Илона Эндрюс - Хранительница врат (ЛП) Страница 44

Шон не ответил.

— Я задал вопрос, солдат. Где ты базировался?

— Форт Беннинг, — ответил Шон. — Я не сражался в твоей войне. Я боролся за свою страну в моей.

Мужчина сделал шаг вперед. Погода и возраст сделали его черты резкими. Он выглядел старым, потертым по краям словно старый пистолет, и таким же смертельным. Мужчина тяжело выдохнул.

— Альфа. Тебе должно быть не больше тридцати. Значит, родился на Земле. — Он слегка оперся на дверной проем. — Что ж, вот это да. Мы все-таки смогли дать им живучее потомство. Заходи. Ты — работа всей моей жизни. Не надо меня бояться.

Глава 15

Внутри магазина было уютно, его товары под стеклом на прилавке и стенах, расставленные с армейской точностью. Ножи в деревянных подставках, изогнутые полумесяцем орудия, жестяные коробки непонятного назначения, кожаные портупеи и пояса, ботинки, украшения, коробки с оранжевым порошком, склянки с бирюзовой жидкостью…Мы словно вошли в другой мир.

— Горвар! — прорычал старый оборотень.

Гигантское зелено-синее животное мягкой походкой вошло через другую дверь.

Его голова, даже с массивными ушами и густой темной шерстью, не доставала мне до груди. Линия черепа и длинное тело указывали на волка, но разница между ним и земным животным была словно между щеночком и лидером стаи. В нашем мире он стал бы королем волков.

— Присмотри за тележкой, — приказал оборотень.

Волк поплелся обратно за дверь.

Старый оборотень взял с прилавка стеклянную чашу, наполненную шариками размером с лесной орех, и вытащил один из них, зажав его большим и указательным пальцами.

— Знаешь, что это такое? — обратился он к Шону.

— Нет.

— Кассетные бомбы.

Оборотень нежно положил сферу обратно в чашу, посмотрел на нее и кинул ее содержимое в Шона.

Время остановилось.

Моя грудь поднялась, когда легкие начали в панике вкачивать воздух.

Блестящие стеклянные сферы взлетели в воздух.

Шон задвигался — мутное пятно, словно ножом режущее комнату.

Кто-то всемогущий нажал кнопку на пульте. Я выдохнула и моргнула. У Шона в левой руке были все сферы. Его правая прижимала нож к горлу второго оборотня.

Старик неспешно поднял руку и посмотрел на запястье. Под его кожей засветились голубые символы.

— Ноль целых шесть десятых секунды. Ты настоящий. — Он заулыбался, обнажая белые зубы. — Настоящий.

— Мне кажется, ты сумасшедший, — промолвил Шон.

— Ты понятия не имеешь, насколько потрясающе, что ты жив. Извини, что напугал. Они не заряжены. Без детонаторов. Мне надо было убедиться. — Оборотень взял сферы из руки Шона и бросил их на землю. Они спокойно раскатились по доскам пола. — Я продаю их как сувениры. Купите техигрушку с мертвой планеты. Инструмент нашего самоуничтожения доступен самому взыскательному покупателю по цене двадцать кредитов за каждый.

Он улыбнулся и отступил. Шон отпустил его и кинул нож обратно на прилавок. Я даже не видела, как он его брал.

Старый оборотень пересек магазин, отодвинул панель в стене и вытащил стеклянный кувшин, наполненный темно-фиолетовой жидкостью.

— Давай, оглядись. Ближе к Ауулю уже не будешь. Нравится тебе или нет, это была планета, которая дала жизнь твоим родителям. Твое наследие.

Шон высыпал сферы обратно в чашу и обернулся, осматривая все вокруг. Он выглядел словно человек, только что обнаруживший, что его высокочтимый предок был серийным убийцей и стоял теперь у его могилы в смятенных чувствах.

— Меня зовут Уилмос Гервор, 7-7-12, - представился старик, добавляя к кувшину три украшенных бокала. — Седьмая Стая, Седьмой Волк, Двенадцатый Клык. Гервор означает врач.

— Без фамилии? — спросила я.

— Нет. Раньше было еще вычурнее. Надо было и племя, и четыре поколения предков после своего имени указывать. Но когда началась война, было решено сократить. Кроме того, уже неважно было, кто ты. Столько народу умирало и так быстро, что имели значение лишь твои поступки. Я был тридцать вторым Гервором в своем Клыке. Долгая была война.

Уилмос поставил бокалы и кувшин на небольшой столик и пригласил меня присесть. Я скользнула на скамейку с мягким сиденьем. Чудовище свернулась у моих ног. Уилмос наполнил бокалы и подтолкнул один к Шону.

— Нет, спасибо, — отказался Шон.

Уилмос сделал глоток из своего.

— Это чай с Аууля. Я знаю бывшего взрывателя — стрелка тяжелой артиллерии — у которого ферма в Кентукки. У него пять акров этого чая. Экспортирует полудюжине посредников, нескольким из нас, кто еще остался в этой галактике. Я не отравил бы тебя. И хозяйку гостиницы тоже. — Он протянул мне бокал. — Всем нам необходимо убежище время от времени.

Я сделала глоток. Чай оказался с кислинкой, освежающим и очень необычным. Я не могла точно определить, что же в нем было особенного, но что-то в его аромате говорило о неземном происхождении.

Шон занял третье кресло и попробовал чай. Не могла сказать по его выражению лица, понравилось ему или нет. Его взгляд не отрывался от одного угла. Там, под голубым свечением защитного купола, лежала броня. Темно-серая, почти черная, похожая кольчугу, сплетенную из мелких и острых чешуек, если бы только кольчуги могли быть тонкими как шелк. На плечах чешуйки выравнивались в пластины. Едва видимый силуэт волка с гривой, каким-то образом выложенный рисунком чешуек, обозначал грудь. Это выглядело броней, но не могла ей быть — слишком тонка.

— Я — четвертое поколение. — продолжил Уилмос. — Мои родители были оборотнями и их родители тоже. Будучи молодым, я никогда не думал, что придется воевать. Мы победили Мраар. Я ждал светлого будущего. Я был нанохирургом. А потом Рау с Мраар воссоздали оссаи и вывели Солнечную Орду. Чертовы кошки. Наше секретное оружие уже было не таким секретным, и мы поняли, что близится конец. Долгий и кровавый, но неизбежный. Большинство приступило к работе над вратами. Я же работал над теми, кто сохранит их открытыми.

Он осушил свой бокал и снова наполнил его.

— Нас было две дюжины: генетики, хирурги, врачи. Мы вывели альфа с нуля. Тебя когда-нибудь называли пробира?

— Нет, — ответил Шон. Его взгляд потемнел. — Возможно. Однажды.

— До войны, основным экспортным товаром Мраар была кибернетика. Знаешь, что было у Аууль? Поэты. — Уилмос засмеялся. — Мы обожали искусство и гуманитарные науки. Главными были семья и правильное образование. Наша цивилизация написала тысячи книг о том, как достойно воспитать потомство так, чтобы "их души стали прекрасны". Если ребенок не творил героическую сагу к десяти годам, родители вели его к психологу, голову проверить. Даже воюя, мы побеждали, а затем с удвоенной энергией слагали об этом песни. Таращиться на луну и искать себя — вот что особенно поощрялось. Когда я был чуть моложе тебя, то провел целый год в лесу. Взял с собой только небольшой рюкзак. Я считал себя слишком мягким и хотел увидеть, насколько крепок я могу быть. Словно я хотел наказать себя, понимаешь?