Сердце шипов - Мерседес Лэки Страница 45

«Вложить в меч», – решила я.

Так я, по крайней мере, сделаю его более грозным и, возможно, усилю чары против зла. Магия фей, наверное, даже не коснется этой дряни; умертвие когда-то было человеком, и потому единственное, что могло причинить ему вред, вероятно, была людская магия. Ох, если бы я только знала хоть одно заклинание!

Погодите-ка… а я ведь знала!

– Чернейшей ночью, в час теней… – голос слегка дрогнул. – Взываю к Свету я скорей.

Когда я добралась до слова «свет», Джайлз уже сообразил, что я задумала. Он обхватил ладонью мою руку, сжимающую меч, заставил Анну сделать то же самое и подхватил:

– И меч, и щит, стрела – вперед.

Затем и руками, и голосами присоединились Роб и Элль. Для Ната не осталось места, но он положил руки мне на плечи.

– Не сдамся я, и тень уйдет!

Мы снова завели заклинание, и с тем, как моя магия хлынула в клинок, он вспыхнул и становился ярче с каждым мгновением – его подпитывала не только моя сила, но и сила, исходящая от моих друзей. Как и сказал Джеррольд, в любом человеке есть частичка магии, и моя притягивала их к себе.

Умертвие завизжало, но не в страхе, а скорее с вызовом. Тем не менее оно, похоже, не могло пробраться мимо нас к Авроре, и я была полностью готова простоять вот так всю ночь – ну, или пока кто-нибудь из волшебников или священнослужителей внизу не поймет, что у нас тут беда и тварь нужно изгнать.

Однако моя человеческая магия, видимо, решила за меня.

Когда мы начали песню в третий раз, клинок разгорелся так ярко, что становилось больно глазам, а сила пружинила, словно натянутая тетива, – пока не грянуло последнее «Уйдет!».

И с кончика меча сорвалось нечто похожее на молнию и ударило прямо в умертвие. Я вздрогнула и отвернулась от вспышки, осветившей дверной проем. Остальные сделали то же самое или попытались прикрыть глаза.

Умертвие снова завопило – и на этот раз это был крик боли.

Оно осталось на месте, но ему явно поплохело. Настолько, что посреди него зияла дыра. Края ее горели, словно умертвие было соткано из пергамента, а я только что ткнула в него раскаленной докрасна кочергой. Оно опять завизжало, в ужасе на себя уставившись. Как будто все, на что умертвие было способно, – это застыть и смотреть, как его пожирает огонь. И с последним криком оно исчезло.

А затем в комнату хлынула толпа – стражники, священнослужители и папа с мамой.

Мама бросилась прямиком к Авроре, которая, по всей видимости, считала, что все это очень-очень весело. Нас шестерых окружили высокопоставленные лица в мантиях, включая настоятельницу, которая погладила меня по щеке и подмигнула, а потом похвалила остальных за то, какие они умные и храбрые.

Священнослужители, которым не хватило места рядом с нами, и Джеррольд осматривали каждый сантиметр дверного проема, проверяя, чтобы от умертвия не осталось и следа. Я вдруг ощутила себя вялой, как переваренная морковка.

Те из нас, кто обнажил мечи, убрали их в ножны, прежде чем кто-нибудь случайно о них не поранился. Над гомоном толпы прогремел голос сэра Делакара:

– Вы все слышали! Это была Колыбельная песнь! Чистая людская магия, что призывает Безграничный свет! Наподдали этому умертвию прямиком в мир иной, во как!

И тут я поняла, почему сэр Делакар поднимает столько шума по поводу «чистой людской магии». Из-за крови фей на меня по-прежнему смотрели искоса, хотя после того, как мой секрет раскрыли, прошло уже несколько недель. Если повезет, теперь все страхи развеются. Я воззвала к Безграничному свету, и он ответил. Что может быть человечнее?

Я медленно проложила путь из толпы в ту часть детской, где стояли мама и Аврора, а от любых поползновений их охраняла Мелали. У народа осталось еще пятеро героев, так что моего исчезновения вроде бы никто не заметил.

– Она в порядке, – сказала мама, не дожидаясь вопроса. – Кажется, ей понравились яркие огоньки.

– Крики ее напугали, но она храбрая малышка, – с гордостью подхватила Мелали. – Ни разу не пискнула.

Собственно говоря, несмотря на весь шум-гам в ее комнате, моя сестренка причмокивала и сонно моргала, готовая заснуть. Я же просто понадеялась, что из-за воплей умертвия ей не будут сниться кошмары.

К нам добрались настоятельница с Джеррольдом, и я задала вопросы, которые терзали меня с тех самых пор, как я увидела призрака.

– Откуда взялась эта дрянь? Как оно попало во дворец?

– Вероятно, всегда здесь и было, – ответила настоятельница. – В истории дворца случались нехорошие и несчастливые времена. Не говорите бедному Томасу, но его «изгоняющее» заклинание всего лишь усыпляет тех темных тварей, что здесь обитают. Кто-то из темных мог его пробудить прежде, чем мы наложили защиту.

Итак, очередная история, в которую мы верили с детства, оказалась всего лишь сказкой! Как будто мир недостаточно опасен, так во дворце еще и призраки наверняка водятся. Очаровательно.

– Тогда, полагаю, мы должны попросить вас помочь мне прочесать дворец сверху донизу на предмет иных таящихся в тенях сюрпризов, – мрачно заключил Джеррольд.

– Полностью согласна, сэр волшебник, – ответила настоятельница, беря его под руку. – Давайте же соберем полезных нам служителей, прежде чем они разойдутся по домам или ввяжутся в старые добрые богословские споры на всю ночь.

Я, однако, не собиралась к ним присоединяться. Потому что не успела я опомниться, как сэр Делакар поймал меня и остальных, выгнал из детской и повел в парадный зал, где мы поодиночке и вместе рассказывали о спасении Авроры всем, кто хотел услышать историю снова… и снова… и снова, пока нам не дали слишком много вина и не отправили спать, когда язык уже начал заплетаться.

Глава 10

Наутро я проснулась с небольшой головной болью, но она очень даже неплохо напомнила, что от последней чаши вина вчера стоило отказаться. Элль и Анна, судя по всему, чувствовали то же самое. Тем не менее до середины лета оставалось всего восемь дней, и в городе уже наверняка началась подготовка к ярмарке. После нашего великолепного выступления всем отрядом прошлой ночью я возлагала большие надежды на то, что сэр Делакар отпустит нас туда на денек.

Единственное, что меня очень беспокоило, – это ужас жителей дворца, ведь прошлой ночью по коридорам бродило умертвие. Но когда мы втроем спустились на завтрак, мне показалось, что тревожилась я зря.

Наши товарищи-оруженосцы