Татьяна Морозова - Коричневый Предел. Там, где зимуют раки Страница 45

Кире и самой не терпелось поделиться с братьями хорошими вестями. Поцеловав Софью, она вышла из комнаты, унося в сердце слова матери о любви. Но всё же что-то не давало ей покоя, заставляя нервничать. И лишь дойдя до комнаты Барса, Кира поняла, что именно вызывало тревогу. Воспоминания о родной матери и погибшем новорождённом брате заставляли неосознанно проводить параллель. Кира мотнула головой

"Нет! С Софьей подобного не случиться! Иначе это будет слишком несправедливо по отношению к ней, Заххару, Ангеле, да и ко мне тоже. Потерю второй матери я не переживу".

Отогнав ненужные мысли, Кира открыла дверь в комнату Барса. Все трое названных братьев: Барс, Кот и Охотник были в сборе.

— Ты поговорила с ней? — спросил Охотник, едва заметив Киру.

— Поговорила, — кивнула она. — У меня хорошие новости.

В этот момент в комнату влетел посыльный и сообщил, что в гостиной появились молодые люди, назвавшие себя Кастином и Вашеком.

Кира завизжала, и бросилась бежать, Кот, Барс и Охотник рванули за ней следом.

Проводив приёмную дочь, Софья вновь подошла к окну. Гроза не собиралась заканчиваться. Косые струи лупили по земле изо всех сил. Рука Софьи легла на живот, и по комнате, под стук дождя полилась колыбельная. Мать пела песню ещё не рождённому ребёнку. Слова сами складывались в строчки, где-то не совсем ровно, но это была песня, сочинённая Софьей, идущая из сердца матери.

— Тише, тише, малышка, не бойся.

Это только лишь дождь за окном.

Не толкай маму и успокойся,

Скоро радость придёт в этот дом.

Тебя ждут твои старшие братья,

И сестрёнка тебя очень ждёт.

Папа светится просто от счастья,

Он подарки тебе принесёт.

Баю-бай, баю-бай, моя крошка.

Засыпай и скорее расти.

Нам до встречи осталось немножко.

Баю-бай, баю-бай, не грусти.

Чуть слышно скрипнула дверь.

— А я и не знал, что в нашем доме живёт поэт, — могучие руки Заххара легли на плечи Софьи.

— Да какой из меня поэт? — женщина повернулась лицом к мужу. — Так, пою, о чём думаю.

— Ты хорошо думаешь и хорошо поёшь.

Заххар покрыл лицо Софьи поцелуями. Этот медведеподобный мужчина источал столько нежности и любви, что её хватило бы на весь огромный мир, но все его чувства предназначались одной-единственной женщине и ребёнку, находящемуся в её утробе.

— Тебе удалось поговорить с Кирой?

— Да. Она сама завела разговор.

— Ты сказала ей, что мы любим их и не хотим, чтобы они покинули наш дом?

— Конечно, дорогой. А как иначе? Кстати, передай домовому мою искреннюю благодарность за то, что предупредил. Бедные дети, понапридумывали себе не пойми что.

— Если хочешь, то можешь сделать это сама, — улыбнулся премьер-министр.

— А он здесь?

— Ну, что ты. Грэм без приглашения не приходит. Но, если хочешь, я позову его.

Софья, которая до этого на дух не переносила языкастого дварха, неожиданно для Заххара согласилась.

— К услугам вашим, — раздался голос Грэма, после того, как премьер-министр дважды позвал его.

Чуть вздрогнув, Софья огляделась по сторонам. Она так и не привыкла, что голос раздаётся неизвестно откуда. Заххар рассмеялся и прижал к себе супругу.

— Говори, он тут, — прошептал он на ухо жене.

— Я хочу сказать тебе большое спасибо. Ты вовремя предупредил на счёт переживаний наших детей. Мне бы самой и в голову не пришло, что у них возникли такие мысли. Как же они мучались… Спасибо, — Софья замолчала на секунду, а затем добавила, — Грэм.

— Значит, мир? — голос дварха источал радость.

— Мир. Только прошу, не пугай меня неожиданным появлением и не предлагай лекарства, основанные на помёте летучих мышей.

— Софья, дорогая, столько лет прошло, а ты всё ещё обижаешься на ту безобидную шутку? — ехидные нотки вновь запрыгали в интонациях дварха.

— Грэ-эм, дам по шее, — Заххар слегка потряс мощным кулаком.

— Всё, всё… Тебя я понял, умолкаю, а то по шее получу, и подвиг свой не совершу, — хохотнул Грэм.

В ответ премьер-министр только головой покачал, Софья звонко рассмеялась.

— Это о каких подвигах ты сейчас разглагольствуешь? — насторожился Заххар.

— Есть разговор, — уже серьёзно сказал дварх. — Софья, с твоего позволения мы отправимся в рабочий кабинет твоего мужа. Ты не против?

— Идите, уж, заговорщики, — вздохнула жена премьер-министра.

— Мы не надолго, — целуя её, пообещал Заххар. — Я скоро вернусь. Идём, герой. Только отдам распоряжение, чтобы в кабинет пригласили отца Лазурия, Мать драконов, императора и Валдека.

— Император уже в кабинете, — уточнил Грэм, — мы с ним проболтали более трёх часов.

* * *

Перемещение отняло у Рифальда почти все силы. Бессонные ночи в подземной лаборатории дали о себе знать. Теперь на полное восстановление уйдёт как минимум день или два. Рифаль огляделся — конечный пункт перемещения всё-таки выбран неудачно, но времени на обдумывание и моральных сил, чтобы подобрать более приемлемый вариант у него не было. Но Квертонайская гряда тоже не плохое место. По крайней мере, тут нет людей, и можно всё спокойно обдумать. А поразмыслить есть над чем.

Старец опустился на мшистый камень, и устало закрыл глаза. Обхватив голову руками, он стал раскачиваться из стороны в сторону, тихонечко подвывая. С приходом на Арлил ненавистной Коричневой Леди вся его жизнь пошла наперекос, всё изменилось и полетело в тартарары. Даже её неожиданное исчезновение, после недолгого пребывания, уже не смогло вернуть привычный уклад. Спрашивается — зачем приходила? Поиграла в могущественную волшебницу, наделала дел и испарилась. А её кто-нибудь звал? Ждал? Временщики — они все одним миром мазаны! Взбаламутят народ, разломают построенное за столетия, и сбегут. А расхлёбывать навороченное кому? Лучше бы сидела в своей норе и не вылезала!

Холодный горный ветер упорно пробирался под кафтан магистра, но старик не обращал внимания на это. Ему не было дела до намерений ветра. Всё равно нет сил, чтобы наколдовать хотя бы небольшую лачугу. Через день-другой он непременно займётся этим вопросом, но не в данную минуту. Камень, поросший мхом, послужит ему временным пристанищем. Измождённому старику только и оставалось, что сидеть и размышлять, предоставляя своё тело на потеху горному ветру.

Сбой в эксперименте с магией Мёртвых и неадекватное поведение стражи и помощников раздражали ещё больше, чем мысли о Коричневой Леди. Анализируя произошедшее, Рифальд никак не мог понять, из-за чего пошла такая реакция. Столько трудов и всё коту под хвост! А ведь он почти достиг цели — первые эксперименты давали положительный результат. Оставалось только закрепить полученное, и можно было бы спокойно ставить на поток воспроизводство мёртвых магов. И он, Рифальд, Верховный магистр Ордена Скорбного Дня, стал бы единственным правителем Арлила, да и Регнала тоже, подчинил бы себе всех тварей, обитающих на обеих планетах. Даже сама Мать Драконов не смогла бы ему помещать.