Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков Страница 46

– Отобьемся, – прервал я.

– Да, конечно, – согласился поспешно Мюллер, – но я видел, как вам не хотелось драться во дворе! Нам тоже не хочется драться там, где можно избежать. Что мы получим от драки? Мы – купцы. Потому и богатые, что деремся только там, где сами этого желаем. Если поедем не порознь, а вместе, то никто из этих мелких шаек не посмеет к нам приблизиться!

Я подумал, резон в их словах есть, спросил подозрительно:

– А почему пришли так вот тайком?

Мюллер замялся, признался:

– Мы не одни торговые люди в городе. Все сбиваются в группки, но там кипит борьба, кто будет главным. А с вами нет никакого урона: будьте вы главным – это совсем другое, чем подчиняться другим купцам!

– Ладно, – ответил я. – Утром отвечу. А теперь идите отдыхайте… люди рыночных отношений. Не наступите на собачку. Она уж совсем собиралась вами перекусить.

Мюллер кивнул, а Лейбер сказал с улыбкой:

– Мы ее заметили еще из коридора. Не удивляйтесь, мы – купцы, а это значит, осторожные люди. И амулетами обвешаны всеми, какие нам доступны.

Часть 2

Глава 1

Голова с утра налита свинцом. Я создал кофе, выпил с величайшим наслаждением, взбодрился, однако голова осталась такой же невыносимо больной. Сделал еще порцию, нервы уже как струны, голове легче не стало. И в этот момент ощутилось некое давление, словно мощный инфразвук глушит мои мысли, подавляет волю.

А вот тебе хрен, ответило во мне почти на автомате. Я поставил кружку с остатками кофейной гущи на стол, пусть слуги гадают, что же такое я пил, поднялся. Осталось ощущение, что некто беспомощно колотится о непрошибаемую оболочку, окружающую меня, пытается отыскать щелочку, как делает всякий раз новая реклама, но она должна быть в самом деле очень уж изощренной и умелой, чтобы пробиться через все защитные системы современного человека, живущего в рыночном изобилии. А здесь некий дурак колотится в одно и то же место, растрачивает силы, я его почти не замечаю, спасибо нашей системе маркетинга, сделавшей нас невосприимчивыми к простым пиаровским ходам.

– Подучитесь, – пробормотал я, – маги недобитые… Мало на вас инквизиции. Ничего, Святая Церковь до всех вас доберется…

Мелькнула мысль, что и мне тогда не творить кофе, ведь церковные доктрины отрицают чудеса, а все эти дикарские слухи о чудотворных иконах – отголоски языческих верований. Никто да не смеет творить чудес, кроме Господа Бога, а он сотворил однажды, создав этот мир и позволив нам перестраивать его по своему усмотрению.

Пес встал, потянулся, прогибая спину, как балерина, и сладко зевнул. В коричневых глазах вопрос, я ответил бодро:

– Как это что будем делать?.. Конечно же, есть! Много и от пуза. Как будто есть на свете более интересное дело!

Он радостно завилял хвостом, соглашаясь, что да, нет ничего более увлекательного. Недаром же и вы, люди, тоже чуть что – за стол. И всякие пиры по любому случаю, когда все пьют и едят так, что из ушей лезет.

Я вышел в коридор, в голове сразу прояснилось, боль исчезла. Альдер доложил, что леди Женевьева даже не пыталась выходить, Ревель подтвердил, что и в его дежурство она вела себя тихо, Клотар помалкивал, его забота – кони и повозка, но их он обезопасил на какое-то время. Брат Кадфаэль все еще беседовал с Господом Богом, вот уж нашел себе собеседника, я сообщил за утренней трапезой, что к нам присоединятся торговые люди с караваном и охраной, так что поедем вместе. Если, конечно, они не станут тащиться, как раненые эстонские черепахи.

– Это хорошо, – сказал Клотар веско. – Больше мечей, больше топоров.

Я поинтересовался в пространство:

– А что же леди Женевьева не осчастливила нас присутствием?

Клотар смолчал, брат Кадфаэль посмотрел на меня с укором и отвел взгляд, Альдер и Ревель переглянулись, наконец Клотар прогудел недружелюбно:

– Госпожа очень устала.

– И что же, – сказал я, – предпочитает ехать голодной?

Клотар буркнул:

– Я не смог ее разбудить.

Мы молча ели, а когда тарелки опустели и дошла очередь до кувшина с вином, я сказал предостерегающе:

– Сильно не налегайте. Чтоб через полчаса кони были оседланы, а вы ждали меня во дворе!

Они молча проводили меня взглядами, а я, взяв полную тарелку, отправился в комнату Женевьевы, толкнул ногой дверь.

Она все еще спала, обхватив обеими руками подушку. Колени поджала чуть ли не к подбородку, щеки раскраснелись, пухлые губы чуть приоткрыты, сейчас выглядит святочным ангелом, но юбка задралась, обнажив полные бедра созревшей молодой женщины, точеные длинные ноги выглядят провоцирующе, даже слишком…

Я поставил поднос на лавку рядом с ее кроватью, тронул за плечо.

– Пора, красавица, – сказал, подражая герою какой-то оперы, – вставай, вечор… что такое вечор? Неважно. Пора ехать.

Она открыла глаза, некоторое время в них еще оставался туман сладкого сна, затем зрачки сузились, губы сжались, лицо приняло холодное и высокомерное выражение.

– В чем дело, наемник? – поинтересовалась она хриплым со сна голосом. – Не терпится потешить свою плоть?

– Я ее не на помойке нашел, – ответил я, мгновенно вскипев, – чтобы пачкать о каждую… да, каждую. Даю двадцать минут на все. Посрать, умыться, поесть и выйти во двор. Не успеешь – вытащу силой.

Она вскрикнула:

– Не посмеешь!

Я прямо посмотрел ей в глаза:

– Хочешь проверить? Тогда задержись хоть на минуту дольше.

В караване торговых людей четыре повозки, в каждую впряжено по четверке крепких выносливых коней, это не хилые крестьянские лошадки, купцы понимают, как много зависит от скорости, от оборачиваемости капитала. Пятеро хорошо вооруженных воинов уже гарцевали на поджарых лошадях, мускулистых, с высокими бабками.

Купцы ждали нас за воротами постоялого двора и, едва мы выехали, тронулись несколько впереди, как бы принимая удар возможных разбойников на себя. Впрочем, разбойники могут пропустить основной обоз и напасть на отставших, такое тоже бывает. Именно эта тактика чаще венчается успехом.

Почти до полудня мы ехали врозь, потом Альдер разговорился с охранниками каравана, брат Кадфаэль принялся вопрошать, в каких отношениях они с Господом Богом, даже Клотар, к моему удивлению, заговорил с купцами, начал расспрашивать о ценах на овечью шерсть, причем выказал себя человеком знающим, вскоре они уже ожесточенно обсуждали политику какого-то короля, вздумавшего за счет овец увеличить поголовье рогатого скота.

Во время короткой остановки, когда напоили коней и сами чуть подкрепили силы тем, что захватили с собой, леди Женевьева изволила выйти и некоторое время сидела на берегу ручья, плескала ногами по воде. Мюллер, купеческий старшина, засмотрелся, сказал с восторгом: