Олег Северюхин - Беги, Василич, беги! Страница 45

— А это еще что? — удивился я.

— Да есть тут один, — как-то походя сказал мой просветитель, — там его при жизни канонизировали, а он еще не откинулся. Вот он и летает здесь как бы один из начальников, командовать все норовит, а та привязка все не отпускает. Ни тут и ни там. Пока шугаем, а что дальше будет, хрен его знает. Тут еще война намечается между твоей бандой и местными. Скучно жить не придется. У тебя эти безротые, похоже спецназовцы, на народ обучены бросаться, их первых лупить будут, а потом за вас примутся, если вы только потеряете связь между собой. Будут растаскивать в разные места и дырки закрывать, чтобы Дух Святой в вас не входил, а там вы и кончитесь, будете прахом на клумбе у этих цветочков.

— А ваши бугры не думают, что и им несладко придется в результате этой войны? — спросил я.

— Думают, — ответил Жучара, — поэтому и бросили меня к вам на съедение.

— Вот черт, — выматерился я, потому что это слово в раю считается саамы матерным, — нам война вообще не нужна, мы здесь временные, нам нужно как-то отсюда выбраться, а вот как сами не знаем. Раз уж ты начал давать соты, так я назначаю тебя своим советником, давай советуй, помогай. Мы там не откинутые и не канонизированные, поэтому нам домой нужно возвращаться.

— Начальник, а можно я к своим смотаюсь? — спросил Жучара. — И еще скажи — «век воли не видать», что не хочешь здесь мазу держать.

— Мамой клянусь, — сказал я первое пришедшее в голову заклятие.

— Вы что, с Кавказа? — удивился Жучара.

— Нет, мы с Украины, — почему-то пошутил я.

— От войны спасаетесь? — деловито спросил связник.

— От какой войны? — к нашему разговору присоединился взволнованный Гудыма и еще шестеро безротых боевиков.

— А вы что, совсем ничего не знаете? — спросил Жучара. — А у нас на днях весь рай по этому поводу надвое разделился. Говорят, что и в аду такая же ситуация.

— А кто с кем воюет? — спросил Гудыма.

— Ну, война эта пока не совсем война, но Россия пошла на конфронтацию со всем миром, — сказал представитель райской организованной преступности, — наконец-то мы займемся своей экономикой, а не будем сидеть на подсосе у Запада. А так, за чего не возьмись, ничего своего нет. Сначала мы вернули себе наш Крым. Потом вернем то, что Ленин подарил, а там доберемся и до того, что царь Петр топором прорубал. В окно полезем, как и он. Мы им всем покажем Кузькину мать.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился я.

— Да так, — усмехнулся рассказчик, — все слухами полнится, — и он ушел.

Глава 64

— Ты понимаешь что-нибудь? — спросил я Гудыму.

— А что тут особо понимать, — ответил старый чекист, — все в природе взаимосвязано. — Если веришь в Бога, то для тебя существует потусторонний мир в виде ада и рая. А если не веришь, то этот рай и ад выступает в виде одного целого, разделяемого друг от друга двумя рядами колючей проволоки.

— Что-то ты, Гудыма, стал говорить загадками, — заинтересовался я умозаключениями старого друга. — Давай-ка, поясни подробней, а то я стал чего-то недопонимать.

— Вот ведь непонятливый, — заворчал старик, — для всех верующих — вся власть от Бога, а одновременно и от дьявола, хотя все стараются от последнего дистанцироваться, показать себя ангелочками с крыльями и пушистыми волосиками на мудром челе. А в России это тем паче, потому что любой выборный чиновник старается обеспечить себя, свою семью, потом всех своих прихлебателей и сделать выборное место корытом не на положенные, допустим, два года, а на всю жизнь. Это разве по-божески? Нет, это все от дьявола. Помнишь, как в той песне? Сатана там правит бал, а люди гибнут за металл. Ежели ты человек неверующий, то вся жизни сразу делится на два лагеря двумя рядами колючей проволоки с часовыми на вышках. Один лагерь — строго режима, другой лагерь — нестрогого режима и непонятно, в каком лагере, в том, где законы соблюдаются или тот, где законы не соблюдаются. Причем, люди одного лагеря сажают в другой лагерь, а тот лагерь отпускает отслуживших обратно в тот, который его прислал. А так оба лагеря одинаковы. В какое-то время меняются условия содержания то в одном, то в другом лагере, однако, суть одна — поддержать равновесие между двумя лагерями.

— Ну, и где же тут дьявол? — спросил я, саркастически усмехнувшись.

— Дьявол тут в желаниях и в возможности их исполнения, — сказал Гудыма, о чем-то задумавшись. — Всем лагерникам дьявол дает в руки самое опасное оружие — власть. Люди вольны выбрать себе форму правления и выбрать правителя. И что выбирают себе люди? Подсказать или сам догадаешься?

— Догадаюсь, — сказал я, — из всех форм правления народ выбирает для себя рабство, а в правители между праведником и разбойником выбирает разбойника Варраву, отправив на Голгофу Сына Божьего Иисуса. Это и есть месть дьявола Богу и ничего Бог не может сделать с этим народом. Не может разбудить его, не может растормошить, не может доказать, что свобода лучше несвободы; что каждый человек должен работать для лучшей жизни и что Божьи заповеди направлены на улучшение жизни, а не на увеличение количества людей, отправленных в другой лагерь для проживания в не ими избранную жизнь.

— Вот видишь, — сказал старый чекист, — и ты стал задумываться над тем, что народ должен выбирать лучшую жизнь и лучших своих представителей для управления собою. И каждый правитель должен иметь над собой не Божий суд, а контроль и Народный суд. Перед Божьим судом он будет представать тогда, когда откинется из этого мира.

— Хорошо, — согласился я, — но кто тогда поддерживает связь с раем и с адом? Видишь, цепочка прерывается и все повисает в пространстве, как лестница на небо.

— А зачем далеко ходить, — сказал Гудыма, — когда все под рукой. Мы как сюда попали? По веревке вниз из колодца твоего дома. А как ты до князя Владимира добирался? По мосточкам из твоего же дома. И таких ворот в рай и ад немало. Кто связь поддерживает, спрашиваешь ты? И это тоже очень просто. С раем связь поддерживают попы. Они как бы связь с Богом держат, и чем больше прихожан, тем больше благонамеренных людей попадает в рай. Связь с адом поддерживают тюрьмы, а законники напрямую связь с дьяволом держат и налево и направо сажают людей в тюрьмы, увеличивая сторонников антипода Его. Некоторые законники придерживаются политики неотвратимости наказания и воспитания с профилактикой. Эти к Богу ближе. И некоторые попы публично призывают к расправам над неугодными, эти ближе к Сатане. Так что, тут все взаимосвязано и повязано, а равновесие между добром и злом очень хрупко, особенно в нашей стране, которая каждые тридцать-сорок лет скатывается в репрессии и уничтожение собственного народа. И погибают самые лучшие, как говорится, генофонд нации. И сейчас мы на грани. Скоро свалимся в новую яму репрессий. Вот так, это я тебе как старый чекист говорю.