Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая Страница 44

— Ну, здравствуй, Славуня, — тихо произнёс Коттин, глядя, в древние и одновременно молодые смеющиеся глаза ведьмы.

Через минуту, та, что долгими веками звалась Бабой Ягой, тихо ответила, — И ты здравствуй, Коттин Страж, беглый Кот Баюн. — Затем ведьма улыбнулась, взяла себя в руки, продолжила уже спокойнее, — Вот уж не думала, что кто-то с Хайрата до сих пор топчет землю. А я гляжу, знакомая рожа по лесу ломится. Но мне даже в голову не пришло, что это ты, а не твой потомок. Как ты пережил эти страшные тысячелетия?

— У меня, Славуня, к тебе тоже масса вопросов. Я тоже ни сном, ни духом, что ты до сих пор… хотя, как же я не смог догадаться? Это всё сделал Агни, да?

— Давай сядем рядком, да поговорим ладком, — Баба Яга посмотрела на жмущихся в углу молодых, улыбнулась. — Да вы никак от моей песни сомлели? Я и забыла сказать, что от моих песен люди становятся завороженными. Побочное действие, сама не знаю, как прилипло, — красавица улыбнулась, затем оглянулась — Коттин, вроде бы, проглотил её хитрость. Мужики, да ещё с мечами — простоваты против опытных женщин.

Славуня взмахнула руками — на стол пала белая льняная скатерть. После сказанного Слова, стол покрылся снедью, кувшинами, крынками.

— Уж извини, долго спала, запасов не сделала. Кушай, Коттин, колдовское, только не подумай чего плохого, всё свежее, с княжеских кухонь. Тут прибыло, там убыло.

Коттин облизнулся, доставая из сапога деревянную крашеную ложку, сел за стол, приготовился слушать историю Славуни.

— А кто дом стерёг, пока ты спала? — на всякий случай спросил он. — Ведь спала, точно?

— Да ваши знакомцы и сторожили, вороны из стаи Одина, вернее их правнуки!

— Ну, и черепа, конечно! Одного даже с Эллады занесло.

— Это Аристарха, что ли? Хороший был гоплит! Всё рассказывал, как царь Александр, пируя в Самарканде, послал его на север — узнать, где проходит граница обитаемого мира. Выяснилось — мир оканчивается здесь!

Радим отодвинул камень, закрывающий вход в пещеру. Костерок, уже прогорел, дым струился тонкой струйкой в небо, покрытое пеленой дымки. Сквозь туман просвечивал круг, сегодня Селена, как называл её отец, была холодной и злой, смотрела на Мидгард страшноватым прищуренным глазом. Было тепло, завтра грянет оттепель, снег станет тяжёлым, вязким, и если вечером подморозит, то всё покроется скользким настом.

Ариант тоже протиснулся к отверстию, выглянул наружу. Внизу было светло, снег в русле замёрзшего ручья тускло блестел под лунным светом, виднелись голые деревья с тёмной корой, стояла тишина. Вдруг Ари почувствовал, как Радим вздрогнул, и испуганно притих.

— А мы, братец, в лесу оборотня видели, да не простого, а царской крови, — в сотый раз мальчик сообщил Радиму о своих приключениях. — Боюсь я, как бы это не его слуги пожаловали!

— Тише ты, ворона, накаркаешь, — прошептал Радим, перекрестившись.

Путники затаились, прислушиваясь. Сначала было тихо, потом неподалёку раздался скрип снега, кто-то запел незатейливую песню. Волосы у обоих встали дыбом — они увидели, как на освещённое место вышла горбатая фигура, замотанная в нечто, показавшееся Ари саваном, в который обряжают мёртвых, перед тем, как опустить в домовину. Тетива от напряжения дрожала в руках Радима, Ариант никак не мог устроиться в узком пространстве пещерки — было тесно, его стрела упиралась в земляную стену.

— Оборотень, как тогда, — стуча зубами, прошептал мальчик.

Фигура в саване остановилась, голова повернулась, братья поняли, что существо учуяло дымок, слабо струящийся от прогоревшего костерка. В этот момент в прореху низких облаков выглянула Луна, и страшная фигура оказалась женщиной, закутанной в плащ, а горб чудовища превратился в заплечный мешок. Женщина, пошатываясь, сделала шаг по направлению к костру, но подъём одолеть не смогла, поскользнулась, тяжело опустилась на колени. Волосы её были спутаны и лезли в разные стороны из-под шали, лицо было тёмным, призрачный лунный свет не давал возможности разглядеть черты лица.

Радим, осознав, что это не страшное порождение тёмных сил и не враг с оружием в руках, шепнул младшему, — Пойду, погляжу, что там происходит.

— Я с тобой, — немедленно ответил Ари.

— Сиди тут, я сказал, — повысил голос Радим. — Надо разузнать, что к чему, вдруг за ней кто крадётся.

Женщина услышала человеческий шёпот, попыталась встать, потом позвала хриплым голосом, — Кто здесь! Я не тать ночной, помогите!

Радим вытолкнул камень, вылез наружу, не опуская на всякий случай стрелу. Не успел он выпрямиться, как выскочил Ариант, встал рядом, во все глаза, рассматривая ночную гостью. Старший братец только головой мотнул, никакого слада с младшим, как же — он с самим господином Коттином из дикого леса явился.

Спрятав стрелу в колчан, закинув лук за спину, Радим спустился вниз, протянул руку женщине. Та уцепилась за неё, с трудом поднялась, медленно взошла в гору. Ариант уже побежал вниз, озираясь на тёмные провалы леса — понадобился хворост.

Не задавая никаких вопросов, братья разожгли костёр — круг света упал овалом вниз по склону, растворяясь в прибрежных кустах. Когда огонь начал жадно поедать толстые ветки, все вплотную приблизились к углям. Радим кивнул братцу, тот полез в пещеру, принёс мешок, достал вяленое мясо. Затем из мешка были извлечены несколько сухарей, кусок козьего сыра. Братья протянули путнице еду, та жадно принялась грызть волокна мяса. Когда женщина насытилась, она прихватила грязной ладонью комок снега, долго плюмкала во рту холодной талой водой, наконец, проглотила её.

— Благодарствую за тепло и еду, путники, — сказала женщина повеселевшим голосом, — Меня зовут Кика, я иду в Словенск.

Юноши замерли, испуганно уставясь на гостью. Виданное ли дело — зимой, одна, по непроходимым лесам, за тридевять земель!

— Да вас, матушка Кика, волки сожрут! — сказал, наконец, Радим.

— То же самое мне сказал и новый господин, из оборотней, что явился и изгнал проклятого Фавна!

— Что за оборотень, и откуда тут Фавн, божок Эллады? — удивлённо спросил Радим, вспомнив рассказы своего учёного отца.

— Оборотень был верхом на волке? — затрясся от страха Ариант.

— Оборотень тот — Кот, и зовут его Баюн. А в человеческом обличье — Коттин. Когда он пришёл — проклятый Фавн сбежал. Но все прочие жители вдруг умерли.

— Господь наш Иисус! Нашёлся! — воскликнул юноша. Потом подумал, перекрестился, спросил. — А при нём кто-то был, или он один воевал?

— Был, как же — парень молодой, высокий.

— Слава тебе, Господи! Оба живы!

— Расскажи мне про твоих богов, старшой, — попросила женщина.