Башня. Новый Ковчег-2 - Евгения Букреева Страница 45

— Дед, да что с тобой? Дед…

Марк, растерянно моргая, стоял тут же, не зная, что предпринять, и только один Степан, казалось, не утратил самообладания.

— Марк, помоги мне!

Но от Марка было мало толку.

— Чёрт! — Степан обернулся, ища взглядом, к кому ещё можно обратиться. — Эй, ты… Кирилл! Иди сюда.

Он махнул Кириллу рукой, подзывая.

— Давай, его надо положить на пол. Вера, отойди. Да отойди же!

Но Вера никак не желала отцепляться от деда. На помощь пришла Ника. Она присела на корточки, что-то быстро и тихо заговорила подруге, легонько поглаживая её по плечу, и Вера наконец отпустила руку генерала, которая тут же упала, гулко стукнувшись о ножку кресла.

Кир со Стёпкой осторожно уложили Ледовского на пол. Степану пришлось прикрикнуть на застывшего истуканом Марка, и тот, очнувшись, расчистил им место, убрав в сторону мешающие стулья и чуть отодвинув стол. Степан, положив пальцы на запястье генерала, пытался прощупать пульс. По его напряженному лицу Кир видел, что дело плохо.

— Что вы делаете?

На пороге показался тот мужчина, с которым пришёл генерал. Юра… кажется так его называл Ледовской… Красное лицо мужчины ещё больше покраснело, а на лбу поблёскивали крупные бисеринки пота.

— Что вы делаете? — повторил он. Его голос сердито дрогнул. — Я уже позвонил врачам, они сейчас будут, с минуты на минуту.

— У него нет пульса! — Степан поднялся, немного двинулся вперёд, преграждая мужчине дорогу. — Надо сделать непрямой массаж сердца. Я смогу. Я учусь на врача, а он… — Степан мотнул головой в сторону Кира. — Он медбрат. Вы не мешайте нам. Пожалуйста.

Голос Степана звучал твёрдо, и та сила, которая слышалась в негромко произнесённых словах, заставила взрослого, но явно потерявшего самообладание человека, отступить перед в общем-то мальчишкой, который по возрасту годился ему в сыновья.

Степан действовал и распоряжался уверенно, как будто он всю свою жизнь только и делал, что оказывал первую помощь потерявшим сознание людям или даже вот таким, как генерал, уже не дышащим и не подающим никаких признаков жизни. Кир смотрел в застывшие стеклянные глаза Ледовского — он уже видел такое однажды, когда умер Вовка Андрейченко — силился отвести взгляд от этих стеклянных бледно-голубых глаз и не мог. Кирилл понимал, что помощи от него, скорее всего, не больше, чем от Марка. Он растерялся и то бестолково суетился, то застывал, не в состоянии даже дотронуться до тела человека, чьё сердце уже не билось.

— Кирилл, надо подложить ему что-то под затылок, — Степан завертел головой, ища что-то подходящее.

Кирилл вдруг понял, что Степан хочет сделать.

— Погоди!

Он стащил с себя рубаху, не обращая внимания на то, что остался в одной майке, быстро скатал валик и осторожно подсунул его генералу под голову.

— Отлично.

Степан, положив ладонь левой руки генералу на грудь, со всей силы ударил по ней кулаком правой. И почти сразу после этого нащупал пальцами сонную артерию на шее, проверяя пульс.

— Что?

Кажется, это прошептала Ника, но Степан даже не обернулся. Он смотрел на Кира. Его лицо было совсем близко, так, что Кирилл мог различить едва заметные зелёные крапины в серой радужке глаз. Он всё понял. Тревога, мелькнувшая в серьёзных глазах Степана, уступила место сосредоточенности.

— Ты делал когда-нибудь искусственное дыхание? Рот в рот?

Кир молча помотал головой. Такому его ещё не учили.

— Это на самом деле просто. Ты будешь вдыхать в рот пострадавшему воздух. Через каждые мои пять нажатий. Запомнил? Я нажимаю на грудину пять раз, ты вдыхаешь.

И Кир опять молча кивнул.

* * *

— Мне кажется, мы всё делали правильно. Как надо.

Степан обхватил голову обеими руками, запустив пальцы в густые чуть вьющиеся волосы. На Кира он не глядел.

…Они делали искусственное дыхание и массаж сердца до прихода медиков. Периодически останавливаясь, чтобы проверить пульс. Хмурясь и снова продолжая. Появившаяся бригада врачей выставила их вон. Марку с Никой велели увести Веру к себе, а им сказали уйти и не мешать. Это их не обидело, во всяком случае Кира точно. Что касается Степана, то его, казалось, больше заботило то, насколько правильны и верны были их действия.

— Да всё мы делали как надо, — буркнул Кир.

Они сидели рядом с дверью генеральской квартиры, прислонившись к стене. Мимо них постоянно мелькали какие-то люди. Появился Савельев, озабоченный и злой. Пробежала заплаканная Верина мама. На них со Степаном никто не обращал никакого внимания.

— На самом деле, — Стёпка повернул к нему бледное лицо. — На самом деле я ни разу не делал массаж сердца человеку. Только на муляжах. Я думал… думал, это просто…

Он замолчал. Кир хотел сказать что-то ободряюще, но не знал что. Все слова как будто выскочили из головы.

Дверь открылась, и из квартиры вышли два человека с носилками. На носилках лежал генерал, накрытый с головой белой простынёй. Следом появился Савельев и высокий худощавый мужчина. Они о чём-то негромко переговаривались, не замечая сидевших на полу мальчишек.

— Папа? — Стёпка вскочил на ноги.

Высокий мужчина поглядел на них — сначала на Степана, потом скользнул несколько рассеянным взглядом по Киру, который тоже поднялся вслед за Стёпкой, — и молча покачал головой. И в этом жесте был тот самый ответ, который они так страшились услышать.

— Вы были в гостиной, когда Алексею Игнатьевичу стало плохо? — спросил Савельев.

— Нет, — Степан ответил первым. — Мы прибежали, когда Вера закричала. Сначала Марк, а потом все остальные. Почти все друг за другом. Генерал уже был без сознания. И… пульса у него уже не было. Папа, — он опять повернулся к высокому мужчине, который, как Кирилл уже понял, был его отцом. — Я проверил первым делом. И потом решил… ну мы с Кириллом почти сразу стали делать массаж сердца, только…

— Всё правильно сделали, — перебил его мужчина и обернулся к Павлу, видимо, продолжая прерванный разговор. — А может и просто сердечный приступ.

— Не вяжется тут что-то, Олег. Ледовской никогда не жаловался на сердце.

— Не все люди жалуются.

— Да, но по нему и не видно было.

Стёпкин отец пожал плечами, как бы говоря, что это неважно. Савельев ещё больше разозлился.

— У меня отец умер от инфаркта. Скрывал от всех, что сердце пошаливает, до последнего скрывал. А всё равно видно было. Видно, понимаешь? А Ледовской всегда бодрым был, мне казалось, он любому из нас фору даст.

— Ты подозреваешь, что он умер не просто так? Что его убили? Как? Отравили каким-то препаратом, имитирующим смерть от сердечного приступа?

— Такое возможно?

— Теоретически да. Но препарат надо