Галина Краснова - Связанные Страница 45

— И что же ты предлагаешь, Владычица светлых эльфов? У тебя есть какие-то идеи? — прохрипел Дарелин.

Эльфийка кивнула, но на ее лице отчетливо читалось сильнейшее сомнение. Она даже локон теребила, что сигнализировало о сильнейшем душевном разладе.

— На мой дилетанский взгляд у нас есть только один выход. Кто-то должен попросить Демиурга лично вытащить Евдженью из крепости ордена. Для него нет преград в этом мире. Вот только предложить ничего в обмен мы не можем. Если только ты, Темный Лорд.

Дарелин

— На мой дилетанский взгляд у нас есть только один выход. Кто-то должен попросить Демиурга лично вытащить Евдженью из крепости ордена. Для него нет преград в этом мире. Вот только предложить ничего в обмен мы не можем. Если только ты, Темный Лорд. — Тихо, но твердо сказал Владычица.

И тогда я понял, что все кончено. Нет, не для моей Жени, но для меня. Я ведь на все пойду, даже на коленях буду ползать пред этой скотиной, лишь бы моя девочка вернулась ко мне живой и невредимой.

— Я хочу побыть один. Прошу вас всех уйти сейчас. Эту проблемы мы решим завтра. Сейчас мне надо подумать.

Я ожидал возражений, но Владычица и Шес послушно откланялись и ушли, бросив на меня полные сочувствия взгляды.

Некоторое время, я прислушивался к тишине и стараясь подготовить себя к решительному шагу. Но чем больше я тянул, тем меньше во мне оставалось желания делать то, что должен бы.

— Ты слышишь меня, Демиург? Нам надо поговорить. — произнес я в пространство, уверенный, что скоро получу ответ.

Не прошло и минуты. Как вся комната наполнилась золотистыми исками, символизирующими приход Демиурга в подвластный ему мир. На долю секунды я позволил себе закрыть глаза, оттягивая неприятный момент встречи. Детскость, но все же… Я не могу отринуть вот так вот просто многовековую ненависть.

— Я слушаю тебя, сын.

Сын? Что ж, если понадобится, я даже соглашусь называть его отцом, стиснув зубы.

— Я хотел поговорить с тобой о Жене. Ты ведь в курсе событий?

Мне показалось, что на одно мгновение Демиург отвел взгляд, будто признавая свою вину. Но наверно это лишь игра света и тени.

— Конечно, это же мой мир. И что ты хочешь от меня? Армию для ее спасения? Полного уничтожения ордена? — презрительно выплюнул Кес.

Я прикрыл глаза, скрывая свой гнев. Я должен держать себя в руках, чтобы спасти Женьку.

— Нет. Я лишь прошу тебя забрать ее оттуда и вернуть мне. Ее уже начали пытать. Я чувствую ее боль, которая сводит меня с ума. Стопы, ладони, живот… На сколько я знаю процедуру, следующими будут глаза, которые выжгут раскаленным железом. Спаси ее и верни мне, а я стану твоим преданным слугой. Мое полное послушание и даже клятва верности в обмен на ее жизнь.

Он явно этого не ожидал. Глаза широко распахнулись, нижняя челюсть слегка отвисла, пальцы дрогнули — все признаки удивления. Можно сказать, даже шока.

— Ты готов на это ради какой-то человеческой девчонки?

И зачем задавать такие кретинские вопросы? Конечно, я готов.

Подтвердив слова энергичным кивком, я поднялся с кресла.

— Ты чего-то хочешь? Может мне встать на колени? Это не трудно.

Я уже начал опускать перед ним, когда неожиданно оказался в объятиях, заставивших меня напрячься. Подобного я не ожидал.

— Ты сильно изменился сын. Я спасу эту малышку в обмен на твое послушание.

Он разжал объятия и заглянул мне в глаза, ища там что-то важное.

— Я буду преданным рабом тебе, клянусь жизнью и посмертием.

— Но мне не нужен раб! Мне нужен…

В чем нуждался Демиург я так и не узнал, так как голову пронзила адская боль. В глазах потемнело и сознание позорно ретировалось.

Глава 3. Прорвемся

Жалость оставь жалким, достойным дай свое сочувствие.

Женька

Первая осознанная мысль, как ни странно, была — мне хорошо! Нет, даже очень хорошо! Правильно говорят, что для того, чтобы человек почувствовал себя на вершине блаженства, надо отнять у него все, а потом сделать как было. Вот насколько мне было плохо в тех казематах, настолько же мне хорошо теперь. И неважно где я нахожусь. Главное, что я сейчас в тепле, сухости, покое и, кажется, безопасности. Вот только темно почему-то. Глазки слиплись и не открываются?

Я подняла руку, для того, чтобы проверить глаза, но натолкнулась на неожиданное препятствие в виде непонятной повязки на лице. Но почему? Я же уверена, что я уже не в руках фанатиков, хотя и не понятно, откуда взялось это знание. Да и не чувствую я нигде боли, хотя знаю, что все пальцы должны быть сломаны.

— Женька?

Хриплый шепот мне опознать не удалось. Неужели я снова попала кому-то в плен?

— Кто вы? Что вам от меня нужно?

Надеюсь, панические нотки не так заметны, как мне кажется.

— Это я, Дарелин. Ты меня помнишь?

Такое трудно забыть. Как там говорили мои знакомые девчонки? Жутко сексуальный, преступно красивый, настоящий мужчина мечты. Ага, только он еще временами зануда, скотина, тиран и деспот. Сатрап. Но как же я рада его слышать!

— Дарик, я так скучала по тебе, ты даже не представляешь. Так тосковала по тебе.

Что это было? До ужаса напоминает всхлип. Но ведь он не может плакать! Мужчины не плачут! Или это моя вина? Да, иначе и быть не может. Я ведь все рассказала тем фанатикам. Я не героиня, я раскололась уже на втором сломанном пальце. Плакала и молила их прекратить. Наверняка, они причинили много ему вреда, может даже уничтожили все, ради чего он так долго трудился.

— Женя…

— Прости меня Дарелин, я не хотела им говорить! Я правда не хотела, но было так больно, так страшно…

Я не смогла договорить, так как оказалась подхвачена и прижата к груди. Да еще так крепко. Кстати, оказалось, что Дарик пахнет божественно. Мылом, потом и чем-то спиртным.

— Глупая девчонка.

Я и так знаю, что дура, но зачем напоминать?

Сын Демиурга уткнулся носом мне в волосы, и я явственно почувствовала влагу. Он действительно плакал. И от этого стало так неуютно. Для меня он был всесильным, непоколебимым.

— Дарик? Все так плохо?

— Твои глаза… У меня не получается вылечить твои глаза. Фанатики выжгли их особым сплавом, который блокирует мою магию. Грубой мощью можно было бы пробиться, но нужна тонкая работа. Прости, у меня не получается.

На некоторое время. Я потеряла дар речи. В голове никак не желала уложиться мысль, что я больше никогда и ничего не увижу. Как это, жить в мире тьмы, полагаясь лишь на слух и осязание? Разве это возможно?

— Прости меня, Женька, я должен был раньше позвать его. И он бы вытащил тебя, и глаза были бы целы. Я так виноват…