Колин Мэлой - Подземелья Дикого леса Страница 45

Антэнк указал Элси на кресло.

— Мадемуазель? — любезным тоном пригласил он.

Рэйчел отодвинула сестру.

— Я пойду.

— Очень храбро, — снова сказал Антэнк. Он помог ей усесться и, начав смешивать новый состав, продолжил рассказ: — Как оказалось, все выжившие в Непроходимой чаще пережили одно и то же: как бы далеко в лес они ни зашли, их преследовало странное чувство, что на самом деле они никуда не двигаются. Странно, да?

Вопрос он обратил к Рэйчел, которая была прикована к креслу, потом вернулся к нему с миской коричневого пюре и добавил, держа аппликатор над ее лицом:

— Обоняние. Крайне важное чувство. — Антэнк картинно втянул воздух ноздрями. — Мы относимся к нему, как к чему-то само собой разумеющемуся. Если говорить объективно, обычно оно бледнеет в сравнении с остальными чувствами. Но мне довелось очень внимательно изучить важность обоняния, и в моем понимании носовая полость имеет прямой канал связи с мозгом. Человеческое восприятие на девяносто три процента формируется запахами. Вам это было известно? Мне, признаюсь, нет. Но есть все основания надеяться, что, вооруженные подобным знанием, мы сумеем задействовать этот канал с помощью природных веществ, собранных в самой Непроходимой чаще, и кардинально изменим восприятие пространства, позволяя образцу проникнуть за то, что я называю термином «непроницаемая граница».

С этим заявлением он резво зачерпнул коричневой жижи и грубо запихнул аппликатор Рэйчел в нос. Девочка беспомощно фыркнула.

— Шдо это за кадость? — прогундосила она с забитым носом.

— Все натуральное, стопроцентно органический состав. Толченые вешенки, слизь улитки и порошок из древесной коры.

На лице Рэйчел появился ужас.

— Сдизь удитки?!

— В общем, — продолжил Антэнк, взяв пистолет, — у меня есть основания полагать — пусть и подкрепленные довольно туманными доказательствами — что за этой границей существует отдельный мир. Целый мир, полный жизни и энергии. И увидеть его мы сможем, только если согласимся раскрыть глаза. Не знаю, что в нем творится и кто управляет этим затерянным краем, но я весьма твердо настроен подарить ему чудо современной мысли, какое представляет собой свободнорыночный капитализм. Едва ли кто-то будет сопротивляться: если я что и понял за свою бытность промышленным титаном, так это то, что люди обожают капитализм. — Он без предупреждения поднес пистолет к уху Рэйчел и — щелк! — прикрепил ей такой же желтый ярлычок, как Марте. Рэйчел поморщилась. — Конечно, если их правильно простимулировать, — уточнил Антэнк, а затем он расстегнул оковы, и Рэйчел, выбравшись из кресла, вернулась к Марте и Элси с полными ноздрями отвратительной коричневой пасты и ярлыком в правом ухе. Вид у нее был ужасно жалкий.

Словно парикмахер в ожидании нового клиента, Джоффри развернул кресло к третьей девочке. Та почувствовала, как ее слегка подталкивают в плечо — это оказалась Дездемона, — и послушно забралась на сиденье. Антэнк стоял, повернувшись к ней спиной, и изучал стеллаж. Выбрав маленький голубой пузырек, он принес его с собой к креслу. Быстро отвернув крышку, вытряхнул на ладонь крошечный белый шарик размером с бусину и поднес к глазам.

— Я взял пылинку, снятую с пера птицы, бывавшей в Непроходимой чаще, и развел ее дистиллированной водой в пропорции один к тысяче, а потом пропитал каплей этой воды сахарную пилюлю, таким образом вложив в нее память о месте, откуда пылинка появилась. Все по науке! Если даже остальные эксперименты провалятся, уж она, я уверен, даст тебе возможность проникнуть через барьер в самое сердце Чащи. — Он поднес сахар к лицу Элси. — Открывай рот, малышка.

Девочка послушалась, и Антэнк положил пилюлю ей на язык. Та растворилась всего за пару секунд, оставив во рту легкий сладковатый привкус. На правое ухо ей так же приделали ярлык — боль от прокола была такая, как будто очень сильно ущипнули — и позволили вернуться к Марте и Рэйчел.

— Дездемона, будь добра, — сказал Антэнк, вытирая руки о какую-то тряпку.

Мисс Мудрак подошла к полке и сняла с нее три ящичка, на которых еще не было никаких пометок, принесла Антэнку, и тот принялся настраивать их с помощью черных тумблеров на передней панели. Потом, отмотав бумажного скотча, наклеил по куску на каждый ящичек и черным маркером написал на них несколько букв, а затем аккуратно поставил на стол рядом с девочками.

— Я знаю, что вы сделали, — сказала Рэйчел, — вы написали наши инициалы. — Из-за коричневой пасты в носу голос девочки звучал так, будто у нее ужасный насморк.

— Какая догадливость.

— Где Карл Ренквист? — спросила Рэйчел.

— Карл Ренквист? — Антэнк помедлил, раздумывая.

— Да, тот, который К. Р.

— Ах да, Карл. Это было на прошлой неделе, так? — Он уставился на полку с белыми коробочками, ища в них подсказку. — Медь, — добавил наконец Джоффри. — Венец из медной проволоки. На голову. К сожалению, это не сработало. — Он взял свой черный блокнот и начал перелистывать последние страницы, зачитывая вслух: — Синтия Шмидт: ингаляция паров сосновой смолы. Были большие надежды. Посмотрим: Уильям Хэтфилд. А, да, неплохой вариант. Подштанники из виноградных листьев. Довольно смелое решение. Дженни Таммел, утяжеленная обувь. Я был так уверен. Столько сил потратил на эти ботинки. Не сработало. — Он захлопнул блокнот и положил его обратно на стол. — Но каждая ошибка подводила меня все ближе к верному ответу.

— Неимоверная смелость, милый, — вставила Дездемона.

Антэнк блекло улыбнулся в ответ на комплимент, а потом смерил девочек взглядом, словно сержант свой отряд.

— Вы, — произнес он гордо, — двигаете науку и прогресс. Это честь для меня. — Потом вдруг резко выпрямился и поднял руку ко лбу. — Что ж, ринемся, друзья, в пролом!

Шли по одному — Антэнк впереди, Дездемона замыкала колонну. Девочки шагали между двух взрослых, мрачно шаркая ногами по гравию дороги, ведущей прочь от интерната. По сторонам высились ряды резервуаров, от которых, как паучьи ножки, тянулись многочисленные причудливо изогнутые трубы. Время от времени какой-нибудь раструб вдалеке изрыгал в воздух огромный огненный шар, и девочки вздрагивали от шума. Вокруг висел густой запах жидкой пластмассы; газообразные химикаты окутывали их, словно тяжелое одеяло. Каждые шагов десять Элси начинала кашлять; смог был такой плотный, что казалось, будто легкие обернули пластиковой пленкой.

Наконец они добрались до высокого сетчатого забора, увенчанного спиралью колючей проволоки. Дорогу им преграждали ворота. Антэнк отпер засов и открыл проход, пропустил остальных и снова запер. За этой границей рукотворные очертания Промышленного пустыря резко заканчивались, и начиналась сплошная стена зелени. Они стояли на опушке Непроходимой чащи.