Елена Хаецкая - Царство небесное Страница 45

Давным-давно, очутившись в плену после той неудачной стычки с сарацинами, Эмерик де Лузиньян, почти мальчик, узнал одну очень важную вещь.

Эмерик всегда обладал замечательной особенностью: он умел слушать. В его памяти хранилось множество признаний, историй, коротких, метких замечаний. Он сопоставлял чужие слова с собственными наблюдениями — и так научился понимать людей и делать правильные выводы из их поступков.

С Эмериком был сержант, немолодой человек, который поначалу все поучал юного барона и шутил над его неопытностью. В плену, однако, этот сержант расхворался и последние свои дни ничего не ел и не говорил, а только лежал. Эмерик сидел рядом, хотя знал, что совершенно не нужен умирающему. Но Эмерик хотел видеть, как умрет этот сильный, многоопытный человек. Может быть, ему все-таки понадобится чье-то присутствие.

Неожиданно, за несколько часов до самой смерти, на лице сержанта показалась улыбка. Выглядела она страшной, жалкой, так что Эмерик поначалу не поверил и спросил, наклонившись к самому уху умирающего:

— Ты улыбаешься?

— Я заново проживаю свое детство, — ответил он.

Потом он умер.

Эмерик не стал рассказывать о нем своему брату. Ги и без того поверил коннетаблю. Повинуясь распоряжению Эмерика, слуги уже приготовили телеги с припасами, водой, подняли отряд из десяти всадников — те гремели во дворе, готовясь выступить.

— Пора! — сказал Эмерик, быстро поцеловав Ги и Сибиллу. — До Аскалона путь неблизкий. Бегите — ради вашей любви, которая, на беду, сделала вас таким слепым!

Глава восьмая

СЕСТРЫ

Саладин действительно отошел перед войсками Лузиньяна лишь для того, чтобы вскоре опять появиться в Королевстве. На сей раз он осадил Крак — владение Онфруа Торонского.

Изабелла стала жить в доме жениха сразу после помолвки. Она привыкала к земле и строениям на ней, знакомилась со слугами и домочадцами, слушала их разговоры, заводила себе друзей. Ей предстояло стать здесь хозяйкой, госпожой, а для этого она должна была разбираться в самых тонких мелочах.

С будущим мужем Изабелла виделась только во время трапезы. Она выходила из своих покоев, всегда строго одетая, в девичьем уборе, сияя изысканной греческой красотой, в которую Онфруа влюблялся все больше. Эта девушка королевской крови представлялась ему истинной наградой рыцаря: чашей Грааля, сосудом чистоты, божественной любви, неземного счастья. При мысли о том, что настанет время, когда ему будет дозволено прикоснуться к ней, у него захватывало дыхание, и он бледнел, точно перед лицом смертельной опасности.

Каждый раз, когда Изабелла протягивала руку и брала бокал или отрывала от виноградной грозди ягоду, он смотрел на ее пальцы. Ему казалось невероятным само представление о том, что когда-нибудь эти пальцы притронутся к его губам, скользнут по его волосам.

— Что это вы созерцаете меня, точно святое изображение? — сказала ему однажды Изабелла, когда они прогуливались по маленькому дворику с фонтаном.

Девушка подошла к воде, встала на самый край фонтана, изогнулась и всунула лицо прямо в бьющие струи. Онфруа невольно взял ее за локоть, чтобы она не упала.

— Жарко! — фыркая, сказала Изабелла. — Вам кто-нибудь говорил, монсеньор, что вы — сушеная рыба?

— Не знаю, — растерянно ответил Онфруа, чем насмешил ее еще больше.

— Ну так я вам говорю! Моя сестра ни за что не хочет мне рассказать, что с ней делали мужчины. И коннетабль, мой верный рыцарь, тоже молчит.

— Коннетабль? — Онфруа терялся все больше и больше.

Изабелла повернула к нему мокрое лицо. По ее щекам стекали веселые полоски воды, темные глаза изумрудно искрились. Большая капля воды скатилась на губы девушки и остановилась. При виде этого Онфруа едва не потерял сознание.

— Ну да, — важно объявила Изабелла. — Коннетабль объявил себя моим верным рыцарем. Я похожа на его дочку Бургонь, должно быть, потому что он меня ужасно опекал. Советовал насчет одежды. Он, впрочем, всем советует. Женщины от него без ума. У меня никогда не было лучшей подруги, чем коннетабль Королевства!

— Боже, что вы болтаете… — пробормотал Онфруа.

Он разжал пальцы, выпуская локоть Изабеллы. Она опять наклонилась к фонтану.

— Ну вот, — добавила она, — я часто об этом думаю. А вы разве нет? Ведь у вас были разные подруги? Здесь, в Краке, говорят, будто вы девственник. Собирались стать монахом и все такое. Вы действительно собирались стать монахом, мой господин? Это было бы очень прискорбно.

— Боже, о чем вы говорите! — снова сказал Онфруа.

— Ну, я ведь буду вашей женой, я должна любить вас, а вы — меня, иначе у нас не будет детей.

Онфруа молчал, глядя, как Изабелла, высунув язык, слизывает капли.

— Вы, наверное, сейчас думаете, что я — дитя, — сказала она, не глядя на него и следя за тем, как солнце играет в воде фонтана. — Что я так невинна, что не понимаю, о чем говорю и что с вами делаю. — Тут она повернулась и обожгла его своим византийским пламенным взором. — Ну так вот, я — не дитя и очень хорошо знаю, что говорю! Я нарочно вас мучаю, ясно вам? Я хочу, чтобы вы мучились! Потому что вы — сушеная рыба!

Она резко вскинула голову, чтобы получше окатить презрением своего растерявшегося жениха, но не удержала равновесия и — взмахнув в воздухе длинными волосами, длинными рукавами, распущенными концами золотого пояса — обвалилась в фонтан. Сверкающие струи воды взметнулись над ней и торжествующе обрушились на упавшую девушку.

Мгновение спустя Онфруа бросился к бассейну. Изабелла сидела в воде, отлепляя от лица мокрые пряди.

— Ну, где вы? — спросила она как ни в чем не бывало.

Глаза ее были крепко зажмурены.

Онфруа осторожно схватил ее за талию и вытащил. Тело девушки было гибким и очень горячим, как будто у нее случился жар. Затем он провел ладонями по ее лицу, стирая воду, и она тотчас распахнула глаза.

— Мой герой! — шепнула Изабелла, сияя. — Все-таки вам удалось спасти меня!

Он еще раз погладил ее по лицу и по мокрым волосам. Глаза его сузились, узкий рот шевельнулся.

— Чему это вы улыбаетесь? — спросила девушка, тотчас делаясь подозрительной.

— У вас волосы на ощупь точь-в-точь как у моей собаки.

— Вы желаете оскорбить меня, мой господин? — Изабелла надулась.

Онфруа наконец засмеялся. Она дернулась, но он удержал ее.

— Куда это вы собрались, моя госпожа?

— Я хочу переменить платье, мой господин.

— Здесь нет коннетабля, вашей лучшей подруги, моя госпожа, так что придется вам ходить в мокром.