Кузнец из преисподней - Сертаков Виталий Владимирович Страница 46

Точно вовремя с Невы ударили корабельные орудия. Те, кто не сумел пробиться на Дворцовую площадь, получили свою порцию удовольствия. В морском сражении у итальянского острова удалось захватить полтора десятка военных и вспомогательных судов. Их потихоньку отбуксировали в Петербург, покрасили и выстроили у причалов, под российскими флагами. Срочно укомплектовали экипажи, мичманская школа выпустила первый курс командиров. Сейчас подновленная военная флотилия выстроилась в линейку и салютовала державе каждые четверть часа. Тысячи флажков ползли вверх, на реи, пороховые облака застилали реку, кителя экипажей смотрелись с берега как ряды белых чаек.

А по площади, тем временем, шагали мичманы, с кортиками на хрустящих портупеях, с серебряными орлами на фуражках. За коробками флотских, под восторженный рев зрителей, появились «Голубые клинки» – элита президентской гвардии. С треугольных шевронов скалились волчьи морды, белые шелковые перчатки обнимали короткие стволы автоматов, голубые береты почти не прикрывали коротко стриженные макушки. По традиции, введенной президентом, на затылке каждого бойца тоже красовался голубой волк.

– И… раз! – Головы разом поворачиваются к трибуне, к президентскому броневику. – Иии… два! – Оружие берется на караул.

Коваль прекрасно понимал, что строевой выправки еще можно добиваться лет десять, и что половина команд выполняется неточно. Но где было сыскать после Большой смерти потомственных офицеров? Хорошо хоть, удалось найти уцелевшие книги по военному делу, пособия по строевой и огневой подготовке. Ведь современные командиры неплохо вели партизанскую войну, умели защищать обозы и сами не так давно разбойничали в лесах. Но, если для жителей Петербурга вид дисциплинированных воинских формирований стал привычным, то иностранцы просто разинули рты.

Чего Коваль и добивался.

Президент оценил новую форму и карабины караульного полка. После серых гимнастерок караульных пришла очередь черных с серебром мундиров Тайного Трибунала. Зловещих «безлицых», даже на параде не снявших начищенные бронзовые маски, возглавлял в автомобиле лично Фердинанд фон Борк. Накануне он горячо отговаривал президента от столь явной показухи, да еще в неподходящее время, когда каждый боец Трибунала на счету, когда вереницы подвод везут ценные грузы к эшелонам, когда в разгаре сборы первого корпуса переселенцев…

Следующими прогремели пулеметные роты. Чтобы собрать в одном месте столько тяжелых пулеметов, пришлось опустошить на сутки все заставы на подступах к городу. Однако ни у кого не должно было возникать сомнений, что в России избыток стрелкового вооружения. За пулеметчиками прошли следопыты, с громадными овчарками и прирученными булями. За следопытами показались уральские стрелки – все в овчине и со снайперскими винтовками. Организовать школу снайперов – это была тоже идея Коваля, и устроили ее на Северном Урале, в деревне, чтобы горожан могли обучать лесные Хранители…

Артур следил за лицами, сквозь грохот кованых сапог и пение прислушивался к быстрому шепоту «безлицего» дежурного. Тот, склонясь под бортиком бронеавтомобиля, чтобы не могли разглядеть снаружи, докладывал президенту обо всем, подслушанном во дворце и на трибунах. Доложив, змейкой нырял через люк в днище броневика и сразу – в люк, ведущий во дворец.

После снайперов на площади грохотали копытами кавалерийские части. Арбалетчики из пограничной стражи и летучих отрядов в своих зеленых пестрых накидках, казачьи сотни в черкесках, на серых конях, с шашками наголо. Чингисы, по двое на коне, в бушлатах, меховых высоких шапках, на громадных черных жеребцах-полукровках, нарочно выведенных Качальщиками для перевозки двоих всадников. После завершения южной кампании, впервые за десятилетие, удалось обеспечить конные дивизии полным и одинаковым снаряжением за счет казны. Прежде многим всадникам приходилось самим приобретать экипировку, а военные смотры отчасти напоминали парады фольклорных ансамблей.

– Паа-рад, смии-ирна!! Равнение на… середину!

Заранее был установлен особый регламент. Парадом командовал только что получивший звание генерал-лейтенанта Серго Абашидзе. На белом скакуне, с золотой саблей наголо, генерал приветствовал президентский бронеавтомобиль. За Абашидзе следовала свита из шестнадцати высших офицеров – от каждого из вновь созданных родов войск, а также штабных начальников. Чепраки, попоны и плюмажи дорогих жеребцов рябили в глазах. Раскачивались золотые аксельбанты. Перед парадной трибуной, в гусарских киверах и лосинах, отбивали дробь сорок барабанщиков из кадетской школы. Особую гордость школы составляли черные подростки-музыканты, подаренные России одним из эмиров.

– Господин главнокомандующий! Войска, вверенные мне для парада… по случаю Дня победы… построены!!..

Конные четко сдали назад, полукругом обтекли броневик. Президент вышел на красный ковер, сделал три шага к микрофонам. Три шага без охраны. Полковник Карапуз и начальник Трибунала умоляли шефа не покидать закрытую машину, но Артур не послушался. На виду у сотен тайных недоброжелателей главнокомандующий не мог себе позволить прятаться в железной коробке.

Громкая связь, которой так гордился Орландо, удалась на славу. В громадных колонках Артур не слишком узнал собственный голос, но эффект от речи превзошел ожидания. Сегодня многое произошло впервые, и впервые после Большой смерти в Петербурге сумели восстановить акустическую систему подобной мощности.

Артур говорил недолго. Напомнил о том, что войну на юге развязала не Россия. Пообещал, что любой враг получит по заслугам. Пообещал, что, по условиям контрибуции, Россия возьмет все, что пожелает. Напомнил о жертвах братских славянских народов. Об армии, которая с этого года станет регулярной. О земельных наделах и пенсиях каждому солдату и офицеру. О пограничных поселениях, которые правительство снабдит семенами, скотом и машинами. Он напомнил о погибших в Турции и Аравии, попросил прощения у вдов и пообещал построить новый храм, посвященный всем убитым ополченцам и солдатам. И, наконец, то, чего все ждали. Он подтвердил, что великий поход на восток состоится. Эшелоны с поселенцами, пограничниками и освобожденными каторжанами завтра же поползут на восток. Несмотря на все угрозы и тревожные сообщения. Несмотря на бунты, пожары, наводнения и неприятные слухи о нечисти. Россия вернет себе Дальний Восток, вернет себе границу по Амуру, вернет себе порты, заброшенные города и население позабытых губерний. Россия вернет себе лес, уголь и нефть.

– Раааавняйсь!..иррна!! – Над брусчаткой снова загрохотал голос Серго Абашидзе.

Броневик в сопровождении свиты медленно покатил вдоль замерших рядов.

Командующий флотом, адмирал Орландо, вручил медали, деньги и грамоты на земельные участки шестнадцати отличившимся в боях морякам. Четверых офицеров тут же повысили в звании. Еще двадцати рядовым тут же, на площади, прикрепили старшинские погоны и зачислили в школу мичманов.

Коваль настоял на том, чтобы военный парад прошел на высшем уровне. Не только в России, но, пожалуй, во всем мире впервые был отмечен новый всенародный праздник. На вечер, помимо прохождения полков и награждений, запланировали раздачу подарков, фейерверки и показательную морскую баталию перед стрелкой Васильевского острова. Однако главное происходило здесь, на Дворцовой.

Барабанщики отбили четкое приветствие. Над дворцами потек нежный голос труб. Сводный оркестр с новой силой грянул марш. Зазвенели окна. Гости на трибунах тянули шеи, толкали друг друга, позабыв про высокие должности и солидный возраст. На Дворцовую площадь с лязгом вползала бронетанковая техника. Этот мрачноватый сюрприз Коваль нарочно приготовил для высоких южных гостей, и в некотором роде – для своих же. Всем иногородним торгашам и купцам, имеющим свои представительства в столице, заблаговременно доставили пригласительные билеты и настоятельно приглашали на праздник. Все танки и самоходные орудия, способные проползти через город, собрали на Марсовом Поле. За танками громыхали легкие пушки и зенитки, их тащили паровики и дизеля. На стволах гаубиц сидели канониры с горящими факелами и салютовали президенту.