Павел Марушкин - Зимние убийцы Страница 44

Я выложил старому Ло всё без утайки. Он некоторое время молчал, перебирая лежавшие на столе бумаги. Судя по всему, история с двоюродным племянником не слишком его удивила. Должно быть, за Ортером и раньше водились какие-то грешки. Ло только спросил, собираюсь ли я заявить в полицию. Я ответил отрицательно — и объяснил, почему.

— Хорошо. Ортер — моя забота… Не хотелось бы впутывать сюда посторонних. Я гарантирую, с этой стороны у вас больше не будет неприятностей.

Мне бы вашу уверенность, хотел сказать я — но, естественно, промолчал.

— Однако, — продолжал он, — дать подобных гарантий в отношении Даго Хеллисентиса я не могу.

— Понимаю. Что ж, такова моя профессия…

— Да погодите вы. Я уже предлагал вам услуги персонального телохранителя.

— Да, но…

— Теперь я на этом настаиваю, — перебил он. — Если хотите, это новое условие нашего дальнейшего сотрудничества.

— Круто берете… — пробормотал я.

— Да, — он твердо посмотрел мне в глаза. — Но так необходимо. Понимаю, после случая с Ортером вы вправе выказывать недоверие… Но можете быть спокойны на этот счет. Я всецело ему доверяю.

Я не стал говорить, что как раз это-то меня и настораживает. В конце концов, он был авторитарным старым фрогом, стоявшим во главе торговой империи. Такие ребята не терпят возражений, если уж что-то решили.

— Он настоящий мастер своего дела. Фрог-невидимка. На него никто не будет обращать внимания, покуда он сам этого не захочет.

— Ну… Ладно.

В конце концов, я всегда могу поступить по-своему.

— Что вы намерены делать дальше? Ждать?

— Что-то вроде этого. Заодно проверю догадку…

Я не стал уточнять, о чем идет речь — а он не стал расспрашивать. Меж тем, зацепка могла оказаться важной. Важной настолько, что ради неё я готов был встретиться с Даго Хеллисентисом ещё раз… Конечно, теперь уже — на моих условиях.

Наверняка хоть кто-то из ужаленных аспидами обратился в больницу; так что, вернувшись домой, я вооружился толстенным справочником и составил для себя список лечебниц, начиная с самых престижных. Уже во второй мне повезло: Даго Хеллисентис, собственной персоной, занимал отдельную палату на третьем этаже.

— Кошмарный тип! — сообщил мне дежурный ординатор. — Этот пациент поступил к нам рано утром, но успел затерроризировать половину клиники! Сёстры просто боятся к нему заходить…

Я криво ухмыльнулся. Старина Даго был в своём репертуаре…

Накинув на плечи халат, я поднялся по лестнице. Определить, где лежит интересующий меня больной, не составляло труда: у дверей палаты дежурила парочка мордоворотов. Физиономии обоих украшали здоровенные опухоли: у одного разнесло щеку, другой щеголял заплывшим глазом и здоровенной гулей на лбу. При виде меня телохранители неуверенно потянулись за оружием.

— Не стоит, — улыбнулся я. — Внизу полно полиции.

Блеф чистейшей воды. Но он сработал! Костоломы переглянулись; на лицах, не отягощенных излишним интеллектом, проступила озабоченность. Не профи, это точно. Ни один профессиональный телохранитель не позволит задурить себе голову. Что ж, тем лучше! Покуда сладкая парочка соображала, что делать, я одарил их ослепительной улыбкой и постучал.

— Кого там ещё несет, ко всем князьям преисподней! — раздался изнутри злобный вопль. — Я же просил не тревожить!

— Ого! Вижу, вы по-прежнему полны сил! Это хорошо; значит, выздоровление не за горами… — я толкнул дверь и вошел. С больничной койки на меня злобно уставилась запеленатая в бинты, словно мумия, фигура. Хеллисентису явно досталось больше, чем его головорезам: на нем просто живого места не было.

— Извините, я без букета, Даго. Что поделать: для цветов не сезон…

— Вы! — прошипел он. — Вы имели наглость явиться сюда!

— Ну, надо же мне узнать, чем всё закончилось… — я взял стул, развернул его и уселся задом наперед, сложив руки на спинке.

— Ещё ничего не закончилось! — зловеще посулил Хеллисентис. — Вы покойник, Монтескрипт, и будьте уверены — ваша смерть заставит содрогнуться даже самые черствые сердца!

— О-ла-ла, какая мелодрама… Слушайте, Даго, почему бы нам не заключить соглашение? Вы оставляете в покое меня, а я, так и быть, забываю всё, чему стал свидетелем минувшей ночью. Все счастливы и довольны. А?

— Даже не надейтесь, — проскрежетал он. — Этой ночью вы обзавелись слишком могущественными врагами! Время вашей жизни подошло к концу. Наслаждайтесь последними мгновениями — пока можете…

— Полагаю, ваши единоверцы винят в случившемся не столько меня, сколько вас. Они ведь могут решить, что вы чересчур эксцентричны для своей роли — понимаете, о чем я?

Хеллисентис чуть заметно вздрогнул: похоже, такие мысли уже приходили ему в голову.

— Кстати, — небрежно бросил я. — Почему вы обозвали ту штуку, из-за которой весь сыр-бор, посохом конфедератов? Просто любопытно…

— Я ничего вам не скажу, Монтескрипт. Слышите — ничего! Убирайтесь! Эй, вы, болваны! — возвысил он голос. — Вышвырните отсюда этого типа! Спустите его с лестницы!

— Без рук, без рук! — я ловко увернулся от костоломов и, уже уходя, бросил через плечо:

— Думаю, ребята, вам стоит поискать себе другого хозяина. Рядом с Даго становится жарковато, не заметили?

Пустив на прощанье эту парфянскую стрелу, я сбежал вниз по лестнице — и нос к носу столкнулся с Югбеном Нехабой. Проклятье! Вот уж кто был мне сейчас нужен меньше всего! Но репортеришка, конечно же, считал иначе. Едва заприметив меня, он понял — здесь пахнет сенсацией. Я попытался было ускользнуть.

— Эд! А ну-ка, постой! Стой, тебе говорят! Ты мне кое-что должен, не забыл?

— Ладно, ладно, только отпусти мой рукав! — тут мне в голову пришла очередная идея. — Слушай, у меня действительно кое-что есть для тебя. Ты же здесь по поводу аспидов?

— Ага! — он даже подпрыгнул от возбуждения. — Значит, это не враньё! Бьюсь об заклад, тут не обошлось без Даго Хеллисентиса!

— Не обошлось? Да он замазан в этой истории по самые уши! Давай я расскажу тебе всё, только неплохо бы перекусить — с утра росинки во рту не было…

— «Старая бочка»! И если история того стоит, я оплачу твой счет! — важно заявил он.

— Ловлю на слове: я чертовски проголодался.

Пока мы добирались до ресторана, я прикинул, о чем могу ему рассказать, не подвергая себя риску судебного преследования. Закон позволял журналистам не открывать источники информации — а Югбен, как один из самых скандальных репортеров, знал свои права назубок. Так что я выдал ему слегка откорректированную версию, умолчав о причинах, сподвигших меня на взлом. Он слушал жадно, не пропуская ни слова. Разумеется, Югбен понимал, что рассказываю я не всё, но особо не настаивал — полученная информация и так была достаточно «жареной».