, направляясь к обители Сабиров, разыскивая то магическое острие, в которое заговор превратил Сабиров-Волков. Собравшиеся Волки-Галвеи обратили свое внимание на пленников, кои оставались в центре зала, — на них и должна была обрушиться ревхах, отдача отрицательной энергии, порожденная заклинанием. Ту часть ревхах, которую не поглотят жертвы, примут на себя сами Волки. А любые чары, впитанные ими, оставляют на волках Шрамы.

Напряжение в комнате сгущалось, сгущалось и крепло… Бейрд пригибался к полу все ниже и ниже, неосознанно повторяя телом движения колдовских приготовлений, чтобы отразить грядущий удар.

Внезапно молния изменила свой путь и, направляемая Золками, хлынула прямо в жертвы. Свирепая воля колдунов удерживала ее ток на вопящих пленниках — они дергались и корчились под ударом. Но вдруг молния расширилась, вырвалась из границ и охватила самих Волков, корежа их, расплавляя, придавая новую форму — словно она была огнем, а они воском.

Пленники взорвались огненными шарами, разлетаясь в пыль.

Молния усиливалась, и Волки падали на землю — умирая в корчах. Бейрд, до последней секунды сохранявший сознание, понял, что это Волки Сабиров нанесли одновременно удар по Волкам Галвеев. Оставалось лишь уповать на то, что ревхах у Сабиров также окажется не поддающимся контролю; он надеялся, что смерть соберет у них столь же обильный урожай.

Однако последним, что прикоснулось к его умирающим чувствам, была не боль и не страх перед Сабирами. Запах жимолости, ставший болью, душил его, как наброшенное на голову одеяло.